Тени прошлого (ЛП) - "Snapes_Goddess" (читать книги без сокращений TXT, FB2) 📗
— Честно сказать, я думаю, что твоим друзьям нужно время, чтобы принять этот факт, как данность. И рано или поздно, им придется это сделать. Другого выбора, к сожалению, нет. Поскольку, нравится кому-то или не нравится, но я — отец Элиаса, и никуда из вашей жизни исчезать не собираюсь, — Люциус тоже откинулся на спинку дивана и даже, копируя ее, положил ноги на журнальный столик. Взгляд невольно остановился на двух парах ступней: его (крупных, обутых в туфли из блестящей драконьей кожи) и ее — маленьких и босых, с розовыми ноготками и крошечным серебряным колечком на одном из пальцев.
— Я очень хочу, чтобы ты оказался прав. А еще ужасно боюсь, что Элиас услышит что-то из этого. Так неловко может получиться… И меньше всего хочу, чтобы мальчику, если понадобится, пришлось выбирать между ними и тобой… — ее голос слегка подрагивал, да и сама Гермиона ощущала, как к горлу подкатывает дурнота.
— Порой мне кажется, что до конца жизни уже не смогу разорвать замкнутый круг, связанный с моим прошлым. Как в той идиотской игре… Можно подойти почти уже к финишу, но случается нечто — какая-то дурацкая карточка вдруг достается из колоды, раздаваемой судьбой, и я снова оказываюсь там, где придется все начинать сначала… — Малфой усмехнулся и качнул головой, пытаясь отогнать ощущение собственной беспомощности и никчемности. Сейчас Люциус, как никогда понимал, что память у людей долгая, и о его ошибках и преступлениях забудут нескоро. И даже не факт, что дадут второй шанс. Возможно, некоторые мосты уже не восстановить. Лишь сжечь.
— То есть, признаешь, что твоя жизнь чем-то напоминает игру «Страна Конфет»? — не удержавшись, Гермиона негромко, но искренне расхохоталась.
— Можешь смеяться, но по сути — да. Я всегда предпочитал поступать с умом, хитро, расчетливо. А жизнь, тем временем, раз за разом с насмешкой доказывала мне ничтожность этой великой и продуманной стратегии. Подкидывая карточки, которые отбрасывали меня даже не к началу… а еще дальше. В минус! Хотя, оглядываясь сейчас назад, должен признать одно: на многое из произошедшего напросился я сам. И заслужил все, что получил, — глядя на пламя, играющее в камине, Малфой разговаривал сейчас не столько с Гермионой, сколько с самим собой.
— Почему ты поцеловал меня… тогда? — мягко, почти нежно, прошептала вдруг она.
Люциус судорожно сглотнул и чуточку повернул голову, чтобы увидеть ее лицо. Гермиона полулежала, по прежнему откинувшись на спинку дивана, и золотистые блики каминного пламени плясали на ее коже и отражались в глазах, уставившихся прямо на него. Она нервничала, это Малфой заметил по характерно прикушенной нижней губе. Но ощущение удовлетворенности от того, что она все-таки задала этот вопрос, затмило все прежние эмоции.
«Получается… что я что-то значу для нее… Значу!»
— Потому что не смог остановиться, — честно ответил он.
— И что это было? Способ заставить меня замолчать? — ее снова охватила дурнота, смешанная со страхом.
— Нет же! То есть… Послушай, да — это был порыв, потому что я ничего не планировал. И уж точно не собирался таким образом заставить тебя замолчать. Прости, если обидел. Пожалуйста. Я… не хотел оскорбить тебя, — Люциус, настороженно наблюдающий за ее реакцией, увидел, как глаза Гермионы слегка расширились, а дыхание стало более частым.
— Да я и не обиделась… Удивилась, конечно… но не обиделась, — еле слышно прошептала она. — Мне лишь интересно: и что… это все значит?
— А чего бы хотелось тебе? Что, по-твоему, это значит? — у Малфоя перехватило дыхание. Он и надеяться не смел, что Гермиона даст повод заговорить об их отношениях.
— Я не знаю… Но хотела бы услышать твое мнение…
Как же Люциус желал и боялся этого разговора, поскольку прежние опасения нахлынули вдруг снова.
«Мало того, что Гермиона моложе меня почти вдвое, так сплетники будут рады посмаковать еще и романтические отношения героини войны с Пожирателем Смерти. А уж новость о том, что Элиас — мой ребенок, и вовсе вызовет скандал. Не причиним ли мы вреда нашему мальчику, ступив на эту зыбкую почву, где любой неверный шаг сможет разрушить хрупкое равновесие, в котором живем сейчас?»
Но влечение к этой женщине оказалось сильней голоса разума. Потянувшись, Малфой коснулся ладонью ее щеки.
— Могу лишь сказать, что бесконечно восхищаюсь тобой — как женщиной, и как человеком. Мне нравится находиться в этом доме не только ради Элиаса, но и ради тебя…
От его голоса (низкого и чуть хрипловатого) по спине Гермионы побежали мурашки.
— Я… мне… Ох же… Меня тоже влечет к тебе, — внутренности кувыркнулись, проваливаясь куда-то вниз, и она с ужасом заметила, как дрожат руки, откровенно демонстрируя бушующие в ней сейчас эмоции.
А потом увидела, как Люциус касается ее дрожащей руки, обхватывает и начинает поглаживать подушечкой большого пальца. Дыхание Гермионы замерло.
— Тогда у нас есть шанс начать все сначала, — мягко проговорил он.
— Сначала… мы… ты и я? — глядя, как Малфой гладит руку, Гермиона ощущала его прикосновение так, будто он гладил сейчас все ее тело.
— Тссс… успокойся. Пусть все произойдет само собой. И будет так, как будет. Не думай ни о чем, просто чувствуй, — Люциус потянул ее руку к своим губам и осторожно поцеловал сначала ладошку, а потом пульсирующее запястье.
— Да, но нам придется быть осторожными, когда рядом будет Элиас, — дрожащими губами откликнулась Гермиона, наслаждаясь ощущениями прикосновений его губ к каждой косточке пальцев.
— Неужели ты думаешь, что от нашего сына можно что-то скрыть? Он обязательно заметит, что отношения между нами стали другими, вот увидишь, — выдохнул Малфой, не отрываясь от ее руки.
— У меня перед глазами все плывет, когда ты так близко, и как будто туман вокруг…
— И это прекрасно, поверь мне, — Люциус довольно ухмыльнулся. — Но сейчас мне нужно уйти. Пока не напугал тебя чем-нибудь, — он поцеловал маленькую ладошку в последний раз и осторожно погладил Гермиону по щеке. — Завтра я вернусь, и все уже будет по-другому.
Гермиона прикрыла затуманенные дымкой глаза.
— Мне страшно… Я хочу этого и боюсь…
— Не говори так. Не настраивай себя заранее. Да, у нас есть проблемы, но есть и кое-что, ради чего их стоит преодолеть. И я хочу, чтобы ты ничего не боялась и доверяла мне, — Люциус поднялся с дивана. — Спокойной ночи!
Он стремительно подошел к камину и исчез в водовороте зеленого пламени прежде, чем Гермиона опомнилась и смогла произнести хотя бы слово.
— И на что, спрашивается, я только что согласилась? — вопрос сама себе она задала вслух и неосознанно сжала руку в кулак, пытаясь как можно дольше сохранить ощущение нежных прикосновений губ на собственной коже.
«О, Господи… Я же согласилась на отношения с Люциусом Малфоем…»
========== Глава 10. Счастливая волшебница ==========
В которой Люциус начинает ухаживать.
Лишь одним словом можно было описать ее сегодняшнее состояние. Гермиона, которая находилась в данный момент на кухне и занималась приготовлением ужина, была взволнована. Нет, конечно же, весь день она старалась казаться спокойной, лишь тихая и загадочная улыбка часто мелькала на ее лице, и преследовало какое-то странное ощущение бурлящей в жилах крови. Да так, что Джесса сразу же предположила, будто их обоюдная симпатия с Люциусом обрела, наконец, горизонтальные очертания. И хотя Гермиона пыталась убедить ее в том, что ничего подобного еще не произошло, подруга лишь выгнула бровь и насмешливо хмыкнула в ответ на эти горячие заверения. Но сейчас, к вечеру, будоражащее возбуждение достигло апогея. Гермиона машинально готовила начинку для тако, не отдавая себе отчета, что постоянно думает о Люциусе и о том, что произошло между ними накануне. Она то хмурилась, то улыбалась чему-то, то страшилась самой мысли об отношениях с этим взрослым и невероятно привлекательным мужчиной.
«Господи! Между нами пока еще и нет ничего, а он уже превратил меня в какую-то дурочку, с нетерпением ожидающую дальнейших знаков внимания… Как же глупо я веду себя!»
