Ветер перемен (СИ) - Волк Сафо (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
— Ну да, — кивнула Рада, с интересом поглядывая на гномиху. — Ты слышала что-то об этом?
— Вроде да, но точно не помню, — гномиха задумчиво почесала пальцем кончик носа. Потом лицо ее изменилось, и на нем промелькнуло искреннее изумление и догадка. — Так, а ты случайно до этого не поила клинок своей кровью? Может, тебя им ранили, ты об него порезалась, что угодно?
Она с ожиданием взглянула на Раду, а та заморгала, слегка сбитая с толку. Перебирая в памяти все случаи, в которых Рада пускала меч в ход, она все никак не могла вспомнить, был ли хоть раз, чтобы этот меч задел ее. Она не слишком долго владела им, потому драки вспомнились все, одна за другой, и вроде бы ничего подобного не случалось, за исключением…
— Мы с Алеором побратались! — осенило Раду. — Я резала руку этим мечом, и мы мешали кровь!
— Тогда это точно он! — с чувством глубокого удовлетворения кивнула Улыбашка и взглянула на меч едва ли не с материнской нежностью. — Не знаю уж, откуда ты его взяла, да только на свете был один единственный меч, который всегда возвращался к своему владельцу, когда тот его звал. Он был сделан по заказу, специально под эльфийскую ковку, и хозяйка этого меча заказала ему одно единственное свойство: чтобы клинок приходил к ней по первому же зову, где бы она его ни оставила. Ты не представляешь даже, сколько у гномьих мастеров ушло времени и сил на то, чтобы добиться такого эффекта, но в конце концов, они справились. — Улыбашка подняла на Раду лучащиеся такой гордостью глаза, словно говорила о собственном ребенке, а не о скованном ее народом клинке. — Тебе говорит что-нибудь имя Тайгрен?
— Тайгрен? — Рада покатала имя на языке, пытаясь припомнить. Оно было смутно знакомым, словно давно забытым, и при этом совершенно точно мелонским. Спустя несколько секунд она вспомнила и недоверчиво взглянула на Улыбашку. — Подожди! Тайгрен, любовница Крева, последнего эльфийского Подгорного короля Мелонии? Того самого, которого убил Хорезмир Проклятый?
— Да, та самая Тайгрен Мелонская, — довольно кивнула в ответ Улыбашка.
— Вот это да! — присвистнула Рада, глядя на меч. Выходило, что этому клинку было по меньшей мере две тысячи лет. — В детстве я зачитывалась сказками о Тайгрен. Каких только подвигов ей не приписывали, чего она только не совершала! Я слышала даже версию о том, что это именно она зарезала Хорезмира Проклятого за то, что тот убил ее любовника Крева! И что потом она в одиночестве направилась в Хмурые Земли, чтобы перевалить через Темную Гряду и бросить вызов Сети’Агону. Говорят, она была первой, кто присягнул на верность Аватарам Создателя, и именно с нее началось объединение разрозненных армий Мелонъяр Тонала, из которых в итоге выросло государство Мелония.
— Ну, таких уж подробностей я не знаю, — поджала губы Улыбашка. — А что касается самой Тайгрен, то у нас ее звали Расстяпухой.
— Как?! — вытаращилась Рада.
— Тайгрен Расстяпуха, — безмятежно пожала плечами гномиха. — Говорят, что она постоянно все теряла, забывала и оставляла невесть где. И именно поэтому заказала себе меч, что возвращался бы по первому ее зову.
— Боги, Улыбашка, ну это же ерунда какая-то! — фыркнула Рада, отмахиваясь от гномихи. — Какая, к бхаре, Расстяпуха? В Мелонии она почти что национальный герой!
— В Мелонии кто угодно становится национальным героем, стоит ему только выйти на площадь, выпятить грудь и объявить о том, что у него самый длинный… гм, нос. — Улыбашка бросила на Раду косой взгляд и продолжила: — Но это уже не настолько важно. Главное, что это ее меч, совершенно точно ее, и у него даже есть имя — Эктол.
Решив пропустить мимо ушей ворчание Улыбашки, Рада одними губами повторила имя клинка, положив руку на тяжелую рукоять. Гномы могли прозвать Тайгрен Расстяпухой вовсе не за ее забывчивость, о которой говорила Улыбашка. А за то, что Крев, ее любовник, в свое время умудрился вдрызг переругаться с гномами, которые раньше обитали в Мелонских горах, настроить против них мелонцев и спровоцировать такую резню, что практически все коротконогие обитатели пещер были истреблены, и лишь их малая часть покинула Мелонию, найдя себе приют в горах Рудного Стяга. Откуда, собственно, Улыбашка и была родом. И уж совершенно точно эти гномы не питали никакой любви ни к мелонцам, ни к эльфам Мелонских гор, а потому могли напридумывать про Тайгрен самых бессмысленных баек, которым им только вздумалось.
А само свойство меча — способность приходить по первому зову хозяина, — не имело ничего общего с рассеянностью и забывчивостью его хозяйки. Судя по всему, Тайгрен Мелонская была той еще хитрой лисицей, раз заказала оружие, с помощью которого можно было выбраться из любой западни. Да и в свете этого гораздо правдоподобнее теперь оказывалась версия о смерти Хорезмира от ее рук: как она вообще могла зарезать короля, которого охраняло несколько сотен человек, да к тому же при том, что он прекрасно знал, что она любовница его врага, и на километр бы ее к себе с оружием не подпустил? А так подошел поближе безоружный, поклонился в ножки королю, вызвал себе клинок, да пырнул в живот, и дело с концом. Вот ведь хитрая баба! — с восхищением подумала Рада.
— И что мне нужно, чтобы он пришел ко мне по первому зову? — решила уточнить Рада, оставив свои размышления при себе. — Каждый раз поить его кровью?
— А я-то откуда знаю, Рада? — удивленно воззрилась на нее Улыбашка. — Я ж не кузнец! Я только слышала об этом мече, потому что нас заставляют запоминать все колдовское оружие, которое продают подсолнечникам наверх. Одно я тебе говорю точно: он будет возвращаться к тебе, а сколько уж крови в него надо залить для этого, тебе уже никто не скажет. Две тысячи лет прошло, в конце концов, все мастера, что помнили это, уж померли давно.
— Но на этом же клинке не только моя кровь бывает, — нахмурилась Рада, обдумывая все, сказанное гномихой. — На нем и очень много чужой крови, которую лично я с его помощью проливаю. Выходит, если я кого-то из них не добью, и ему приглянется мой меч, он сможет им таким же образом завладеть?
— В таком случае постарайся его добить, — буркнула гномиха, бросив на нее недовольный взгляд. Судя по всему, ей не слишком-то нравилось, что Раде в руки попал старинный гномий клинок, или скорее отношение самой Рады к этому факту.
В тот же вечер Рада, морщась, разрезала себе ладонь и тщательно обмазала лезвие своей кровью. Несколько секунд ровным счетом ничего не происходило, но вдруг клинок полыхнул малиновым светом и буквально всосал в себя ее кровь, моментально остыв. На темной стали не осталось ни следа, она была такой же чистой, как когда Рада только достала его из ножен. Ей оставалось только гадать, каким образом это оружие попало в руки семьи Гелата, и не являлся ли он прямым потомком той самой Тайгрен. Было бы забавно, если бы вышло так! Особенно, учитывая тот факт, что Крев был ее любовником, а, значит, и дети у нее были от него, то бишь эльфины. И получается тогда, что Гелат, так ненавидящий эльфов, сам носил в себе частичку бессмертной крови. Вот ведь недоумок! Рада только фыркнула и аккуратно убрала меч в ножны, в очередной раз уже задумавшись о том, как странно плелась длинная и извилистая Нить ее судьбы в руках Марны. Ведь если бы Гелат не решил подставить ее, она никогда не оказалась бы в его доме и не украла у него этот меч, который, возможно, спас ей жизнь на корабле Сагаира.
Первым из друзей очнулся Кай. Случилось это на вторую ночь плавания, как они ушли прочь с места битвы с Сагаиром. За время, проведенное без сознания, ильтонец ничего не ел, а до этого сражался на пределе своих возможностей, и теперь выглядел истощенным и изможденным до такого состояния, словно в его теле остались одни только кости. Лечить Алеора он был не способен, хоть и пытался призвать Источник и установить Соединение, как он это называл. По большому счету, он не способен был даже встать на ноги: чтобы помочь ему выйти из каюты, Раде пришлось практически волоком тащить неподъемного Кая на своих плечах. Но находиться в затхлом помещении ильтонец больше не мог, а потому ему постелили на корме, там, где он не мешался рулевому и матросам, и каменорукий растянулся прямо поперек палубы, прикрыв глаза и подставляя лицо прохладному ветру.
