Паучий случай (СИ) - Юраш Кристина (читаем книги .txt) 📗
— Так! — прокашлялась я, чтобы подчеркнуть торжественность момента. — В темноте я вижу плохо…
Я решила предупредить заранее. Мало ли.
— Поэтому могу отрезать что-то лишнее, — продолжала я.
Где-то рядом с самым добрым волшебником стояла самая добрая няня с ножницами в руках.
— Если я попытаюсь отрезать что-то не то, кричите, — намекнула я. Хранить королевское достоинство в тот момент, когда ножницы пытаются его лишить — не самый лучший вариант.
Закусив губу, я прищурилась. Так! Одну нитку вижу!
— Клац! — выдали ножницы. Крика не было? Значит, без потерь! Вот еще одна ниточка! Клац-клац! Ой…
Я посмотрела на прядь темных волос, свисающую с ножниц. Нужно ее выбросить, пока он ее не видел! Его величество уже заподозрил что-то неладное. Видимо, затянувшаяся пауза его насторожила.
Мне срочно нужно было его чем-то отвлечь, пока я стряхиваю ее с ножниц. Если что потом пусть пеняет на неудачный бальзам для волос!
Я зажмурилась, наклонилась и поцеловала его. Моя рука отчаянно трясла ножницами.
— Это было в последний раз! — заявила я, видя, что ножницы чистые. — А теперь не вертитесь!
Закусив губу, я резала нитки.
— Височки ровнять? — спросила я, когда распутанная рука его величества с подозрением провелась по волосам. И подняла длинную черную прядь. Она показалась ему смутно знакомой. Возможно, раньше они виделись. В зеркале.
— Я убью тебя, — послышался голос. Но он сказал это так нежно, что я согласилась.
— Я бы на вашем месте не спорила с женщиной. Особенно, если у нее в руках ножницы, — усмехнулась я, принимаясь выстригать нас. Дальше дело пошло веселее.
— А теперь не вертитесь! — потребовала я, пытаясь срезать нитку возле самого важного места. Крика не было. Значит, судьба смилостивилась над мужиком.
Прошло минут пять. И мы смогли подняться.
Я присматривалась к потерям на чужой голове. Скажем так. Если раньше волосы были ниже плеч, то сейчас они ровно по шейку.
Мою руку сжали, а потом отпустили. Дверь открылась, а я вышла провожать. На душе было тревожно и неспокойно. Я была не уверена, понравится ли новая прическа. И как он отреагирует на пирожное, прилипшее к штанам. Последнее меня волновало очень сильно.
Глава четырнадцатая. Папа Лось
Проснулась я, когда солнце уже было в зените. Проснуться — это одно. А вот встать — совсем другое.
Если раньше между «проснуться» и «встать» будильник успевал прозвонить три раза. То сейчас меня крепко держали за волосы. Видимо, мстили за новую папину стрижку. Из мужской солидарности!
Я срочно искала замену. На тумбочке лежала игрушка. Я осторожно, как сапер, разжимала детские пальчики. Потери волос исчислялись забитыми расческами. Но я не сдавалась. Сражение я проиграла. Но битву выиграла.
Цепкие пальчики искали альтернативу. И я тут же предложила равноценный обмен. Пальчики потрогали и удовлетворились.
Няня бесшумной мышкой прошмыгнула в ванную. И тут же содрала героическое платье. А точнее его остатки. Вчерашние ножницы создали воистину дизайнерскую вещь. Нелепую и эротичную.
Нелепую, по мнению тех, кто не согласен с высокой модой. И не представляет себя в целлофановой обертке с рулоном туалетной бумаги вокруг шеи. Эротичную и креативную по мнению известных дизайнеров.
У приличной юбки должно быть один разрез. У неприличной два, но высоких. Моя юбка переплюнула все неприличные юбки. На ней было с десяток порезов, четыре разреза и один вырез. В форме ромбика.
Прислушиваясь, как таракан к шуршанию тапков, я пустила воду. А потом погрузилась в нее со стоном блаженства. Где-то радовался Мойдодыр.
Где-то в уголке комнаты притаилось последнее платье. То самое, со стразами. Которое меня решительно уговаривали надевать почаще.
В комнате послышался грохот. Я завернулась в полотенце и выбежала из ванной. На перевернутом столе гарцевал юный восьмилапый конь. Он встретил родственную душу. И недоумевал, почему лапы у стола только четыре?
Манекен с платьем лежал на полу. Но не один. Чтобы ему было не скучно, его украсили коричневой розочкой. Как умели. Сиротливый горшочек выглядывал из-под кровати: «Ты меня совсем не греешь!».
Я подняла платье, осматривая смелое дизайнерское решение. Поскольку в моем арсенале было только оно. И бегать по замку в коротком полотенце с криками: «Мне нужна твоя одежда!», было чревато. Я решила отстирать его.
Потащив его ванную, я замочила его. А потом долго терла мылом. Половина стразиков отлетела сразу. Вторая половина решила дождаться отжима.
Кое-как я отстирала платье. И выжала из него все, что можно.
В дверь робко просочилась служанка. Она стала прибираться в комнате. Не поднимая глаз.
— Его величество просил вам передать, — послышался шелест служанки. — Чтобы вы сегодня надели новое платье.
Платье сушилось на манекене. Выглядело оно уже слегка не новым. Но вполне сносным. Точнее, ношенным.
— С бриллиантами, — добавила девушка.
И посмотрела на меня с завистью. А нужно было с сочувствием.
Ааааа…. Мне показалось, что мне сейчас в рот залетит муха. Все, что пониже спины превратилось в холодец. И холодец напрашивался на горчичку.
Где-то в воспоминаниях я все еще слышала, как мелкие камушки стучали об дно ванной. И как уносила их вода в направлении неизвестном.
Мысленно прикинув стоимость подарка, умножив это в уме на неприятности. Я сделала вывод. С этого момента меня смело можно назвать волонтером.
Служанка ушла. Я тихо доедала ноготь. Перед глазами стояла картина. Половина ювелирки, уплывающая в трубу.
Я чувствовала себя мафиози, отмывающего деньги. Только я — какой-то неправильный мафиози.
На меня карабкалась паучья шапочка. Видимо, он почувствовал неладное. И решил меня утешить. Чувствую, что напоследок.
Я-то была уверена, что это просто стекляшки. Кто ж дарит няням платья с бриллиантами?
— Ипусий слусяй, — послышался вздох на моей голове.
— Трындец, — прошептала я. Где-то в трубу уплывал госбюджет маленькой банановой республики.
Не удивлюсь, если скоро в канализации найдут прииск бриллиантов. Причем, уже с огранкой. Еще одно полезное ископаемое. А рядом могила бесполезного ископаемого, которое смело можно назвать основателем прииска.
— Папа! — послышался голос малыша. Я невольно вздрогнула. — Сю к папе!
Отлично! А я не «сю». Очень не «сю».
И тут я вспомнила про пирожное. В кармане платья было еще одно. Правда, мятое, но… но все-таки пирожное! Считай, контрабанда. Как хорошо, что я пожадничала и взяла несколько.
— Вот, — прошептала я, доставая остатки пирожного. — Ммм! Как вкусно!
То, что пирожное — это вкусно, малыш понял сразу. Жалобные глазки требовали продолжения. А продолжения не было.
— Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать, — пообещала я, вытирая перепачканную шерсть.
Нам принесли кашу. Полную тарелку. Я подняла страдальческие глаза на паукана. Он посмотрел страдальчески на меня. После пирожного каша казалась цементом. В который добавили щебенки по вкусу.
— А можно как-то разнообразить меню? — взмолилась я. Сейчас я говорила от лица моего желудка.
— Я не вправе решать такие вопросы. Моя задача просто принести вам еду, — послышался тихий голос.
— А кто вправе? — поинтересовалась я.
— Его величество, — произнесла служанка. Она подняла глаза на мою шапочку и тут же опустила их. — Мне пора идти.
— Значит, я поговорю с ним. Ну это уже невозможно! — возмутилась я, глядя на тарелку.
— Его величество сейчас на совете, — произнесла служанка, исчезая за дверью.
Я честно попыталась накормить ребенка кашей. Я даже делала вид, что это очень вкусно. Хотя дергающийся глаз намекал: «Отвернись, малыш. Я сейчас ее выплюну!».
Игрушка сидела рядом. Забитая ложкой до игрушечной смерти. Но упрямый малыш категорически отказался есть полезную кашу. Вот так я допустила страшную ошибку. Хотел порадовать, а получилось как обычно.
