Избранная (ЛП) - О' (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗

— Это правда, — по большей части. Я осмотрела его нахмурившись и провела свободной рукой по глазам.

Он долго смотрел согласно. — Скажи все точно также. Тогда ты сможешь выбраться из всего этого, — он снова замотал мою руку и отступил назад.

— Выбраться из чего? — попыталась я спросить, но вопрос вытеснился его словами: «Верити была мертва.» И все внутри меня замерзло. Боль которую я чувствовала до этого, была только тенью по сравнению с осколками льда, которые собрались в моей груди.

Он отвернулся, а я, наконец, получила возможность говорить, хотя и отдельными словами:

— Почему? Почему Верити? Кто был бы…

Он перебил меня.

— Слишком много вопросов. Для всех будет лучше оставить их, — он остановился и наклонил голову в сторону прохода. Я могла видеть, как ноги розового костюма медсестры приближаются. Синие брюки следовали за ней вплотную.

— Самое время мне уходить, Мо. Подумай о том, чтобы забыть. Хм?

Розовый костюм медсестры оказался грустной медсестрой средних лет, которая отодвинула штору. Прямо позади нее стояли синие штаны, неуверенный мужчина большой как медведь с лысой головой и щетиной на лице, который явно не должен был казаться модным. Я повернулась к врачу, но он исчез.

— Мора Фицджеральд? — спросили синие штаны, пока медсестра подходила ко мне, надевая резиновые перчатки и доставала маленький карманный фонарь. Я безмолвно кивнула.

— Я рада, что ты очнулась, — сказала весело медсестра и посветила мне в глаза. Она указала на мой лоб. — Он выглядит уже лучше. Как ты себя чувствуешь?

— Где Верити? — прохрипела я, вытирая слезы.

Они обменялась взглядом, который бросают взрослые друг другу, если пытаются использовать самые эффективные увертки. Я знала этот взгляд. Я уже видела его, несколько раз. Он всегда обозначал, что моя жизнь станет жалкой и на очень долгое время.

— Я должна проверить твои показатели, — сказала медсестра через некоторое мгновение. — Врач сейчас будет здесь, и она ответит на твои вопросы, хорошо? Твоя семья уже в дороге.

Врач. Не врач. Я рассматривала руки медсестры в лиловых перчатках, которые схватили манжетку кровяного давления, и дикая надежда зародилась во мне. Тип с зелеными глазами, видимо, и не был никаким врачом. Он не надевал никаких перчаток, и даже не заглянул в мою медкарту.

Ради бога, у него и стетоскопа не было. Не говоря уже о том, что он был слишком молод. Наверное, какой-нибудь душевнобольной, и он совершенно не знал, что было с Верити. Это значит, что она была жива. Я откинулась назад и позволила медсестре надеть черную манжетку мне на руку.

Синие штаны показал мне полицейский значок и вытащил маленький блокнот.

— Детектив Ковальски. Мисс Фицджеральд. Я должен задать вам несколько вопросов.

— Где Верити? — манжет стянулся на моей руке, но я не обратила на него внимания.

Ковальски снова посмотрел на медсестру. Она бросила взгляд на часы, отметила что-то в медкарте, которая лежала на стойке, и тихо произнесла:

— Мы не можем давать информацию о пациентах, только членам их семьи.

Всего того сочувствия в ее голосе и маленького кивка головы было достаточно, чтобы вся дикая, прорастающая надежда обрушилась. Таинственный врач был прав, холодное чувство снова поглотило меня.

— Мисс Фицджеральд, — сказал Ковальски. — Мора. Вы должны мне рассказать, что произошло ночью.

— Меня зовут Мо, — поправила я его, мой живот сжался. Никто не называл меня Мора, разве только кто-то злился, и последние семнадцать с половиной лет я провела за тем, чтобы никого не злить, и потому я не часто слышу это имя.

Таинственный врач назвал меня Мо. И он открыто сказал все, что касалось Верити; этот же тип только смотрел на меня оценивающим взглядом и задавал вопросы. К черту все, решила я. Если эта полицейская ищейка ничего не захотел мне говорить, тогда и мне не за чем ему все рассказывать.

— Хорошо, Мо. — Он приподнял одну бровь, совершенно очевидно, что он хотел сохранить мое расположение. — Что Вы можете рассказать мне о сегодняшнем вечере?

Я заерзала по простыне.

— Ничего.

— Ничего? Куда направлялись Вы и Мисс Грей?

— Мы хотели поесть мороженого, — сказала я. В августе жизнь в Чикаго похожа на кастрюлю с куриным бульоном; жара и влажность делают воздух душным и знойным. Кондиционер и мороженое единственное, что может помочь.

— В каком кафе?

— У Мартины.

Он заговорщически улыбнулся.

— На Кедзи-авеню? Моя жена говорит, что пора прекращать поедать в таких количествах ее мороженое с орехом пекан.

Это, должно быть, часть его игры в «хорошего парня». Когда я не ответила на его улыбку и ничего не сказала, он что-то записал в свою записную книжку.

— Который был час?

— Я не знаю. Возможно, 9 часов? 10? Я не следила за временем. Нам нужно было многое обсудить. — Как, например, то, что Верити сорвала наши планы относительно колледжа. Я отогнала эту мысль.

— Итак, вы вышли от Мартины и затем?

Я снова увидела эти черные фигуры и испугалась. В моей груди все протестовало. — Я не помню. — Глаза Ковальски сузились. — Попытайтесь вспомнить.

— Я не знаю. — Голос у меня отказывал. — Они пришли как будто из ниоткуда.

— Это был не один человек?

— Я… Да, я так думаю. — Слишком много, чтобы их сосчитать, особенно после первого удара.

— А потом?

Осторожно я скрестила руки на груди, как будто это могло защитить меня от его вопросов.

— Я не знаю.

Ковальски устало вздохнул.

— Мо, — сказал он, — в марте исполнилось 20 лет, как я работаю полицейским. У меня четыре дочери; каждая из них — это моя большая гордость. Моей младшей дочери примерно столько же, сколько Вам. И хотя я почти всю ее жизнь работаю в полиции, она все еще думает, что может меня обмануть. Она ошибается, и поэтому очень часто находится под домашним арестом, как подающий из команды Кабс выбывает из основного состава. Но Вы выглядите намного разумнее моей Дженни. Почему бы нам просто не обойти тот момент, когда Вы попытаетесь обвести меня вокруг пальца?

Я спросила себя, много ли подобных исповедей должна была вынести бедная Дженни. — Возможно, было темно. Кто-то ударил меня. Я ничего не помню, что было потом, — крик Верити среди жуткого шума.

— Кто-то сделал чертовски больше, чем просто ударил Вас. Врач говорит, у Вас сломано ребро и вывихнуто плечо.

Ощущения были такие, что так оно и было. Я пожала здоровым плечом.

— Вы кого-нибудь узнали?

Я покачала головой. Это звучало очень странно, особенно в ярком свете палаты реанимации, но я не была уверена, были ли у них вообще лица — и совсем уж те, которые бы я знала.

— Они что-то сказали? — Слова, которые я не могла понять, звучали более гортанно, чем в немецком языке, и что бы они не сказали, это не было «Добро пожаловать домой».

Слова Верити — те немногие, что она смогла прокричать, прежде чем была убита — звучали иначе, чем все, что я слышала раньше, плавно и по слогам в темноте прохода. Мне понадобилось много времени, чтобы ответить.

— Мо, что они сказали?

— Я не знаю. — Это была правда. И я не знала, почему я закрылась от Ковальски. Возможно, я думала, что он мне не поверит. Все, что произошло с нами в проходе, было невероятно, но у меня было достаточно ушибов, чтобы подтвердить мою историю. Возможно я думала, что виновной он будет считать меня.

Возможно, ему следовало это сделать.

Но таинственный врач был честен со мной, когда я спросила его о Верити, а Ковальски просто проигнорировал мой вопрос, поэтому этот бал был засчитан таинственному врачу.

Ковальски постучал своей записной книжкой по решетке кровати, и я снова пришла в себя. — Вашего дядю зовут Билли Грейди, не так ли?

Я нахмурила лоб из-за того, что он сменил тему разговора. — Он брат моей матери.

— Вы близко общаетесь? — Позади в коридоре поднялся шум.

— Бар рядом с рестораном моей матери принадлежит ему. Я иногда помогаю ему. А что?