За Семью Преградами (СИ) - Волк Сафо (книги полностью .txt) 📗
— Понимаю, только не понимаю, почему ты рассказываешь это нам, Держащая Щит, — честно призналась Рада.
— Да потому, что булочка — нечто гораздо более естественное, чем благодать Великой Мани, понимаешь? Она есть, она есть всегда, а не тогда, когда ты призываешь ее в себя, она откликается на твой призыв всегда — тебе достаточно протянуть руку и взять ее. Тебе не нужно для этого долго молиться и испрашивать Милости, она есть перед тобой. — Глаза Эрис смеялись. Рада сощурилась еще больше, медленно кивая. Кажется, она начала понимать. Подавшись вперед, Держащая Щит окинула их с искоркой мягким золотым взглядом. — В этом и состоит проблема любой энергии, любой религии, любой веры. Вера — не вещественна, ее нельзя потрогать, ее нельзя ощутить, поэтому ты не можешь доказать кому-либо ее существование. Ровно как и существование энергии. Больше того, ты не можешь прикоснуться к энергии в каждый конкретный момент времени, это не легко для тебя, это требует определенных усилий. Это гораздо тяжелее, чем просто взять булочку.
— Тут ты совершенно права, Держащая Щит, — со вздохом мотнула головой Рада.
— Да? — Эрис едва не смеялась. — А по-моему, я несу чушь.
Рада заморгала, на этот раз по-настоящему и окончательно сбитая с толку. Она взглянула на искорку, надеясь, что та хоть что-то поняла, но девушка тоже озадаченно хлопала глазами, глядя на Держащую Щит. Эрис покачала головой, оглядывая обеих, подняла булочку, и вновь показала им ее, едва не тыкая в нос.
— Что это такое? Что это по сути своей? — не дожидаясь их ответа, она принялась рассуждать. — Мы берем муку и смешиваем ее с водой, потом запекаем ее при помощи огня. А сама мука — молотый хлеб, что вырос из земли, из груди Хлебородной Артрены. И что мы получаем в итоге? Эта булочка — продукт смешения чистых энергий, воды, воздуха, огня и земли, и животворящей силы Великой Мани. А что такое сама Великая Мани? Сила, что течет во всем. Таким образом, булочка — это и есть Великая Мани. Тогда как может быть сложно дотянуться до Ее энергии, докричаться и домолиться до Нее, если мы при этом так просто можем съесть булочку?
Внутри у Рады вдруг распустился смех, и она поняла, что не в состоянии сдержать растягивающую губы улыбку.
— Потому что булочка кажется нам чересчур простой по сравнению с величием Милости? — тихо проговорила она, чувствуя себя одновременно полной идиоткой и при этом самым счастливым существом на свете. — Потому что наши собственные мозги не позволяют нам понять, что это — одно и то же?
— Вооот! — довольно протянула Эрис, с гордостью в глазах разглядывая их с искоркой. — А говорите, что ничего не понимаете. Нет ничего в мире, кроме Великой Мани, нет вообще ничего, кроме Нее. Мы все твердим это, будто какую-то заученную считалочку, но при этом даже не понимаем смысла этих слов. Мы даже не верим в них. Потому что чудо обязательно должно быть обставлено разноцветными фейерверками, песнями и плясками, а вера в Богинь — это всегда таинство и что-то невероятно странное, потустороннее, тонкое. То, что доступно лишь немногим. Или то, чего ты не можешь потрогать и почувствовать, а значит — его и нет вовсе. Не то, что булочки.
— Я всю жизнь так и рассуждала. Что их нет, потому что никто не мог доказать мне, что они есть, — едва слышно пробормотала Рада, во все глаза глядя на Эрис. Она ведь и сама была почти что ходячим божеством. Сила Небесных Сестер наполняла ее и заставляла ее тело физически светиться, как и тело Великой Царицы. И при этом Эрис разговаривала с ними, совершенно обычная земная женщина, сидящая у стола собственного дома и попивающая чай. Мог ли существовать пример нагляднее?
— Естественно, — кивнула Держащая Щит. — Все так думают, потому что Небесные Сестры не могут быть связаны с болезнью, грязью, тьмой. Когда мы делаем все наши маленькие постыдные вещи, когда мы храним свои не слишком приятные секреты, да когда мы просто моем полы или стираем грязные носки — разве может все это быть связано с верой? Разве может быть в этом Великая Мани?
— Так вот, что вы делаете здесь! — едва не вскричала искорка. Глаза ее были широко распахнуты, и она пожирала взглядом Держащую Щит. — Вы строите город Великой Мани! Место, в котором Она — все и везде! Она в работе, в детях, в людях, в воздухе, во всем! Поэтому здесь столько силы, поэтому все буквально состоит из Нее!
— Совершенно верно, Светозарная, — удовлетворенно кивнула Эрис, глядя на нее. Она часто заморгала, словно припоминая, и неторопливо принялась рассказывать. — Для меня всегда это было самой основной проблемой, не дающей мне покоя. Я чувствовала силу в себе, я умела ворочать энергиями, управлять сознанием окружающего мира. Но этого было недостаточно, потому что оставалось вот это. — Эрис вытянула руку и пощипала собственную кожу на предплечье, покрытую алой татуировкой огня. — Гимны Богиням, молитвы, очищение перед Ними — все это отлично, но что дальше? Даже крылья, самое явное доказательство Их существования, даже они — недостаточны. Неужели все, сотворенное Ими, существует только для этого? Чтобы рано или поздно закончиться, умереть, уснуть, раствориться и родиться вновь? Но это же глупо!
— А разве не так происходит все в мире? — удивленно заморгала искорка, глядя на Эрис. — Все живет в вечном круговороте. Весна сменяет зиму и наоборот, все живое умирает и возрождается вновь и вновь…
— Да, но разве это имеет смысл? — взгляд Эрис стал насмешливо-задумчивым. — Даже мы трое, мы бессмертны, мы никогда не умрем своей смертью, нас не трогают болезни, не сведет в могилу старость. Но насколько же это бессмертие хрупко! Стоит простому куску стали пропороть нашу плоть, и все! Мы будем точно так же разлагаться, как труп какой-нибудь вороны у обочины дороги. Тогда где же бессмертие?
Она отхлебнула чаю, чтобы смягчить горло. Рада смотрела на нее во все глаза, боясь даже дышать, чтобы не прервать поток мыслей Держащей Щит. Все, что говорила Эрис, смутно предчувствовалось, продумывалось самой Радой. Но одно дело — самому до чего-то додуматься, ведь это может быть и вовсе неверным, и другое дело — услышать подтверждение своих мыслей в словах кого-то несравнимо более мудрого, чем ты сам. Или эта такая же глупость, как булочка и энергия Великой Мани?
— Все умирает и возрождается в вечном круге жизни, — вновь принялась рассуждать Эрис. — Но разве это конечная цель существования? И в чем эта цель? В том, чтобы рождались народы все более красивые и мудрые, чем предыдущие? В том, чтобы они уничтожали своих предшественников и на обломках их цивилизаций строили свое будущее? Ведь по сути-то, все одно. Ничем не отличалась империя Короля Солнца и его война с Сети’Агоном от того, что происходит сейчас. И люди умирали точно также, и небо было таким же синим, и хлеб имел тот же самый вкус. Так в чем же цель? В том чтобы мы также и дрались друг с другом бесконечно, в том, чтобы сильный пожирал слабого? Что это за мир тогда? Неужели тот, кто его создавал, был таким идиотом, чтобы просто отвернуться от своего творения, махнуть рукой да и бросить его в таком виде, чтобы гребли сами, как хотели?
— Это ты нам расскажи, Держащая Щит, — Рада ощутила, что голос ее слегка осип, а в груди дрожит и дрожит, звенит натянутой тетивой золото. — Мы затем сюда и пришли, чтобы узнать это.
— Полагаю, так и есть, — улыбнулась ей в ответ Эрис. Взгляд ее вновь стал далеким и отрешенным. — Итак, что представляет собой мир? Надо ведь начать с самого простого и для начала оглядеться. У нас есть стихии, которыми, по сути, управлять невозможно. Ветра, дождь и огонь. Есть времена года, что сменяют друг друга, и невозможно остановить путь солнца по небосводу. Сколько бы мы ни пытались задержать его, оно все равно встает по своему собственному расписанию и времени. Все это — объективные законы бытия, с которыми никто из нас ничего сделать не может, однако они работают, и это просто факт. Следующий уровень — уже земля, горы и камни. Они совсем твердые, инертные, они не движутся и просто… лежат, — Эрис пожала плечами с улыбкой, не сумев подобрать более подходящего слова. — Они есть, и мы можем их потрогать, но и с ними мы ничего не можем сделать, не так ли? О, мы можем вскопать землю, можем засадить ее хлебом, который вырастет, но по сути-то изменить не сможем. Не сможем заставить исчезнуть горы или сдвинуть их с места, превратить их в моря по одному мановению руки. Как и булочка, эти горы и земля — объективный факт. Однако они тоже подвержены смерти, но не в том же смысле, что и все остальное в мире. Они разрушаются со временем сами по себе, пусть этот временной промежуток и может быть огромен. Но в их разрушении заложена и потенция для будущего существования: так из рассыпавшегося в пыль камня получается земля, а земля способна дать жизнь растениям.
