Кухарка тайного советника - Красовская Марианна (книги онлайн бесплатно серия txt, fb2) 📗
Хозяйка встретила меня очень радушно, едва в ладоши не хлопала, когда поняла, что я пришла к ней с визитом. Меня усадили на диван и предложили чаю с печеньем.
— Ах, лирра Ольга, как же я счастлива, что вы пришли ко мне в гости! — сияла женщина. — Зима — такое тоскливое время года! Как только растает снег, можно будет выезжать на кресле в город, а пока — я стенаю от одиночества, один Михаил да горничная составляют мне компанию!
— Льера Гдлевская…
— Называйте меня просто Еленой!
Просто Еленой? Ну конечно!
— Кстати, льера Елена, я из Руана, здесь не так давно… Просветите меня, что за чехарда тут с именами? Почему кто-то называет меня Ольгой, а кто-то Ольхой?
— Это как-то исторически сложилось, — охотно принялась объяснять мне льера. — Те, кто слуги или крестьяне — тех называют названиями животных или растений, вроде бы ближе к природе. А на самом деле у каждого человека есть нормальное имя и фамилия, под которыми в учетных ведомостях их записывают. Такие обращения только в низах приняты, уж простите за такие слова. Кобор — город маленький, провинциальный. Здесь нравы проще. В столице ко всем людям обращаются по настоящему, не по природному имени. К тому же считается, что если у тебя природное имя есть, то и покровитель есть. Не сглазят, опять же. Язычество, лирра Ольга, как есть язычество!
— Забавно, — я улыбнулась. — А как бы вас звали по-природному? Даже придумать не могу!
— Папа звал меня Олененком, — улыбнулась женщина. — Олена я была бы. Пейте чай, Ольга, и расскажите мне, где же вы работаете, о чем люди говорят…
— Я — кухарка в доме Лисовских, — пожала я плечами смущенно. — Ничего вам рассказать интересного и не могу, разве что сплетни кухонные, да то, что конюх Петрушка зажимал в углу Чернику, а та против не была.
— Мир не меняется, — усмехнулась Елена, красиво всплескивая руками. — Что театр, что кухня — балом правит только любовь. Кстати, и как вы находите королевского палача?
— Палача? — моргнула я. — Какого палача?
— Лисовского. Льер Александр — известный в узких кругах человек. Он казнит государственных преступников, а вы разве не знали?
— Я в эти узкие круги, откровенно говоря, не вхожа, — ответила я, пытаясь скрыть потрясение. — Да и кто я, чтобы про хозяина сплетничать?
— Кто вы? Потрясающе красивая женщина, — аристократично пожала плечами Гдлевская. — Ни за что не поверю, что он на вас внимание не обратил. Это слепым быть нужно!
От неожиданности я расхохоталась — искренне, аж до слез.
— Вы мне льстите, льера Елена, — наконец выдохнула я. — Вот вы, без сомнения, красавица. А я… ну так.
— Милочка, когда вы последний раз смотрелись в зеркало? — полюбопытствовала хозяйка. — Волосы красиво уложить, немного макияжа, платье нарядное надеть — и вы блистать будете так, что глаза заболят!
— В зеркало? — протянула я. — Вы имеете в виду те большие стекла, у которых посеребрена одна сторона? Которые стоят баснословных денег и явно не стоят в кухне? Дайте подумать… последний раз еще в Руане смотрелась.
— Вот оно что! — подобралась Елена. — Тогда прошу мне помочь. Отвезите меня наверх, пожалуйста.
Пришлось подниматься, разворачивать ее кресло на колесах и везти по деревянным рельсам на второй этаж, в спальню. Здесь было так же бедно, как и в гостиной, на стенах — темные квадраты от некогда висевших картин. Темно-зеленые обои были с золотым тиснением, лет этак сорок назад… Ступени под моими ногами скрипели, перила ходили ходуном.
— Нищета, да, Ольга? — прочитала мои мысли Гдлевская. — Нище-е-ета-а-а… Высоко летала, больно упала. Расплачиваюсь теперь. Не верьте мужчинам, Ольга. Никогда. Они все лгуны.
— Согласна с вами, — вздохнула я, вспомнив всех своих партнеров — и Лисовский, похоже, такой же, как все. — Верить вообще в этом мире можно только себе, да и то — не факт.
— Именно. Вижу, вы тоже хлебнули горя? Потом расскажете? Мы пришли, здесь направо.
И первое, что я увидела в строгой, почти спартанской спальне — было, разумеется, зеркало. Красивое, явно старинной работы, в тяжелой бронзовой раме.
Не вытерпела, сделала шаг вперёд.
Я разглядывала себя, не веря своим глазам. Да нет, это зеркало такое магическое, недаром старинное! Не может эта женщина в отражении быть мной!
Прежде болезненно-худое лицо округлилось, вспомнив, что кроме высоких скул у него есть и щечки. Ушли вечные красные пятна на щеках, шелушащаяся кожа и круги под глазами. Глаза снова блестят, как в юности, брови, правда, заросли безобразно, зато седина закрашена, и отросшие почти до плеч волосы лежат мягкими волнами. Пропала вечная морщина между бровей, шея больше не дряблая, и ключицы neрестали торчать. Я, кажется, и в самом деле красивая — почти как тогда, в шестнадцать.
Платье, правда, безобразное: талия черт поймешь где, цвет не мой, буфы на плечах. Но даже эта гадость фигуру не портит — видно, что ноги длинные и грудь присутствует.
Я дотронулась до зеркала, опасаясь, что по нему пойдет рябь, словно по воде, и возникну настоящая я — худая измученная тетка с вороньим гнездом на голове, но на самом деле ничего и не изменилось. Я по-прежнему осталась красивой. Нет, всё же не так, как в юности. Но если привести в порядок брови, накраситься, прилично одеться — стану едва ли не лучше, потому что и взгляд другой, и лицо словно отшлифовано опытом.
— Ну, что я говорила? — с явным удовольствием смотрела на мое потрясение Гдлевская. — Сразу видно породу. Чьих кровей ты, девочка?
— Субаровых, если Орассу рассматривать, — тихо сказала я, поворачиваясь к зеркалу то одним боком, то другим.
Елена как-то судорожно вздохнула, я даже обернулась. Женщина была бледнее стенки, только глаза горят.
— Егора дочка? — прошептала она. — Нет, внучка скорее… Дочка-то у него в возрасте совсем. Или внебрачная, но он не такой.
— Внучка.
— И где он сейчас, Егор?
— Льера Елена… — мне было крайне неловко обсуждать «деда», особенно потому, что я почти ничего о нем не знала, да и вообще… Неприлично это.
— Пойдем вниз, Ольга, я расскажу. Раз уж ты его внучка.
Меня снова усадили на диван и сунули в руки чашку с остывшим чаем.
Глава 20
Танцовщица
Елена с детства мечтала танцевать, да не просто на всяких там балах и танцевальных вечерах, а на сцене.
Учителя в один голос твердили, что у девочки талант почти магический: кто-то стихийник, кто-то менталист, кто-то с животными разговаривает, а Елена — танцует. В ее танцах, в жестах, в повороте головы словно бы глубина, она простыми движениями могла выразить любые эмоции.
В четырнадцать ее родителей буквально умоляли отдать дочь в танцевальную труппу столичного музыкального театра, а в шестнадцать она была уже примой. Ее имя было на всех афишах. Жила она самостоятельно, родители остались в Коборе, не желая менять провинциальный покой на столичную суету. К тому же отец был в Коборе при неплохой должности, в столице никто бы ему подобного не предложил.
Отношение к танцовщицам всегда было особое. Не то гетеры они, не то недоступные музы. За ними не гнушались ухаживать самые знатные аристократы, их охотно брали в жены, но чаще — в содержанки, причем еще за эту честь и соперничали. Каждому было лестно иметь красивую талантливую любовницу, это статус.
У Елены первый мужчина появился в семнадцать, и потом мужчин было много — один другого лучше. Она не любила, лишь пользовалась их благосклонностью. Ей это в себе нравилось, она даже гордилась своей расчетливостью — голову не теряет, всегда хладнокровна.
Разумеется, и она влюбилась — тут даже не было вариантов, да еще так, как влюбляются такие вот расчетливые люди: до умопомрачения, до дрожи в руках. Как ей казалось — раз и навсегда, потому что такая любовь выжигает дотла, ничего после себя не оставляя. Ей повезло, мужчина, маг, ответил взаимностью. Скорее всего, он не любил ее так же сильно, но и не отвергал, не прогонял от себя, и даже в принципе был не против жениться и завести детей. Елена была абсолютно счастлива.
