За Семью Преградами (СИ) - Волк Сафо (книги полностью .txt) 📗
Гутур никогда не повышала голоса, никогда не злилась на нерадивых учениц. Кажется, она вообще не испытывала никаких эмоций. Но каждое движение, которое не получалось хотя бы у одной ученицы, они разучивали раз за разом до тех пор, пока у всех до единой не выходило достаточно сносно на взгляд Гутур. Даже если на эти однообразные маневры требовались часы. Даже если все ученицы запомнили урок и выполняли его безукоризненно, кроме одной, у которой не получалось совсем чуть-чуть. Даже если все от усталости уже не способны были висеть в воздухе и готовы были кричать от боли в сведенных судорогой суставах.
Тебе так хотелось увидеть Раэрн, так невтерпеж было на них посмотреть! Ну вот, смотри во все глаза и не жалуйся, что не нравится! Лиара недовольно поморщилась. В последние недели внутренний голос доставлял все больше и больше неудобств, буквально ополчившись против нее. Как с цепи сорвавшийся злобный пес, он набрасывался на Лиару, не замолкая ни на секунду. И она не могла ума приложить, как с ним справиться раз и навсегда.
А началось все это после того памятного разговора с Эрис. Держащая Щит четко описала им, что делать: прекратить думать. Мысли только рождали внутри бессмысленные тревоги и сомнения, заставляли колебаться, задавать ненужные вопросы, страшиться будущего и той силы, которую они с Радой звали в себя. И на самом деле мысли только мешали, без конца создавая в голове неумолчный рев, сквозь который не доносилось ни звука того, что было так необходимо Лиаре. Она просто физически не могла услышать Великую Мани и почувствовать Ее силу, пока ее на части раздирали идиотские предположения, что строил ее мозг, сомнения, загадки, воспоминания и вся эта бесполезная чушь, которой на протяжении всей ее жизни была забита ее голова.
И еще более странным оказался тот факт, что стоило сосредоточиться и попытаться хотя бы на миг остановить поток мыслей, как он становился просто невыносимо мощным, как половодье в горах или ветер, что как раз сейчас толкал Лиару под крыло. Как живой, мозг ощутил, что Лиара пытается бороться с ним, пытается подчинить его себе и заставить работать по программе, которая была необходима ей самой, а не бессмысленно пережевывать из дня в день одну и ту же ерунду, к чему он так пристрастился за прошедшие годы. И после этого мозг буквально восстал, набрасываясь на нее с такой лютой яростью, с какой кидается на своего противника загнанный в угол хищник, отчаянно сражаясь за свою жизнь. Тысячи мыслей взметнулись, как грязная пена, как взбаламученный палкой ил на дне реки, тысячи воспоминаний, образов, шепотков, что без конца шумели и шумели в ее голове. И Лиаре удавалось лишь на короткие мгновения остановить этот неумолчный шум.
Хорошо еще, если у меня это получается хотя бы на пару секунд в день… О проклятье! Замолчи уже! Пожалуйста!
Вот только мысли никуда не девались, а мозг отказывался слушать ее или помогать ей. Он твердо вознамерился бороться за свое существование, и порой Лиаре казалось, что эта битва будет бесконечной. Как и битва с крыльями.
Очередной порыв ветра, который раньше она едва ощутила бы на своей щеке, подбросил ее вверх под широко расставленные, мерно бьющие по воздуху крылья. Лиара затрепыхалась вверх-вниз, словно пробковый поплавок на высоких волнах, замолотила крыльями во всю мочь, пытаясь вернуть предыдущее положение. Только через несколько мгновений упорной борьбы с собственными крыльями, неуклюжими, словно два бревна, привязанные к ее спине, ей удалось кое-как выровняться и занять предыдущее положение. Или просто порыв ветра перестал меня подбрасывать, подумала она, ощутив горькое разочарование и краску стыда на своих щеках.
Одно обнадеживало: наставница Гутур без видимых усилий висела перед ними в воздухе, расправив крылья и поддерживая себя на одном месте почти что незаметными движениями самых краешков крыльев. Эти крылья за ее спиной были черными, плотными, словно густые клубы дыма, полностью заволокшего узкое помещение, почти непрозрачными. И раз Гутур так спокойно могла с ними обращаться, раз крылья беспрекословно подчинялись ее воле, то и они все рано или поздно научатся летать так же, как и она.
— Следите за тем, — продолжила невыразительным тоном Гутур, — чтобы ваш корпус не нырнул вперед слишком сильно, тогда вы рискуете камнем упасть на землю и разбиться об нее. Нельзя также и слишком задирать голову: вас может подхватить встречным ветром и перевернуть вверх тормашками. Вы должны аккуратно под углом прорезать воздух и по спирали двинуться вперед, правые крыло и плечо ниже левых крыла и плеча. Смотрите внимательно, я покажу, как нужно сделать.
Легко сказать: смотрите внимательно. Лиара едва в воздухе-то держалась и полностью сосредотачивалась на том, чтобы продолжать оставаться в одном положении. А Гутур требовала еще и смотреть на нее при этом, запоминая, как двигаться. Казалось бы, такое простое задание — поднять глаза и понаблюдать внимательно за тем, что делает наставница. Но даже его Лиара сейчас выполнить была не в состоянии.
Кое-как поборов мотающиеся из стороны в сторону крылья, она все-таки успела вскинуть взгляд и рассмотреть, что делает Гутур. Наставница была очень худа, и ее черные как уголь волосы резко оттеняли белоснежную, почти мертвенно-бледную кожу. Отчего-то загара на лице Гутур видно не было, хоть солнце нещадно палило уже третью неделю подряд, и раскаленная земля под ними дышала жаром. Щеки Гутур ввалились двумя темными впадинами, кожа туго обтягивала череп с широкой челюстью, мощными надбровными дугами, глубоко запавшими глазами льдисто-зеленого цвета. Тонкие губы наставницы всегда были сжаты в невыразительную бледную линию, брови тоже были прямыми, словно две палки. Иногда, когда Лиара смотрела на наставницу, ей казалось, что лицо Гутур выполнено из камня, и что она вовсе и не живая, не способная испытывать эмоции, смеяться и плакать, злиться и радоваться. Просто камень с прорезью рта, что изредка разжималась и отрывисто командовала им, что делать, а затем закрывалась, как будто ничего и не было.
Вот только летала наставница очень хорошо, так хорошо, что впору было выть. Чуть-чуть опустив плечо и угол крыла, ровно на толщину пальца, как она и говорила им, Гутур медленно полетела по спирали вниз, к крышам становища. Сделав два неспешных оборота и пролетев над самой трубой одного из домиков, она вышла из петли и в несколько мощных взмахов черными крыльями взлетела обратно на свое место перед строем Младших Сестер. Все это Гутур проделала так четко и выверено, что, казалось, даже ее болотного цвета форма с разводами ни в одном месте не помялась, так и оставшись надетой будто бы на палку или вешалку. Застегнутая на все пуговицы форма, состоящая из глухой куртки с воротом стоечкой, штанов в разводах и сапог до колен. При том, что сама Лиара была в короткой светлой тунике без рукавов и сандалиях на босу ногу и даже в них буквально потом обливалась на палящем солнце.
— Поворот понятен? Или мне нужно повторить движение еще раз, чтобы стало яснее, как его выполнить? — ни одной эмоции не было в спокойном голосе Гутур.
— Все ясно, наставница! — почти что в один голос ответили Лиара с Радой и остальные пятеро Младших Сестер, что получали крылья вместе с ними. Это тоже было своеобразным ритуалом: Гутур задавала один и тот же вопрос до тех пор, пока последняя из учениц не давала на него ответ. Иначе она могла изводить их буквально часами, не обращая никакого внимания на крики ярости или недовольство.
Гутур даже никогда не наказывала, а просто долго и молча смотрела своими прозрачными глазами, заставляя отрабатывать одно и то же движение раз за разом, пока от солнечных ожогов середины лета кожа не начинала буквально сходить с тела, или пока уже крылья не держались за спиной и сами закрывались от измождения, заставляя свою хозяйку буквально биться о твердую землю под ними. Как уже не раз успела убедиться Лиара, падать с трехметровой высоты о гравий было достаточно больно для того, чтобы слушаться наставницу, соблюдать дисциплину и стараться выполнить требующееся от тебя упражнение со всем рвением, на которое только способен. И хоть поблизости на бревне в тени одного из домов и дежурила позевывающая Способная Слышать на тот случай, если кто-нибудь из Младших Сестер приложится о гравий чересчур сильно, а все равно никто не пытался бросить вызов авторитету наставницы или просто начать дурачиться. По чести, ни у кого даже мыслей таких не было.
