Ёлка Для Вампиров (СИ) - Бересклет (Клименкова) Антонина (книги бесплатно .TXT) 📗
Соня не могла представить, как тигрицам удается с таким спокойствием и легкостью распоряжаться огромными деньгами организации и клиентов, играя с ними, будто с карманной мелочью. Временами, когда дамы особенно громко веселились, участвуя в «скачках» на курсах драгоценных металлов и промышленного сырья, со стороны они выглядели сущими аферистками. Мельком видя цифры на бумагах, Соня испытывала легкое головокружение, и волосы поднимались бы дыбом, если бы не резиночка на хвосте. Займы, активы, залоги, кредиты, пакеты акций, векселя и тому подобные пугающе сложные штуки — всё, что долетало до ее ушей из разговоров тигриц, казалось ей настолько превосходящим понимание, что она не то что не пыталась разобраться, задумываться об этом всём боялась.
К слову сказать, обычаи установились в конторе довольно странные. Одной из обязанностей Сони, навязанной тигрицами, было являться в офис утром раньше всех и принимать звонки. Конечно, гораздо лучше с этой задачей справился бы простой автоответчик. Но как ей объяснили тигрицы, использовать технику вместо человека было бы неуважительно по отношению к клиентам. Потому Соня сидела полдня на телефоне, в одиночестве, в пустом офисе, вежливо отвечала на редкие звонки, записывала имена и номера, с улыбкой сообщала: «По данному вопросу с вами свяжутся чуть позже!». Только после обеда, никак не раньше, начинали подтягиваться в контору дамы. Зевая, точно ночью глаз не сомкнули, принимались с шуточками и подколками разбирать составленные Соней записки, громко обсуждали корявый почерк и некомпетентность «телефонистки».
Еще позже, когда нормальные офисы уже заканчивают работать, подъезжал сам шеф. Он всегда появлялся с приходом сумерек. И Соня всерьез размышляла: если сейчас, хмурой зимой, сумерки ранние, и шеф приезжает в четыре-пять вечера, то во сколько же он прибывает на работу летом, когда солнце до десяти вечера не заходит за горизонт?
— А летом у нас сезон отпусков! — беспечно ответила на это вечно спешащая Люсиль.
2
Вот о директоре конторы (или о «шефе», как любовно называли его подчиненные) стоит рассказать чуть подробнее. Это скорее из-за него, а не из-за обещанной заоблачной зарплаты, Соня решилась здесь остаться и стоически терпеть придирки и высокомерие тигриц.
— А что я тебе говорила?! — полушепотом торжествующе восклицала Люсиль, когда им удавалось столкнуться на минутку в холле и посплетничать почти на бегу. — Таких красавцев еще поискать! Да в него все наши мегеры по уши!..
Соня слушала и только краснела, потупившись, розовея ушами.
Их шеф и вправду оказался редкостно хорош собой. (К слову, его личный шофер, следовавший за ним, как пес за хозяином, тоже был весьма симпатичным парнем. Но в сиянии шефа Соня его в упор не видела, не замечала и невольно игнорировала.)
— Ты заметила, какой у него благородный профиль? — с восторгом шептала Люсиль.
— Угу… — заливалась краской Соня.
— А какие руки музыкальные, длинные тонкие пальцы… — продолжала разбирать достоинства начальника подруга.
— Ох, да… — покорно вздыхала ее наперсница.
— А голос какой бархатный, ты слышала? А манеры! А воспитание! И имя княжеское — Ольгерд!.. А фигурка точеная. А талию оценила? А упругость ягодиц?
Соня хихикала в кулачок в полнейшем смущении.
— А кожа такая бледная, тонкая, нежная… — заливалась пуще прежнего Люсиль. — И сам весь такой холодный, как ледяная статуя. Но внутри — чистый пламень! Вот так ведь со стороны и не скажешь, правда? Умеет он быть сдержанным, что говорить. Но если решит сбросить свою маску, распалится — обжечься можно! Так что ты, Сонька, осторожней тут ходи. Не приведи боже втюришься вдруг! Да сгоришь в миг, аки мотылек от сварочной горелки!
— А ты сама-то…
— Что я-то?
— Ну, это… Ну, ты сама разве не?..
— Чего? Чтоб я — в него?! Сонька, да ты с ума! Ну, ты вообще! Скажешь еще… Конечно, да. Да только куда уж мне. К нему такому разве подступишься…
Соня покивала, сочувственно обняла погрустневшую подругу.
— А глаза у него какие! Огромные, глубокие — бездонные, печальные… И он такую красоту за строгими очками прячет! И брови тонкие, с изломом, нервные, трагические. И губы у него бледные, чувственные. Так и тянет поцеловать — и не отрываться, пока дыхание не перехватит. И пальцы в шелковые мягкие волосы запустить, стянуть эту дурацкую вечную заколку с хвоста, чтобы по плечам рассыпались. Ах, только при моем-то росте, чтобы до губ дотянуться, это подпрыгнуть надо. Тебе вот, Сонька, хорошо. Ты-то может и дотянешься.
Невольно затуманился взор. Соня задумалась, пытаясь представить, вправду ли дотянется, если подруга отыгрывала у нее эти самые пару сантиметров разницы в росте своими каблучищами. Если бы Соню поставить на такие копыта, тогда бы да, дотянулась бы запросто, вот только в момент бы ноги переломала с ее-то «прирожденным изяществом». Впрочем, кто мешает хотя бы помечтать?..
Но реальность жестоко разбила мечты.
Двери распахнулись, выпуская в холл очередного клиента — и выпроваживал его сам директор лично.
Соня вспыхнула маковым аллергичным цветом. Попыталась спрятаться за плечом подруги, всерьез боясь, будто над головой предательски реют проявившиеся наяву картинки из смелых фантазий. Но разве директор обратит внимание на такую мелкую фигуру, которая даже мельче пешки в его свите? Он даже на вытянувшуюся по струнке Люсиль не взглянул — с внимательной улыбкой выслушивал клиента. Клиент же был явно не в радужном настроении, вежливому выпроваживанию сопротивлялся, отвечал на подчеркнутое дружелюбие раздраженным змеиным шипением:
— …Ну, не будь же ты гадом, Ольгерд. Сделай для меня исключение? Плюнь хоть раз в жизни на свои идиотские принципы!
— Ты же знаешь мои правила, Вульф, — терпеливо улыбался шеф. Он безукоризненно держал маску доброжелательности, не позволяя ни малейшей интонации выдать, насколько в самом деле тяготят его эти бессмысленные, слишком затянувшиеся переговоры. — В данной ситуации я ничем не могу помочь. Малейшее отступление от правил послужит прецедентом, и это пагубно повлияет на репутацию нашей компании. Даже личные симпатии не смогут послужить оправданием…
— Припер меня к стенке и еще мило извиняешься! — хмыкнул, теряя самообладание, клиент. — Хорошо же, будем играть по твоим правилам. Думаешь, один ты не кидаешь слов на ветер? Я тоже дам тебе слово: я заставлю тебя пожалеть о твоем упрямстве. Думаешь, ты круче других, раз сидишь здесь, как паук, и дергаешь всех за нитки? Я найду и у тебя уязвимое место.
— Постарайся меня удивить, — улыбнулся Ольгерд.
— Уж постараюсь, — кивнул господин Вульф. Метнул гневные молнии на столпившихся в дверях приемной сотрудниц, зыркнул на подтянувшихся охранников. И полный решимости, гордо покинул контору.
А Соня не пыталась понять, в чем скандал. Она заворожено смотрела на помрачневшее лицо шефа, на его потемневшие от неприятных мыслей глаза, плотно сжатые губы. В это мгновение, погруженный в раздумья, будто пронзающий острым взглядом толщу пространства, разворачивающийся свиток грядущих времен…
Люсиль заставила очнуться, вульгарно пихнув локтем в бок:
— Глянь! Он такой лапусик, когда злится! — хихикнула подруга.
Меж тем шефа уже окружили хороводом сотрудницы-тигрицы. Как верный гарем, они поспешили прогнать осадок после скандального клиента и со всей страстностью принялись исполнять ритуальный «танец с шалью», где вместо шалей и монист трепетали документы на подпись.
Соня пригорюнилась. Нет, зря травит душу пустыми мечтами Люсиль-злодейка. Грезы эти смешны, глупы. И вредны для неокрепшего девичьего сознания. Надо смотреть на мир трезво, реально оценивая ситуацию и свое незавидное положение. Ну, какие прекрасные принцы в наши-то времена? Какая романтика? Где отыскать эту всепоглощающую любовь до гроба? Вон, шеф и богат, и красив, и молод, а занят только бизнесом. Да разве взглянет он на такую дурочку? Соня может хоть канкан станцевать у него на рабочем столе в костюме свинки-копилки — и то не заметит…
