Звездный ветер (СИ) - Легасова Татьяна (читать книги без сокращений TXT) 📗
— Мама, ну, вы где, мы вас потеряли.
— Идем, — крикнула я и потянула Ицнара вверх к дому.
— Если бы мы могли жить здесь, никуда не улетая, — подумала я, — может быть тогда я была бы по-настоящему счастлива. Однако вслух я сказала:
— Не хочу показаться наглой, — я улыбнулась, — но я была бы счастлива, если бы ты разрешил мне эти дни пожить дома с дочкой. Сердце Ицнара зазвучало тоской, которая тут же отозвалась и во мне.
— А что, если я останусь тут с тобой эти дни? — спросил он и внимательно посмотрел на меня.
— Ну, — замялась я, понимая, что невольно радуюсь такому предложению, терпеть эту боль расставания было невыносимо, — только если ты обещаешь безопасность для мой семьи.
Ицнар хмыкнул.
— Какое странное замечание, я никогда не хотел ничего другого.
— Тогда пошли, — я потянула его в дом, счастливая, словно ребенок, которому оставили его самую дорогую игрушку.
Глава 6 Перемирие
К моему счастью Ицнар был деликатен и не домогался меня. В данном случае его эмпатический дар оказался весьма кстати. Пришелец ощущал, что внутри меня не было готовности разделить с ним ложе, поэтому он снова просто обнял меня и мы, утомившиеся за день, ту же уснули.
Утро принесло новые тревоги.
— Мама, — сказала мне дочь за завтраком, — пообщавшись вчера с Румтаром, я поняла, что мне интересно познакомиться и с другими катасийцами. Она заговорчески посмотрела на Ицнара, явно понимая, что при нем я не буду яростно выступать против.
— Я не вижу причин для этого, — строго, почти безапелляционно сказал я.
— Послушай, у меня было время поразмышлять, через полгода мне восемнадцать и я единственная несовершеннолетняя девушка на Земле, мама которой летит на Катас. Я хочу, чтобы ты взяла меня с собой.
Я не дала ей закончить.
— Это даже не обсуждается! — резко воскликнула я, — ты ума лишилась?
Моя Ульяна была дочерью своей матери, поэтому она и не собиралась сдаваться. По ее лицу было видно, что именно к такой реакции она была готова, поэтому, игнорируя мой ярый протест, продолжила.
— Мама, я понимаю, что ты волнуешься за меня, я знаю, что ты хочешь, чтобы у моих бабушки и дедушки хоть кто-то остался здесь, чтобы они не грустили, но я, мама, — твердо заявила моя дочь, — не должна быть инструментом утешения или развлечения. Я все тщательно обдумала. Я росла с тобой, и ты самый дорогой мне человек во всей Вселенной. И ты хочешь сейчас улететь и оставить меня здесь. Ты мне ничего не сказала о том, что с тобой на самом деле произошло, и я узнала это от дяди! И если бы Совет Правительств Земли не выбил у катасийцев пять дней перемирия, еще вчера ты улетела бы отсюда, даже не попрощавшись! Это несправедливо!
Меня накрыло паникой. Все мои действия были направлены только на то, чтобы защитить дочь от пришельцев, но я очень хорошо понимала, о чем она сейчас говорила. Она была права, что, потеряв меня, ей будет очень больно и одиноко. Сейчас я могла бы надавить на нее своим авторитетом, она все еще была несовершеннолетней, но тем самым я бы сильно обидела ее и оттолкнула. Это могло восприняться ей, как предательство. Но бросить свою дочь в руки пришельцев, это было уже слишком! Я-то знала, что у них ни все так гладко, как они обещали!
— Ульяна, — сказала я серьезно, — то, что произошло со мной, было случайностью, я сейчас ничего не могу изменить, а тебе я ничего не сказала, чтобы не расстраивать и уберечь!
— От чего уберечь, мам? Если я буду с тобой, что со мной может случиться?
— Ты еще маленькая, а женщины на Катасе на вес золота, тебя тут же кто-нибудь захочет сделать своей женой, но у тебя должно быть будущее, ты мечтала учиться, ты должна успеть насладиться жизнью до того, как стать рабыней семейной жизни, — выпалила я, не осознав сразу, что мои последние слова могут ранить Ицнара. Когда я отловила боль в его сердце, было уже поздно что-то исправлять. Пришелец неожиданно встал из-за стола, вытирая рот салфеткой, и холодно сказал:
— Вам надо поговорить, а я должен лететь по делам на корабль, оставлю вас на некоторое время, я вернусь к обеду.
Я чувствовала его обиду и боль, но сейчас больше всего меня волновала ситуация с дочерью. Любой ценой я должна была воспрепятствовать ее плану. Если она встретится, хоть с одним пришельцем, он тут же откроется ей эмоционально и это будет конец.
Как только Ицнар улетел, я схватила дочь за локоть и повела в дом.
— Мам, я не хочу ругаться, — жалобно сказала она.
— Моя родная, — я взяла ее за руки и усадила на диван, — никто не знает, можем ли мы верить катасийцам, неужели ты не понимаешь! Как я могу добровольно отправить тебя неизвестно куда, на Катасе нас может ждать что угодно!
— Тем более, — взвинтилась Уля, — ты думаешь, я тут смогу нормально жить, зная, что моя мама в опасности? Мам, клянусь, если ты по-хорошему мне не позволишь лететь с тобой, я найду способ, ты меня знаешь!
Меня накрыло ужасом. Я не знала, какие меры сможет принять Игнат, при условии, что он успеет вовремя, но ясно было одно. Если Уля войдет в эмоциональный контакт с каким-либо катасийцем, ее уже будет не спасти, как и меня. Нужно было действовать по-умному. Любыми способами нужно было уберечь мою дочь от общения со свободными катасийцами. Однако я вполне могла организовать для нее встречу, например, с другом Ицнара Гинвеном, у которого уже была пара. Ульяна, как и хотела, познакомится с катасийцем, но будет в безопасности. Я знала, что Гинвен не улетел со своей женщиной на Катас, так как был личным помощником Ицнара. Он так же, как и мы остался на Земле еще на пять дней. Это был неплохой план. Я должна была тянуть время.
Я сделала глубокий вдох и сказала:
— Ладно, ты хочешь познакомиться с катасийцами, хорошо, я поговорю с Ицнаром, но я не обещаю тебе взять тебя с собой, об этом мне нужно будет подумать хотя бы до момента окончания перемирия. Всякое может случиться, — уклончиво сказала я.
— Что может случиться? — спросила моя дочь, унаследовавшая проницательность от матери.
— Уля, я не все могу тебе рассказывать, но ты должна мне доверять, я ведь твоя мама, прошу тебя, не делай глупостей.
— Хорошо, но ты обещала, помни! Знакомство с катасийцем!
— Да, хорошо, обещала, сделаю!
В обед появился Ицнар, как раз к тому моменту, когда я заканчивала резать для него овощи и фрукты. Его лицо было непроницаемым, чувства напряжены, взгляд металлический. С порога он заявил, что сегодня он сильно занят, обедать не будет, и оставляет меня дома насладиться обществом дочери до завтра. Для меня он привез новый телефон, так как мой сейчас был у Алины и просил при необходимости связываться с ним в любой момент. На этом он удалился без единой улыбки, без добрых слов, без церемоний.
Появился он снова лишь на третий день поздно вечером, ограничившись в предыдущие дни лишь разрешением для меня жить пока дома и сухими звонками, чтобы выяснить, все ли у меня в порядке. Я восприняла подобную выходку, как наказание за мои неосторожные слова. Ицнар явно обиделся на меня за то, что я, не подумавши, назвала семейную жизнь рабством. Нам обоим было больно от этой разлуки, и когда я почувствовала во рту металлический привкус, сидя в саду и наблюдая за небом, внутри меня все затрепетало. Ицнар, появившись передо мной, выглядел уставшим, словно ему пришлось выдержать тяжелую битву. Он сдержанно поздоровался и сел в шезлонг рядом со мной.
— Хочешь есть? — спросила я напряженно.
— Нет, — кратко ответил он.
Я молчала, не зная, что сказать, у меня не было понимания, как катасийцы ведут себя в сложных эмоциональных ситуациях, и я не знала что мне делать.
Через какое-то время я ощутила, что мы немного расслабились, видимо из-за того, что находились рядом и хроническая тоска от расставания начала таять.
— Я хочу забрать тебя на корабль, — вдруг сказал Ицнар, и мое сердце забилось сильнее.
— Почему? — поинтересовалась я.
