Невольница для зверя, или Попаданский кодекс мести (СИ) - Мар Диа (бесплатные полные книги .txt) 📗
Пытаюсь отодвинуться, но задеваю девушку локтем. Хочется зарычать от собственной беспомощности, но я только натянуто улыбаюсь и передаю ей нож.
— Тогда вот хлеб, а там, — показываю на стол в центре кухни, — сыр. Нужно его нарезать.
Выдыхаю, когда Элен отходит в сторону, но не могу вдохнуть, когда она возвращается.
Элен ставит тарелку с нарезанным сыром передо мной, отрывает листик базилика и кладет его себе в рот. А потом — облизывает пальцы. Так, словно намеренно соблазняет.
— Как будто бы целый месяц ничего не ела, — улыбается она.
— А я, будто полгода, — говорю и гляжу в ее искристые глаза. Знала бы она, как тяжело мне дается сдерживаться и не расцеловать ее сладкие губы. Не завалить на стол и…
Перехожу к мойке и долго мою руки холодной водой. Я как-то странно на гостью реагирую, слишком остро. Зря я к Алессе не пошел, ой, зря. Как теперь повернуться к Элен лицом и не опозориться?
— Ты один живешь? — спрашивает она неожиданно и подбирается к плите. Приподнимает крышку сковороды и протыкает мясо кончиком ножа. — Твое жилище не похоже на холостяцкое.
Холодные колючки бегут по плечам, и вмиг все вожделение рассыпается болью.
— Один, — отвечаю и получается слишком резко. Смягчаю голос и добавляю: — Уже один. Я разведен.
— Извини, — выдыхает Элен и роняет нож. Бухнувшись на пол и описав полукруг, он отлетает в угол. — Я не хотела.
— Все нормально, — стараюсь отвечать ласково. — Это было очень давно.
Элен опускает глаза и понимающе кивает:
— Меня тоже предали.
Я не понимаю мужика, что обидел такую женщину, но вовремя прикусываю язык и не говорю об этом. Я ее совсем не знаю!
— Готово мясо, как думаешь? — срезаю тему на нет и двигаюсь к плите.
— Если ты предпочитаешь с кровью, то готово, — Элен лукаво ведет глазами. — А если все-таки прожаренное, стоит еще подождать.
Улыбаюсь. Пережить бы этот час достойно, чтобы можно было свалиться спать и не желать ее так сильно. А она, как нарочно, пьет воду из стакана неаккуратно: капелька срывается с уголка ее губ и соскальзывает по подбородку прямо в декольте.
Сжимаю столешницу и со вдохом иду к шкафу. Сейчас бы коньяка или водки выпить, но ради гостьи выбираю легкую настойку на ягодах барбариса.
Элен отодвигает стакан и прикусывает губу. Интересно, она специально так ведет себя? Отходит в угол, наклоняется за ножом, и я чувствую, как загораюсь снова.
— Элен! — говорю резко и достаю бокалы с полки. — Если ты сказочница, то можешь сама вернуться назад, — стараюсь не смотреть на нее, чтобы побороть пожар в штанах. Честно? Я уже на грани: или сбежать, или завалить ее на стол.
— Если б я могла, то не подставляла бы тебя, — она подходит ближе, а я не знаю, куда мне деться. Голова полна дурных и извращенных мыслей. — Поэтому я и хочу найти Вольпия. Он должен знать, что делать. Клянусь, так неловко, как сейчас мне еще никогда не было. Ты потратил на меня целое состояние, лишил себя покоя из-за меня, а я даже не могу ничего отдать тебе взамен.
В бездну деньги, когда счастья нет.
Понимаю по ее вздернутым бровям и округлившимся глазам, что сказал это вслух.
— Когда нет ни денег, ни счастья, еще хуже. Все, что мы имеем, для чего-то нам дано.
— Даже горе? И предательство? — чувствую себя развалиной. Никого не впускал в свою душу, а тут незнакомка за два слова смогла вытащить больше, чем кто-либо.
— Наверное, — она пожимает плечом. — Это сейчас мы не понимаем, для чего и зачем. А чуть позже, когда откроются новые горизонты, все станет ясно.
— Давай есть? А то мясо сгорит, — улыбаюсь коротко Элен и отвлекаюсь сервировкой.
Она кивает и помогает мне раскладывать еду и приборы. Садится напротив меня и подпирает подбородок ладонью.
— Почему ты так смотришь? — спрашиваю и кладу на ее тарелку самый сочный и золотистый кусок мяса.
— Я никогда таких глаз не видела, — признается Элен. — И до сих пор страшновато.
— Я злой и страшный серый волк… Белый, вернее, — наливаю настойку и двигаю к ней бокал.
— Врешь, — она опускает взгляд и принимается уплетать мясо. Ест быстро и жадно, но отчего-то не хочется отводить от нее взгляд. — Не страшный ты. Совсем. И добрый.
— Еда не убежит, Элен, — подтруниваю и поднимаю бокал. — За твое спасение.
— Нет, — она качает головой. — За твое благородство.
Правило № 17. Не отказывайся от маленьких радостей
Терпкая настойка щиплет язык и греет живот, но я пьян не от спиртного, а от прямого и светлого взгляда гостьи, что будто вытягивает меня настоящего. Я не могу удержаться и проговариваю:
— Ты очень красивая, Элен.
Она смотрит на меня с удивлением и легким испугом. Проводит пальцами по виску, откидывая назад белокурую прядь, и говорит с улыбкой:
— Вы тоже, глубокоуважаемый роан!
Она считает меня красивым? Я не ослышался? Даже мой специфический цвет глаз? Жена вечно смеялась, что я косой, я и не отрицал: любил ее до безумия. Верил. Глупец. Все они говорят ласково, когда им что-то нужно, да больно потом кусаются, когда тебе предложить нечего, кроме себя.
Элен улыбается. Так тепло и светло, что я готов сквозь землю провалиться:
— Ты так смутился. Тебе редко делают комплименты?
— Не нужно это, — веду плечом, смахивая холод и напряжение. Стараюсь говорить бодрее: — Почему ты не ешь?
Элен разводит руками и показывает на пустую тарелку в разводах мясного бульона. А потом, усмехнувшись, берет вилку и тянется к моей трапезе. Ворует кусочек мяса и с аппетитом пережевывает.
Нет, ну, могу я хотя бы поцеловать ее? До чего же хочется, но колется.
Смотрю и, кажется, взглядом дыру скоро прожгу на ее молочной коже. Я не знаю, что говорить, не знаю, как себя вести. Как мальчишка стушевался и прячусь под своей толстой шкуркой.
Перебрасываю ногу на ногу, чтобы скрыть возбуждение. Не могу отвести глаз от ее малиновых губ, а на кончиках пальцев просыпаются воспоминания: мягкая упругая грудь под моей ладонью. С ума схожу, не иначе. Обрываю взгляд и утыкаюсь в свою тарелку. И есть не хочется: не лезет ничего в горло. Залпом выпиваю настойку и добавляю еще.
— Сладкое любишь? — говорю и откашливаюсь, потому что голос свистит, будто я простыл.
— Люблю, — говорит Элен. — Но боюсь, что завтра утром не влезу в обновки.
— Тогда пойдем отдыхать? — так страшно, что она скажет «да», но и невыносимо находиться рядом. Я же разорвусь, если ее язычок еще хоть раз скользнет по пальцам.
Она кивает, и жар расплывается по моим щекам. Сердце колотится, словно гонг, и я никак не могу его обуздать.
— А как вы отдыхаете? — спрашивает Элен, вставая и складывая тарелки друг на друга. — У вас есть кино? Музыка?
Звук воды и звона тарелок отдается в сердце неприятными воспоминаниями. Отряхиваюсь, прогоняя мрак. Это было в прошлой жизни: нужно жить сегодня и сейчас. Я должен жить сейчас! Должен. Довольно страхов.
Поднимаюсь, хотя дается с трудом, и иду к Элен. Встаю за спиной и протягиваю руки в мойку, скользя по худенькой талии гостьи. Мне кажется, что по прикосновению моих бедер к ее спине, она уже все поняла.
Моем тарелки вместе, и мой темный мир пускает трещины.
— Есть книги и музыка, — говорю мягко, опустив голову на ее плечо. Как же она пахнет, а как вкусно дрожит и шумно дышит. Я знаю, что сердце бьется сейчас не от страха, и это до бездны приятно. — Какую ты предпочитаешь?
Она вытаскивает мокрые руки из мойки и кладет поверх моих ладоней:
— Когда я была подростком, я очень любила панк-рок. Красила волосы в фиолетовый, ходила на все концерты и неформальские тусовки, носила косуху, гриндерсы и штаны с объемными карманами. Думаю, у вас здесь совсем другое искусство, и я хочу с ним познакомиться.
— Панк-рок? Никогда о таком не слышал. Но Шопен и Бетховен найдется, а Вивальди «Времена года» чего стоят, м… — говорю над ее ухом и ловлю ее дрожь.
Как же хочется такую женщину своей сделать, но вынужден буду отпустить, ведь Контора не позволит ей жить свободно в нашем мире.
