Тени прошлого (ЛП) - "Snapes_Goddess" (читать книги без сокращений TXT, FB2) 📗
В которой черта перейдена.
Сидя на диване, Гермиона укладывала свежевыстиранное белье в корзину и параллельно наблюдала за тем, как расположившийся на ковре Люциус играет с Элиасом в волшебные шахматы. Все еще казалось чуточку странным и непривычным почти ежедневно видеть Малфоя в их гостиной. Но ситуация потихоньку менялась, и с каждым новым визитом Люциуса, с каждым проведенным у них вечером, Гермиона воспринимала его присутствие все спокойнее. Да что лукавить? Порой она даже поражалась выдержке и терпению Люциуса, которые он проявлял, общаясь с ее непоседой-сынишкой. Как, например, сейчас, когда пытался рассказать Элиасу о тонкостях игры, а того гораздо больше интересовали бои шахматных фигурок. Однако Люциус держался молодцом: аккуратно, но настойчиво, он снова и снова переводил внимание мальчика на правила ведения партии.
Гермиона поймала себя на мысли, что все происходящее кажется каким-то… милым. И правда, было очень приятно наблюдать, как Люциус играет с Элиасом, или читает ему перед сном, или порой помогает купать мальчика. Иногда Малфой ненадолго задерживался, чтобы поболтать с ней о чем-то, и Гермиона искренне наслаждалась этими минутами, потому что именно они позволяли забыть о собственном одиночестве.
«Нет, конечно же, у меня есть друзья. Замечательные. Самые лучшие на свете. Но с тех пор, как у каждого появилась собственная жизнь, видимся мы все реже, и чаще всего по какому-то поводу. Еще у меня есть Джесса — умная, язвительная и очень добрая. Но любой разговор с Джессой неизменно скатывается к мужчинам и сексу, то бишь к темам, в которых чувствую себя полным профаном. А уж признаться ей, что меня тянет к Люциусу, и вовсе неловко. Хм… тем более, что меня действительно тянет к нему. Хотя мне это и не нравится…»
Отставив наполненную корзину, она занялась сортировкой полученных на днях писем. Гермиона отбросила в сторону рекламные рассылки и взялась за счета, раскладывая их по мере наступления крайней даты оплаты. Потом прочла письмо от Полумны Лавгуд, интересующейся, как у них дела, и записку от Гарри, сообщавшего, что в субботу планирует провести весь день с крестником. И наконец, в руках оказалось уведомление из Гринготтса о состоянии счета. Как же она ненавидела эти выписки, каждый раз унизительно подтверждающие, что живут они с Элиасом от зарплаты до зарплаты. Однако, собравшись с духом и распечатав конверт, изумленная Гермиона чуть не сползла с дивана: баланс ее счета каким-то невероятным образом увеличился на сумму, которую она не заработала бы в магазине даже за пару лет.
«Нет! Это… это, наверное, какая-то ошибка…»
Гермиона опустила глаза ниже и наткнулась на уточнение из журнала транзакций. Там черным по белому было написано:
Перевод средств со счета Люциуса Малфоя в размере 100 000 (сто тысяч) галлеонов.
— Люциус! — даже не пытаясь сдержаться, возмущенно прорычала Гермиона.
Малфой поднял голову от шахматной доски и, увидев, что именно держит она в руке, мысленно застонал.
— Элиас, подумай пока над своим следующим ходом. Мне нужно немного поговорить с твоей мамой, — поднявшись с пола, Люциус прошел к задней двери и вышел на крыльцо.
В свежем воздухе ощутимо пахло приближающейся грозой. Глянув на Гермиону, Малфой машинально отметил, насколько она сейчас красива: в прищуренных глазах сверкало яростное возмущение, на щеках алел густой румянец.
«Хороша… вот только боюсь, что со злости комплимент вряд ли воспримет адекватно…»
— Как ты посмел?! — Гермиона помахала листком уведомления прямо у него перед носом.
— Что посмел? И что такого ужасного я сделал, чтобы вызвать столь яростное негодование? — осторожно забрав у нее бумагу, Люциус мельком глянул на текст. Сказать по правде, он просто не понимал причину подобного возмущения.
— Ты перевел на мой счет деньги! — уже не сдерживаясь, почти кричала она.
— И что? У меня они есть, и немало. А тебе они нужны для того, чтобы воспитывать Элиаса, — он небрежно пожал плечами, отчего Гермиона разъярилась еще сильней.
— Но мне не нужно столько денег, чтобы воспитывать его, Люциус! О чем ты думал, переводя в мое хранилище сумму, которая кому-то может показаться небольшим состоянием? — от злости Гермиона чуть ли не скрежетала зубами.
— Извини, но я думал лишь о тех пяти годах, пропущенных мною не по своей вине, когда не принимал абсолютно никакого участия в жизни собственного ребенка! И о том, что хочу лишь помочь вам обоим. Почему ты так злишься? Элиас имеет право на эти деньги, даже не будучи формально Малфоем. Надеюсь, пока не будучи. Но он, так или иначе, Малфой. И уже одним этим заслуживает свою долю фамильного состояния! — не сдержавшись, тоже вспыхнул Люциус.
— Знаешь, что? Мы не продаемся! Ты не можешь купить нас, Люциус. И уж тем более не стоит пытаться таким образом заглушить свое чувство вины, даже если оно и гложет тебя! — резко парировала его тираду Гермиона.
— А я и не пытался купить кого-то! Лишь хотел помочь тебе и ему. Хотел, чтобы ты спокойно смотрела в завтрашний день, зная, что теперь тебе больше не придется растить его в одиночку! И почему же я не могу это сделать, скажи на милость? Почему не могу помочь своему сыну и его матери, если имею для этого более чем огромные возможности?
«Черт! Ну зачем эта женщина постоянно все усложняет? Неужели она так и будет в каждом моем поступке видеть какую-то гнусную подоплеку? Подкуп! Да твою ж мать!»
Но, даже ужасно злясь на Гермиону, Малфой опешил, когда взглянул ей в глаза и увидел мелькнувшую в них боль.
«Да не хотел я оскорбить тебя! Просто помочь хотел!»
— Хочу тебе напомнить, Люциус, что нам и сейчас неплохо живется. По крайней мере, все необходимое у нас есть. И этого достаточно, — уже немного спокойней заметила Гермиона.
— Да, согласен, все необходимое у вас есть. Но как насчет того, что Элиас растет и его нужно учить, лечить, возить отдыхать? Как насчет уверенности в том, что тебе не надо экономить, считая оставшиеся галлеоны и пытаясь свести концы с концами? Это тоже не важно? — Малфой подошел к перилам и посмотрел в ночное небо, которое как раз осветил яркий росчерк молнии, окрасив в разные оттенки фиолетового. В груди яростно клокотала обида на несправедливые обвинения. — Почему каждый раз, когда я пытаюсь сделать что-то хорошее, это оборачивается против меня?
Гермиона ощутила, как ее охватывает стыд.
— Прости… Я… я не хотела показаться тебе неблагодарной дрянью, — вздохнула она, понимая, что в этой ситуации выглядит злобной гарпией.
Сейчас, уже чуточку успокоившись, Гермиона начала осознавать, что отреагировала столь бурно и остро лишь потому, что за эти годы привыкла постоянно и от всего защищаться, надеясь лишь на саму себя. А поскольку Люциус появился в их жизни так недавно и так неожиданно, то и от него Гермиона по привычке тоже начала обороняться.
Она подошла ближе и положила руку на плечо Люциуса, а когда он, вздрогнув, повернулся, то увидела на его лице разочарование и боль.
— Пойми меня… Я пытаюсь воспитать Элиаса так, чтобы деньги не стали для него наивысшей ценностью. Мне хочется, чтобы он понимал, что, в конечном счете, главное — это то, что представляет из себя сам человек. И что он несет в этот мир. Тем более, если смотреть на жизнь здраво, то обойтись можно и небольшими деньгами… И я надеюсь, что став взрослым, Элиас будет четко понимать — не деньги и не имя, доставшееся от поколений предков, определяют его судьбу. А лишь сам он.
— Гермиона, прости, но это нереально. Ты не сможешь научить ребенка игнорировать значение денег, когда весь мир вокруг будет проповедовать ему абсолютно противоположное. Нет, конечно, тебе может и удастся воспитать в нем некое пренебрежение к роскоши и материальным благам, несомненно. Но не к деньгам. Поскольку они по своей природе даруют человеку еще кое-что. Независимость, степень свободы, статус. Их не стоит недооценивать. Тем более, что рано или поздно, Элиас станет Малфоем. И к нему уже будут относиться, как к одному из членов семьи, даже несмотря на то, что он — первый полукровка, появившийся в роду. Он — Малфой, а данный факт уже означает, что Элиас богат. Нравится тебе это или нет… — присев на перила, Люциус наблюдал за ее реакцией.
