Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
Тиена вновь перевернулась на кровати, чувствуя, как тоска подкатывает к горлу. Она не должна была думать так, она не должна была верить этому чувству внутри…
Вдруг что-то изменилось внутри нее, и Тиена застыла, не понимая, что это. Золотое волнение в груди, мягкое-мягкое, будто перышком по коже провели, словно теплый ветер едва коснулся ее затылка, легкое прикосновение чего-то такого нежного, такого светлого. Мысли моментально вылетели из головы, дышать стало легче, и она заморгала, пытаясь понять, что происходит. Золотой комочек все разрастался, разрастался, как когда она крылья распускала, только иначе. И дрожь предвкушения, светлого как рассветный лес волнения стиснула дыхание. В этом предвкушении была такая невыразимая, такая глубокая и мягкая ласка, словно кто-то большой и сильный взял Тиену в свою ладонь, накрыл сверху второй и тихонько раскачивал из стороны в сторону в этой сотканной из света колыбели.
Не понимая, что с ней творится, Тиена откинула одеяло и села. Усталость сошла с нее, смытая нежностью прикосновений в груди, сошли тоска и горе. Осталась только эта радость, необыкновенная, неописуемая радость, которая все нарастала и нарастала, как набирающийся сил на приволье летний ветер, взметающий лепестки цветов к пушистым белым облакам.
— Эрис…
Тиена поняла, что у нее дрожат губы, трясутся руки, а тело кажется вообще невесомым. Она не знала, откуда пришла эта мысль, понятия не имела, почему назвала ее имя, но что-то прямо в центре ее существа шептало ей с нежной уверенной улыбкой: «Не бойся! Не беспокойся! Все будет хорошо!»
Решительно отбросив одеяло, Тиена спустила голые ступни на пол палатки, зябко поджимая пальцы, и осторожно дотронулась до груди. Тепло клубочка между ребер теперь чувствовалось острее, она даже через ткань ощущала это золотое счастье, эту бесконечную нежность, эту невыразимую тишину.
— Эрис. — Вновь повторила Тиена, уже гораздо увереннее.
А потом встала и начала одеваться, внимательно прислушиваясь к самой себе. С каждой секундой тепло в груди становилось увереннее, сильнее, как-то ближе. Словно кто-то шагал к ней через бесконечные дали, еще издали поднимая руки для объятий и смеясь от счастья. Тиена поняла, что и сама тихонько улыбается в ответ. А потом поймала себя на мысли, что Великая Мани и Небесные Сестры за последние дни одарили ее так щедро, так полно, как она и представить себе не могла. Они подарили ей весь мир, дрожащий золотыми искорками на самых кончиках ресниц Эрис, запутавшийся солнечными лучами в ее волосах.
— Прости меня за неверие, Великая Мани, — тихонько прошептала Тиена себе под нос. — Я больше никогда не буду сомневаться в Твоей воле. Клянусь.
Пока она зашнуровывала сапоги и застегивала на все пуговицы зимнюю куртку, ощущение приближения чего-то светлого и спокойного, как само небо, только росло в груди. Хрупкая ласка маленького золотого солнца была такой нежной, что Тиена и двинуться боялась, чтобы не спугнуть это счастье. Решив, что суетой и беготней она только все испортит, Тиена уселась на стул возле своего стола, выпрямила спину и закрыла глаза.
В бесконечной теплой тишине перед глазами медленно растекались золотые круги. Они шли прямо из центра ее существа, пульсируя все сильнее и сильнее, и от этого хотелось то ли смеяться, то ли плакать, то ли приникнуть глазами к этому теплому и нежному и отдаться ему целиком. Тиена поняла, что мысли медленно уплывают прочь, и их сменяет что-то размытое, странное, что-то похожее на фигуры людей.
Из золотистой полутьмы под веками медленно выплыли силуэты человеческих фигур. Тиена боялась шелохнуться, в немом изумлении наблюдая закрытыми глазами за тем, как прямо сквозь пространство, заполненное светом, навстречу ей шагают светящиеся серебром существа. Она не могла сказать, были ли это мужчины или женщины, не могла сказать, сколько их. Через сияющую пустоту медленно ступали серебристые ступни, и ветер, которого она не чувствовала, ветер сотканный из песчинок времени развивал их длинные серебристые волосы, а глаза отражали бездонные колодцы усыпанного звездами ночного неба. И впереди них всех шла одна фигура, которую Тиена узнала бы где угодно, когда угодно, в любом облике, в любом теле, в любом времени и пространстве. Она шагала легко, словно танцевала босиком по залитому лунным светом лугу, и ночные мотыльки срывались с усыпанных росой трав, закручиваясь в водовороты у самого подола ее сотканного из нитей света платья, а крохотные светлячки короной осенили ее чело, запутавшись в непослушных мягких волосах. Она шагала прямо к Тиене через весь мир, и каждый ее шаг покрывал десятки километров, а реальность расступалась вокруг нее, склоняясь в поклоне перед громадным золотым солнцем, что пылало в ее груди, пульсируя в такт сердцу Тиены. Она подошла еще ближе, еще, пока ее глаза не заполнили собой весь мир, а потом осталось лишь огромное золотое око, которое было всем, и в зрачке его, будто в полынье, тонули созвездия, закрученные спиралями галактики, огнехвостые кометы…
Раскаленный толчок в грудь выбросил ее обратно из того, где она только что пребывала, и Тиены открыла глаза, чувствуя, что едва не задыхается от распирающего грудь золота. Она сидела в своей палатке, руки и ноги онемели, тело казалось совсем чужим, тупым и непослушным, а в груди сильно и горячо билось сердце, едва не разбивая ей ребра. Тиена глотнула холодного воздуха: жаровни успели остыть, пока она была не в себе. Сколько же ее не было? И что вообще это были за грезы?
Она с трудом поднесла к лицу непослушную руку, казавшуюся тяжелой и совсем негибкой, и кончиками пальцев коснулась щеки, кожа на которой сейчас была такой чувствительной, будто ее и не было вовсе. Что она видела там? Что это было за место? Она помнила только, что видела Эрис, и та шла к ней, но все остальное осталось лишь слабой дрожащей вуалью ощущения где-то на самой границе памяти.
Вдруг снаружи послышались удивленные голоса, крики, и Тиена вскинула голову, глядя на входной клапан шатра. Сразу же за этим внутрь просунулась голова Морико. Глаза у нее были как две плошки, а вид донельзя сбитый с толку.
— Великая Царица! Там… — она задохнулась, потом тряхнула головой и договорила: — Эльфы пришли. Держащая Щит привела их.
Тиена поняла, что бежит, только тогда, когда Морико со вздохом отскочила с ее дороги, а руки отшвырнули в стороны входные клапаны шатра. На улице было леденяще холодно, и сквозь черные тучи, затянувшие все небо позавчера, лукаво моргали серебристые звездочки. Снег пятнали алые отблески от жаровен, слабо мерцающих внутри палаток Раэрн, со всех сторон окруживших ее шатер. Из них высовывались заспанные головы разведчиц, но Тиена уже бежала мимо них, позабыв обо всем и чувствуя, как горит угольком прямо между ребер ее крылышко. По пятам за ней спешили ее охранницы, краем уха она слышала их тяжелое дыхание и заспанные глухие голоса.
Вывернув из-за шатров Раэрн, Тиена замерла на месте, и Морико с Раеной едва не врезались ей головами в спину. На свободном пространстве, которое отделяло ее шатер от всего остального лагеря, выстроились стеной странные высокие существа, облаченные в долгополые кафтаны какого-то светлого цвета и шлемы с длинной изящной носовой стрелкой. Но глаза Тиены смотрели не на них. Перед строем вместе с еще одним высоким мужчиной?.. стояла ее Эрис. Почувствовав взгляд Тиены, она обернулась.
Белоснежная тишина мягко опустилась на мир, заглушив все, растворив все звуки и ощущения. Все остановилось для Тиены, замерло даже ее собственное сердце, и в этой бесконечной тиши были только два бархатных словно спелые каштаны глаза, на дне которых перекатывались золотые волны света из ока, что горело прямо между бровей Эрис, точно такое же, как и то, что отмечало сейчас лоб Тиены. Откуда у нее око? — мелькнула слабая мысль где-то на задворках сознания, но покой моментально растворил ее.
А сама Тиена смотрела и не могла насмотреться, будто видела свое перышко в первый раз. В ее глазах была древность с запахом замшелых камней в самом сердце старого леса, в них была туманная поступь времен по бескрайним звездным дорогам, в них шелестом рассыпалось на песчинки время, и огромный крылатый змей скручивался в кольцо, обнимая весь мир, а в его зрачках пульсировала тугими толчками ночь.
