Плохие помощники (СИ) - Лапина Маргарита (электронная книга .txt) 📗
— Лучше сдохнуть. Сдохнуть, чем потерять небеса. Видала вот это? Нравится красота? — Ллойд ткнул красным распухшим пальцем в свой ужасный шрам на подбородке. — Свели телепатовскую татуировку, и эта проклятая пустота так зудела. Дрянь. Я её подпалил зажигалкой. Только на это меня и хватило. Надо было сдохнуть.
— Ты же сам был советником, почему не обратился за помощью? К другому советнику или к целителю? Ты-то точно знаешь, к кому в таких случаях идти положено, как их учат слушать и наставлять. Сам, наверное, многим вправил мозги.
Не хватало ещё сожалеть, что он не помог себе! Он прекрасно знал, куда пойти, и не пошёл, выбрал Револт и тамошние способы «избавления» от страданий. Нельзя его жалеть. Он ведь обыкновенный, слабый и глупый револтист, что принял миллион неверных решений, как и каждый из них.
— Да. Помог. Земля тебя забери. Я…
Ллойд вдруг издал всхлип такой жалкий, что Иона подпрыгнула. Закрылся руками. Какие они у него сухие. И ноготь на среднем пальце оторван. Небеса, да он плачет! Ревёт!
— Ты что, плачешь?
Однажды, в пять лет, она потерялась в лесу и чувствовала там себя так же, как сейчас в огромной комнате револтистов с рыдающим бывшим советником, который поджёг себе лицо, только бы не видеть чистого подбородка без кружка с точкой внутри.
— Великие небеса, не надо плакать. Перестань.
Иона не смогла заставить себя прикоснуться к его дрожащей левой руке с именем погибшей судьбы в полукруге. Бросил ли её револтист, когда опостылел себе, или к тому времени она уже умерла и не смогла уберечь его от Револта? Наверное, ему помогли бы сейчас тепло и поддержка, но явно не от Ионы.
Иона стала мять и скручивать перчатки. Что же она могла сделать? Как могла заставить его прекратить плакать?
— Никто не мог мне помочь. Я перестал быть собой, когда лишился телепатии. Я умер. Поэтому всё, что ты мне вещаешь, меня вообще не трогает. Делай со мной что хочешь. Что угодно. Хочешь — тыкай. Хочешь — отправь обратно на Револт. Лучше бы синяя луна всех вас, до единого, перебила. А то, глядишь, разборчивая какая луна… А зато моя сестра… ты, мерзость… даже не дала проститься…
Ллойд перевернулся на бок спиной к Ионе и продолжил захлёбываться слезами и соплями. Наверное, вещества сорвали ему все барьеры.
Вещества и прощание, с которого Иона выгнала револтистов.
— Можешь остаться здесь сегодня, — снова заговорил её голосом какой-то другой человек. Иона перестала теребить перчатки. — Только не употребляй ничего больше. Никогда. Выкинь остатки. Понял? Лучше сходи к Амбер, как отпустит. Если я узнаю, что что-то осталось, будет худо всем вам.
Ллойд не повернулся к ней и никак не подал знака, что вообще Иону услышал. Но она знала, что он всё прекрасно понял, потому поднялась и на ещё более нетвёрдых ногах двинулась напрямик к двери, путаясь в тряпках и не глядя под ноги.
В ангаре её встретили насторожённые и вопросительные взгляды отряда. Только её отряда, потому что остальные уже уехали. С момента её ухода никто будто бы и с места не сдвинулся и не пошевелился, только полугэллоны собрались поодаль, а Лючия, бледная, со впалыми щеками, устало привалилась к ракту. Она сама установила камень. Следовало бы проверить, но Иона слишком устала, чтобы действительно взяться. Она бы сама сейчас привалилась к чему-нибудь, а ещё лучше — завалилась бы обратно в кровать. После душа. Долгого настоящего душа, а не пары капелек в банный день. Земля забери револтистов! Она принесла их вонищу с собой!
— Прошла двадцать одна минута, — отчитался Дарси. Оман закатил глаза. — Погоди, ты одна? Где этот? Отдыхающий?
Иона вытерла рот тыльной стороной ладони и чуть не сплюнула прямо на пол.
— Отдыхающий сегодня отдыхает. Едем в таком составе. Ну, чего вылупились! Едем, работа стоит!
Надо перевести дух.
Револтисты заметались, зашептались, но быстро взяли себя в руки и припустили к перевозчику так, что только лохмотья взметнулись за спинами. Ситара и Оман скривились как от кислятины и последовали за ними, пошёл и Дарси, обеспокоенный и серьёзный. Он обернулся на Иону раза три. Одна Лючия осталась стоять, внимательно глядя своими жуткими чёрными глазищами. Одни небеса могли бы разобрать, что она попыталась этим взглядом выразить, а то и они бы запутались. Иона отодвинула полугэллонку от машины.
Ехать надо, а не любоваться друг другом!
Лючия подозвала остальных собратьев и ещё раз посмотрела на Иону.
Иона завела двигатель и направила машину к выходу. Такими темпами вся кабина провоняет револтистами ещё до обеда. Земля забери их всех и каждого!
Глава 8
Иона глубоко вздохнула.
До чего хороши звёзды! Как светят! И ветерок дует. Она скоро станет проводить вечера, сидя на балконе, дольше, чем за чтением. Общаться ни с кем не хотелось, а вместо букв перед глазами стоял только жуткий шрам Ллойда, а ещё татуировка телепатов, она будто проступала даже под ним. Жёсткая подушка, в которой спрятался другой выпрямитель, тоже не добавляла комфорта и спокойствия. За место, где она смогла бы найти покой, Иона готова была отдать всё. Весь день слова Ллойда о телепатах преследовали её и заставляли путаться в работе, за годы доведённой до автоматизма, а револтисты почувствовали слабину Ионы, разленились и стали меньше стараться в поле.
Горожане тоже прекрасно поняли, что произошло, и, недолго думая, принялись осуждать Иону. Дарси не осудил открыто, но весь рабочий день хмурился и всем видом показывал, что не слишком одобряет её решение. Они все по-своему и одинаково утомили Иону. Никто из них по-настоящему не понял, что произошло. Да и поняла ли хоть что-нибудь она сама?
Ллойд попал на Револт не из-за того, что сожалел о превращении другого живого существа в овощ, пускающий слюни. Он не жалел, что, будучи существом более сильным, уничтожил разум человека слабее себя. Точно как до того его жертва обижал более слабую сестру Ллойда. Вся боль, вся невозможность жить в мире с собой произрастала только из того, что он лишился дара телепатии, потому что не оправдал доверия и не смог пользоваться способностями исключительно во благо человечества.
Он стал нормальным, обыкновенным, и именно это добило его! И выпадения, и ранняя смерть, и опасливо-восторженное отношение других, что превращало телепата в ходячий сосуд с силами вместо человека, перестали ему угрожать. Но он всё равно «умер», когда лишился телепатии, и предпочёл заживо сгнить в вонючей клоаке.
От телепатов ждут, что они просто смирятся со своей жизнью, откажутся от любых других склонностей в работе, безропотно примут кошмарные годы выпадений и окончат жизнь ещё совсем молодыми. А некоторые вот не могут смириться с неожиданно выпавшей им нормальностью, шансом дожить жизнь счастливо обычным, нормальным человеком. Мать никогда не жаловалась на жизнь, и ни один советник не жаловался, но, выходит, некоторые телепаты до такой степени любили своё проклятие, что считали выпадение лучшей участью! Иону трясло от чехарды таких мыслей целый день, а вечер принёс только большую усталость и одиночество.
Привычный порядок в лагере внезапно стал тесен, неуютен. Все расползлись по вечерним делам и занятиям, а Иона не смогла найти себе места.
Может, Амна кричала, потому что не хотела возвращаться из небес? «Судьба же такая прекрасная вещь, навсегда. Ты бы видела ниточку, и как они мечутся и рвутся друг к другу». Когда Иона представляла тонкую ослепительную ниточку, и как та переливалась всеми цветами радуги, кроме синего, хотелось кусать до крови кулаки.
Земля тебя забери, слабый, отвратительный револтист-советник, с твоими сумасшедшими мыслями!
Вдали гэллоны удивлялись костру: в чёрно-синей ночной темноте горела рыжая точка, и по еле заметным отблескам около неё угадывались очертания тел чужаков.
Иона покрепче ухватилась за перила и перелезла через них с балкона на улицу. Спрыгнула и зачем-то, повинуясь внезапному импульсу, побрела по шелестящей траве к стоянке гэллонов. Единственное место в лагере, куда она ещё не ходила и где, в теории, могла найти покой. Кассиус мог понять её, и ещё Енс, но он сейчас, наверняка, радовался удобной кровати вместе с Амбер. Кассиус однажды сказал что-то про «показывание в голове», про какую-то Ноэль и «других».
