Дочь дракона (СИ) - Хант Диана (прочитать книгу TXT) 📗
Вскоре мне стало понятно, что высматривала русалка. Точнее, кого.
На плоском листе, который лежит на поверхности воды, стояла крохотная чуть светящаяся фигурка со стрекозиными крылышками. Мне она показалась почему-то знакомой, я даже мысленно отругала себя за глупость, ну откуда у меня могут быть знакомые феи? И тут же чуть не хлопнула себя ладонью по лбу, когда вспомнила свое пробуждение в этом мире. Тогда моим вниманием завладела такая же крохотуля.
Глядя на нежно-голубую кожу крошки, потоки синих в темноте волос и стрекозиные крылышки за спиной, я готова была поклясться, что это та самая фея.
— Глупости, — беззвучно прошептала я одними губами. — Наверняка все феи на одно лицо.
Пользуясь тем, что русалка меня по-прежнему не замечала, а может, просто не обращала внимания, я подплыла к фее поближе.
В руках крохотули было давешнее ведерко, откуда она с самым серьезным видом доставала блестки, по одной и кидала их в воду, радуясь каждый раз, когда раздавался крохотный «бульк», как ребенок.
Помимо воли и мои губы растянулись в улыбке. Уж очень картинка выглядела волшебной, словно из моих детских фантазий. Глядя на фею, которая притопывала и пританцовывала от радости и наблюдающую за ней русалку, я поняла, что именно об этом мире мечтала, когда была маленькой девочкой, его видела во снах, его пыталась изобразить на картинках… А ведь я не придумала ничего, я просто вспоминала…
Лицо русалки из задумчивого стало озорным, словно придумала, как сделать кому-то пакость. Над водой показалась ее рука с зажатой в кулак черной трубкой. По тому, с каким довольным видом русалка приставила трубку к губам и надула щеки, нацеливаясь на фею, я поняла, что она задумала.
Прежде, чем сама успела сообразить, что делаю, я выбросила вперед руку, ладонью к русалке, заслоняя фею. Упругая струя воды, которая наверняка смыла бы крохотулю с листка, отразилась от ладони и брызнула русалке в глаза.
Ругаясь мелодичным голоском, перед лицом взмыла фея. Она сердито трясла ведерком и роняла блестки в воду. Русалка сверкнула на меня темными глазами, отчего внутри похолодело. На курносом личике явственно проступила злость и досада.
В тот же миг вокруг меня забили по воде рыбьи хвосты. Через несколько мгновений они сменились девичьими головками, большеглазыми и кудрявыми. Русалки плавали вокруг меня по кругу, словно хотели закружить, тянули ко мне тонкие руки, словно приглашали в свой хоровод.
Я покачала головой и развела руками, мол, спасибо за гостеприимство, но как-нибудь в другой раз.
Но русалки не отставали, плавая вокруг, они сужали круг и продолжали тянуть ко мне руки.
Я беспомощно оглянулась на берег: далеко. Перевела взгляд на остров — ближе, но все равно не доплыть. Если эти хвостатые решат под воду утащить, утащат. Одной мне с ними не сладить. Тем более в их родной среде.
И тут русалки запели. Ту же самую песню, которой я недавно заслушивалась!
Глаза их при этом были такими томными, чуть не умоляющими, а курносые лица озаряли многообещающие улыбки. Не понимая, что делаю, я протянула руки в ответ и тут же была схвачена цепкими, чуть прохладными, пальцами.
В следующий миг уже с головой погрузилась под воду. Меня тянули вниз, при этом остальные продолжали плавать вокруг и петь волшебными голосами. Я не сопротивлялась, наоборот, отталкивалась ногами от воды, чем вызывала довольные улыбки своих провожатых.
Черное, кажущееся бездонным дно взмыло к глазам, и когда я готова была нырнуть во тьму, в глаза ударил свет. Это было так неожиданно, что я, поперхнувшись, закашлялась, пуская пузыри.
Я оказалась в прекрасном подводном городе, с чудными постройками из розовых кораллов, вымощенными голубым и белым камнем дорожками по дну, с чудными водорослями-деревьями, и поменьше, пышными, кустарниками. Между колышущихся листков резвятся разноцветные рыбки, которые в этом мире должно быть, заменяют птиц. Все выглядело волшебным и вместе с тем настоящим, и было так светло, что я невольно попыталась прикрыть наготу.
Русалки мельтешили вокруг, они больше не пели, но говорили все разом и непонятно было, что они хотят.
А потом легкие сдавило, и я вспомнила, что давно не дышала. Навалилась паника, захотелось вдохнуть так сильно, как никогда. Я поняла, что даже если оттолкнусь от голубой плитки изо все сил, все равно не успею всплыть на поверхность.
Очарование песней русалок внезапно покинуло. Их одинаково улыбающиеся красивые лица стали пугающими, отталкивающими. Я отчаянно забила руками и ногами, пытаясь всплыть. Я решила бороться за жизнь до конца, путь и не суждено вдохнуть еще хотя бы раз. В глазах потемнело, но я успела заметить, как та самая русалка, которой помешала смыть в воду фею, приблизила лицо к моему.
Что-то прохладное и мягкое коснулось губ, а в легкие ворвался столь необходимый воздух. В глазах посветлело, подводный мир снова обрел краски и четкость. Русалки увлекли меня в свой танец, и, опьяненная глотком воздуха, я поплыла с ними меж коралловых колонн и арок, играя в какую-то странную чехарду. Когда в глазах снова начало темнеть, еще одна русалка вдохнула в губы столь необходимый воздух.
«Они играют со мной, — пронеслось в голове. — Им надоест — и расплывутся, а я останусь одна».
Но у меня не было выбора, я вынуждена была подчиниться мимолетному настроению русалок. Их игра все больше пугала, но каждый поцелуй пьянил, и я носилась вместе с ними друг за дружкой снова и снова.
Поцелуи русалок становились все реже, то одной, то другой надоедало резвиться, и она уплывала. Кто устремлялся к поверхности, позабыв взять меня с собой, кто-то исчезал в зарослях водорослей или среди коралловых колонн.
Когда в глазах потемнело в очередной раз, и спазмы, сжимающие легкие, все не проходили, я поняла, что осталась одна. Осознание, что это конец, и притом несправедливый конец, заставляло барахтаться, бить руками и ногами, пытаясь всплыть, но тело внезапно стало тяжелым, а руки и ноги — непослушными.
И тут меня снова поцеловали. Но губы были не прохладными и равнодушными, как у русалок, а горячими и требовательными. В легкие поступил спасительный воздух, в глазах прояснилось, и я увидела перед собой лицо Исама.
Белые волосы дракона облаком поднимались над его головой, извиваясь под водой, как водоросли. Взгляд Исама был испуганным, встревоженным, но стоило мне слабо улыбнуться ему в ответ, как стал злым.
Обхватив меня одной рукой за талию, а второй помогая себе, он принялся подниматься, время от времени приникая к моим губам в поцелуе.
Голова кружилась, тело было странно легким, но каким-то непослушным. Словно сквозь пелену пришло осознание, что беловолосый дракон спасает меня. Я обхватила Исама руками и ногами, прижимаясь так крепко, как могу. Рука дракона, поддерживающая меня, задрожала. А когда поняла, что что-то горячее пульсирует у бедра — покраснела бы, если бы могла.
В затуманенном сознании мелькала одна мысль: Исам спасет меня.
Не понимая, что делаю, чуть подтянулась и прижалась к губам дракона в робком, но настойчивом поцелуе. Показалось, несмотря на то, что мы находились под водой, из груди Исама вырвался стон, а меня прижали к себе так крепко, что будь это над водой — задохнулась бы. Сейчас же сознание и так было затуманено долгим отсутствием кислорода.
Время от времени Исам припадал к губам в поцелуе, делясь драгоценным воздухом. Какими-то остатками разума я сообразила не выдыхать его, а возвращать Исаму. Так, гребок за гребком и деля один воздух на двоих, мы приближались к поверхности.
То и дело вокруг скользили русалки, лепеча, что не наигрались и вообще, вместе играть веселее. Но стоило им затянуть свою песню, от которой у меня, подозреваю, помутилось в глазах, Исам нахмурился и погрозил хвостатым кулаком. Те тут же прекратили, но продолжали плавать вокруг и что-то говорить, правда, ближе подплывать не решались.
Когда вместо водяной пленки лицо облепил воздух, а затем ворвался внутрь, такой желанный, такой необходимый, в голове вспыхнуло и я потеряла сознание.
