За Семью Преградами (СИ) - Волк Сафо (книги полностью .txt) 📗
— А тебя, неверная, мы ждем здесь в ближайшее время, — вдруг мягко улыбнулась Эрис, коснувшись кончиками пальцев округлившегося живота Найрин. — Я лично прослежу за тем, чтобы ты молилась и постилась прилежнее всех, так и знай. В будущем тебе не удастся удрать от меня и курить где-нибудь тайком, как сейчас. Это вредно для ребенка.
— Как прикажешь, первая первых, — склонила голову Найрин, но вид у нее был кислым. А Лиаре-то казалось, что ей почудился витающий вокруг нимфы запах табака.
— Да пребудет с вами Милость Великой Мани, — в последний раз напутствовала их Великая Царица, подняв руку и приветственно взмахнув на прощанье.
А потом Найрин отвернулась от них, и Лиара ощутила, как пространство концентрируется, напрягается вокруг сосредоточенной до предела нимфы. Сам воздух уплотнился, став таким плотным, что его уже буквально можно было пощупать, и в нем вдруг возникла вертикальная щель, быстро раскрывающаяся в проход с серой завесой, ведущий на ту сторону Грани.
Лиара в последний раз оглянулась на Рощу, стараясь впитать в себя всю силу, все текучее золото, что распространялось вокруг Держащей Щит и Великой Царицы. Они уходили ненадолго, всего-то на какие-то полгода, но сердце в груди все равно разрывалось от боли, словно они прощались навсегда.
Взглянув в синие глаза Рады, взгляд которых был надежен и спокоен, Лиара прижалась к ней, почти что прячась у нее под боком, и следом за ней ступила в серую арку прохода, обернувшись на прощанье и махнув рукой сама не зная кому: Великой Царице, Держащей Щит или самой Роще, укрытой в тихой чаше меж гор и полнящейся солнечным светом и неумолчным шепотом водопада.
==== Глава 58. Песнь жизни ====
Рада стояла перед высоким стоячим зеркалом, критически осматривая себя с головы до ног. Сегодня ей хотелось выглядеть идеально. Сегодня все должно было пойти ровно так, как надо, и ничто не сможет помешать этому. Она твердо кивнула себе, еще раз аккуратно поправляя стоячий черный воротничок и внимательно осматривая свое отражение.
Черная безрукавка, плотно прилегающая к телу, оставляющая открытыми ее руки. Левую покрывала алая татуировка огня и символ анай, правую — золотые переливы, полученные ею в Роще Великой Мани и символ воинской касты — стилизованный трезубец. Татуировка Рощи казалась еще более странной, чем пламя на левой руке. Словно узор солнечных лучей, что просвечивают через здоровенные весенние сосульки, словно залитая светом паутина на рассвете, на которой дрожат капли росы. Рада улыбнулась, глядя на эти татуировки. Хорошо, что так. Половина в ней от суровых несгибаемых Дочерей Огня, другая половина — от молчаливых перекатов силы Рощи.
Широкий пояс перехватывал ее талию, и рядом с большой кованой пряжкой, изображающей выставившего когти сокола, висел долор в ножнах. Тот самый долор, который она получила полтора года назад, когда только-только попала к анай. Тот самый долор, который она все-таки вынула из ножен по старинному обычаю и поднесла искорке, как того велела когда-то Грозная Роксана. И теперь этот кинжал с потемневшей от времени костяной рукоятью был ей едва ли не дороже, чем ее собственная жизнь.
С другой стороны от долора к поясу был привешен ее меч в ножнах. Странный меч, вызвавший столько пересудов и удивленных разговоров среди анай, когда выяснилось, что сталь зачарована. Первой обратила на это внимание Лэйк, буквально носом вынюхавшая, что клинок Рады отличается ото всех остальных мечей анай. Она долго рассматривала его, хмурила брови, водила ладонью по ледяной стали и бормотала что-то о проступающих структурах, методах закалки и отпуска, а затем с легкостью разобрала рукоять и углубилась в изучение покрытого слоями ржавчины хвостовика.
— Метод один и тот же, что у нас при изготовлении катан, что у вас, во всяком случае, для этого меча, — приглушенно бормотала царица Каэрос, пристально осматривая спинку клинка и самый его кончик, заостренный до бритвенной остроты. — Только он длиннее и… да, острие выполнено под четырехгранник. Как странно!
Рада ничего особенно и не понимала в этом бормотании. Для нее клинок был хорош как оружие, которое когда-то изготовил не знавший себе равных оружейник-гном, умудрившись придать ему сходство с эльфийской ковкой настолько, что даже сам князь Ренон не отличил. И того Раде было довольно: меч служил ровно так, как и должен был служить. Ей и в голову не приходило попытаться изучить методы изготовления стали, больно уж мудреными они были, а сам процесс вообще всегда казался ей сродни волшбе истинных жрецов. Но она почему-то не удивилась, узнав, что Лэйк в свое время в совершенстве освоила кузнечное дело. Даже теперь царица порой вставала к наковальне и бралась за молот, когда у нее выдавались-таки свободные от работы часы.
Подхватив ее клинок, Лэйк унесла его в кузню к мастеру Сол Даре, и там они вдвоем несколько часов подряд колдовали над оружием, пытаясь выяснить, как именно оно изготовлено. Его осмотрела и Боевая Целительница Найрин, принявшаяся бормотать над сталью еще тише, и глаза ее при этом горели серебряным огнем. Рада так и не поняла, разгадала Найрин способ изготовления клинка или нет, но, когда ей пришлось возвратить клинок царице с Дарой, нимфа выглядела неудовлетворенной и смурной. Позже царица с почтением вернула клинок самой Раде, а в кузнях Сол закипела работа. На основе зачарованного оружия Рады было решено изготовить пробную партию парных катан для Двуруких Кошек. Лэйк пыталась объяснить Раде разницу между теми катанами, что они ковали раньше, и теми, что собирались сделать сейчас, взяв за основу форму клинка Рады. Вот только из всех этих объяснений Рада поняла только, что новые катаны должны были получиться чуть тяжелее, но при этом более гибкими, и все это — благодаря форме незаточенной спинки клинка. Касательно же способности меча возвращаться к хозяину, где бы он ни находился, Лэйк ничего не сказала. Но выглядела она не слишком довольной, а значит, Найрин не удалось раскрыть тонкости гномьей волшбы.
Но помимо всех своих волшебных свойств клинок очень много значил для самой Рады. Именно с него все началось. Именно он стал символом того, что она освободилась от своего прошлого, от всего того, что сдерживало ее в Мелонии. И смогла твердо ступить на дорогу, которая в итоге привела ее сюда, в Данарские горы. К тому самому моменту, которого она, даже не зная об этом, ждала всю свою жизнь.
Ниже клинка на поясе интересного уже ничего не было. Разве что от одного воспоминания о том, как Рада исколола себе все пальцы, пытаясь пошить эти проклятые штаны, ей становилось дурно. Чего-чего, а вот рукодельничать она совершенно точно не умела, и как бы ни бились над ней ее наставницы, так и не научилась даже держать в руках иголку. Но по обычаю свадебную форму анай должна была сшить себе сама, и Рада благодарила этот обычай лишь за одно: что праздничная форма не предполагала никакой вышивки. Вот это уж совершенно точно было выше ее собственных сил. Немного помогли и подружки Лиары, с которыми та обучалась рукоделию у наставницы Фир. Одна из них, Рей, даже сидела вместе с Радой, подправляя ее кривые стежки, объясняя, как правильно обметывать край ткани, чтобы он не мохрился. Странное дело, раньше эта девочка только и делала, что вздыхала по искорке, глядя на нее своими темными глубокими глазами, полными печали, а на Раду зыркала волком. Теперь же она все больше хихикала и не слишком-то смотрела на кого-то еще, кроме лопоухой, смахивающей на медвежонка разведчицы, которая все время крутилась возле нее, хоть та и была как минимум года на четыре младше ее самой.
Рада энергично одернула на себе форму, следя за тем, чтобы не было складок или замятостей. Что ж, выглядело все действительно неплохо. Форма сидела ладно, подчеркивая все изгибы ее тела, открывая глазу татуировки на руках, к тому же, она была черная. Рада уже почти забыла, каково это — носить черный, и наконец-то вновь облачилась в такой привычный ей цвет. В этом тоже было что-то очень-очень правильное. И очень дорогое. Именно так начинался ее путь, именно поэтому ее назвали когда-то Черным Ветром. И сейчас, в самый важный день ее жизни, она тоже надевала черное, на этот раз уже не в качестве повседневного, но в качестве праздничного наряда.
