Муж мой - враг мой (СИ) - Ясная Яна (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Услышали все, тэя Керолайн и вовсе ахнула, до глубины души сраженная моей грубостью.
Все меня волновали мало (а тэя Керолайн так не волновала и вовсе, сколько можно из-за нее волноваться) — принципиально важно было, чтобы услышал дражайший супруг, военный гений и первый маг Предгорий.
Быстрый взгляд искоса подтвердил: услышал, недоволен. Орать не изволят — чай, он и в осажденной крепости одернуть публично не счел нужным, но взгляд потяжелел и не обещал хорошего — а обещал, наоборот, одно только плохое.
Я покаянно склонила голову, показывая, что мужнину волю узрела и приняла к сведению, но в остальном присутствующие за столом предпочли сделать вид, что ничего не заметили: глава семьи свою позицию обозначил внятно, и только во взорах нежных дам читалось обещание лютой смерти.
После обеда супруга удачно отвлекли дела государственной важности (ну, может, чуть помельче, герцогской), а я улучила момент, и сама подошла к тэйрим Сириль с извинениями. Та изволила покривиться на мои извинения (представляю себе, если бы кто-то из домочадцев позволил себе такие гримасы в адрес матушки, хотя, какие отношения у маменьки были со свекровью, мне не ведомо, бабушка со стороны отца умерла до моего рождения), но всё же согласилась, в знак мира, помочь мне с выбором платья к ужину — “Ах, я совершенно теряюсь в этих оттенках зеленого! В семь, верно?”.
Подошла и к супругу — но тот был слишком занят для выволочки нерадивой и нелюбимой жене, и получив время высочайшей аудиенции (“Поговорим после ужина, дорогая), я поднялась к себе.
Замковые дела, которые приходила обсуждать со мной эсса Линед (чтобы сразу после этого переобсудить с тэей Керолайн) были единственной сферой куда меня допускали. Хоть и чисто ритуально.
А когда экономка удалилась из сиреневых покоев, я, прихватив с собой книгу — генеалогическое древо дорогого супруга, между прочим! — поднялась еще выше. Северная башня была удивительно удачно расположена. Южная и восточная смотрели на горы, Западная возвышалась над долиной, а из северной открывался чудесный вид на город, по-зимнему нарядный, отсюда, с высоты, казавшийся пряничным.
— Я хочу побыть одна! — властно распорядилась я, — Если я забуду, напомните мне, что в восемь часов ко мне прийдет тэйрим Сириль!
И камеристка (уже третья, как бишь ее? Астра?), накинув мне на плечи медвежий мех, почтительно отступила, оставив меня в тесной комнатке наедине с книгой и видом...
Еще удачнее было то, что из этой каморки только один выход, через соседнюю комнату, где ожидает меня мой условно-почетный эскорт из служанок, обычно неимоверно раздражающий, но сегодня — как нельзя кстати.
Час я действительно заставляла себя читать — и о, Мать-Искусница, что это был за час!
А когда время истекло решительно, но беззвучно закрыла родовую книгу Вейлеронов.
Заклятие отвода глаз мне сегодня далось удивительно легко — мне вообще сегодня везло.
Дверь открылась без звука. Хороший знак.
Камеристка читала молитвенник, обе горничные вышивали и перешептывались с друг другом…
Я знала, чувствовала, что чары действуют, но всё равно кралась из комнаты на цыпочках — и только выскользнув за дверь, припустила во весь дух.
Тэйрим Сириль пришла точно в назначенный час.
Обвела взглядом пустую гостиную, нахмурила изящные брови.
Подождала. Прошлась по комнате. Постучала в двери спальни:
— Ваша светлость! — и покривилась при обращении.
А при свидетелях держит себя в руках, молодец.
И — повернула ручку. Заглянула в спальню. Постояла на пороге… и вошла.
Я, выскользнув из-за портьеры, проследовала за ней.
Сердце колотилось, как безумное, руки мои холодели, а дыхание удерживать ровным удавалось с трудом.
Сириль зашла в будуар, постояла у туалетного столика, то ли презрительно, то ли завистливо разглядывая обилия шкатулок и пузырьков (между прочим, всё это подарено мне отцом, а вовсе не мужем!) Она открыла одну, другую крышку. Закрыла — одним пальчиком.
Вышла.
Заглянула в гардеробную.
Постояла напротив белого платья, напяленного на истукан в ожидании момента, когда я вновь надену его, чтобы вместе с мужем явиться в дворцовых храм.
Напротив платья она задержалась даже дольше, чем рядом с драгоценностями Аласских. Она даже почти протянула руку, чтобы коснуться его — но не коснулась. Резко развернулась на каблуках, оставив вмятины в ворсе ковра, и вышла.
Прошла через спальню, дернула ручку запертого кабинета — и, зло сверкнув глазами, покинула покои мои покои.
Я дождалась, пока за ней закроется дверь. Потом, для верности, выждала еще пять минут, считая гулкие удары собственного сердца и чувствуя, как взмокла спина.
А потом заперлась на ключ, и уже не прячась, прошла через спальню в будуар.
Назад, в башню, я возвращалась… хотелось бы сказать — вальяжно, как сытая кошка, но нет. Это скорее было похоже на мокрую мышь. Меня колотила нервная дрожь, руки тряслись, влажное платье противно липло к спине.
Страж — огромный, бесстрашный и прекрасный замок — смотрел на меня витражами узких окон с прежним отчетливым неодобрением. И если нелюбовь людей я легко приняла как должное, то его отторжение было все же обидно.
Проскользнуть под отводом глаз мимо служанок не составило труда. Горничные по-прежнему вышивали. Камеристка читала. Дверь скрипнула, открываясь передо мной, но ведьмины чары не дали им этого заметить.
И только когда она закрылась за моей спиной, и мореный дуб отрезал меня от всех обитателей замка, дар мне изменил. Помимо моей воли чары выскользнули из рук и развеялись — как будто мыльный пузырь лопнул.
На неверных ногах я дошла до своего места у окна. Опустилась в кресло. Взяла в руки книгу. И всё оставшееся время перелистывала страницы, не видя ни имен, ни миниатюр. Как механическая кукла.
Астра постучала в дверь, когда до ужина оставался час:
— Ваше сиятельство, вы просили напомнить, что в восемь у вас встреча с тэйрим Сириль!
Повторный спуск к моим комнатам дался уже легче — благо, от меня не требовалось ничего, кроме как перебирать ногами и задирать нос.
В лилово-седой гостиной я очнулась:
— Принесите в будуар изумрудное платье с черными птицами, второе цвета виридиан с вышивкой зеленым мхом и третье вердепомовое с круглым вырезом.
Указания горничным получились уверенными и естественными. Обе девицы ринулись в гардеробную, спеша выполнить приказ, а Астра пошла за мной — исполнять свой долг, помогать госпоже с прической и с одеждой.
Я открыла дверь в будуар — и почти сразу из-за спины раздался пораженный вскрик.
Было чему поразиться.
Витражное окно было разбито.
Туалетное зеркало брызгами разлетелись по ковру.
И — повсюду, везде валялись мои драгоценности: разорванная нитка жемчуга, безжалостно смятая серьга. Разоренные пустые шкатулки валялись где придётся, взирая на погром с укором.
— Ваша светлость, ваши платья…
Горничная, влетевшая в будуар, замерла. Хриплый звук, исполненный ужаса, сорвался с её губ, и она замерла рядом со мной и камеристкой точно парализованная.
Я шагнула вперёд, аккуратно переступая осколки, и подобрала с пола рубиновое ожерелье — широкое, с крупными камнями и художественно зачерненной оправой. Выглядело оно скверно.
Интересно, его можно будет починить? Потом, когда вернусь домой?
Я молча положила изувеченный подарок отца на трюмо.
Обвела комнату взглядом, собирая картину воедино, и развернулась, крутнувшись на каблуках.
Гардеробная представляла собой не менее удручающее зрелище.
Платьям всех оттенков зелёного — дорогим, новым, оплаченным герцогом — здорово досталось. Портняжные ножницы порезвились здесь вовсю. Но это всё ерунда.
Потому что рядом, на болване висело белое платье. Королевский подарок.
Изодранное в клочья.
Я даже заходить в гардеробную комнату не стала, с порога оценив зрелище, а потом развернулась и направилась к выходу.
