О несчастном ректоре замолвите слово. Ректор обыкновенный, подвид бесправный - Байху Валентина (читаем книги TXT, FB2) 📗
Поэтому Марина решила, что сообщит об отъезде матери и Вадиму, а с остальными переговорит по телефону, когда окажется в Нави. Она прекрасно понимала, что это неправильно, но ее нервы и выдержка были уже на пределе. И если бы ей начали читать нотации, учить или выспрашивать о новой работе, срыв произошел бы незамедлительно. Когда же она приняла решение, то немного полегчало, а за размышлениями впереди замаячили знакомые многоэтажки и родной двор. Вышли из машины вместе, припарковавшейся на небольшой стоянке у подъезда, где как раз оставалось одно незанятое место. Найтмер следовал за Мариной молчаливой тенью, а девушке уже было все равно – очень сильно хотелось домой. Подъезд встретил привычным полумраком, но стоило хлопнуть дверью, как загорелась лампочка на первом этаже. По привычке пошла по лестнице до третьего этажа, отметив, что сегодня здесь проходила уборка; мокрые разводы на бетоне все еще подсыхали и пахло хлоркой.
Зайдя в квартиру, Марина с удовольствием вдохнула родной запах, и тут же почувствовала, как защемило сердце от боли. Неуверенно посмотрев на разувающегося Найтмера, предложила ему кофе или чаю, но ей сказали, чтобы не беспокоилась и занималась своими делами. Она и перестала беспокоиться, оказавшись в своей спальне и заперев дверь. Вытащив два чемодана из шкафа: один поменьше, а второй побольше, поразмыслив добавила еще спортивную сумку, рюкзак и обычную сумку средних размеров. А начав складывать вещи, не сразу поняла, почему перед глазами все начало расплываться. Первый громкий всхлип вырвался помимо воли, и Марина тут же вцепилась зубами себе в руку, чтобы не издавать громких звуков. Все, ее выдержке пришел конец, и она медленно опустилась на пол, уткнувшись лицом в ткань покрывала, дала волю слезам.
Когда же тихая истерика закончилась, Марина осторожно проскользнула в ванную. Не хотелось встречаться с провожатым, и, к ее радости, Найтмер не собирался мешать уединению. На кухне уже кипел чайник, сообщая, что мужчина занят. Увидев в зеркале свое отражение, Марина не порадовалась. Разводы косметики, опухшее лицо, кривящийся в намеке на новую слезную атаку рот – все это придавала ее облику вид жалкий и несчастный. Умывалась долго и ледяной водой, приводя себя в чувство, не желая больше тратить зря время. Слишком важно было собрать все необходимое и сделать еще несколько важных дел. Накрасившись, Марина все-таки смогла взять себя в руки, и отправилась собираться дальше. Вещей набралось прилично, чего она не ожидала, но ограничивать себя она не планировала. Все сумки оказались заполнены до краев и едва ли не трещали по швам, даже пришлось искать еще одну дополнительную сумку. Ведь Марина уходила в Навь на полгода, а не на пару недель. О том, что могла не вернуться, запретила себе думать.
Весь собранный багаж выносил и укомплектовывал в багажник Найтмер. Пока он занимался трудным для женских рук делом, Марина смогла побыть дома в одиночестве. Присела на диван, для удачи и для возвращения. Было тяжело. Но еще более тяжелым оказалось поехать к деду и матери. Повезло, в это время деда обычно не было дома, поэтому с мамой удалось поговорить достаточно легко, рассказав сказку о работе на полгода в другом городе. Лишний раз порадовалась, что так и не успела завести ни кошку, ни собаку, хотя и планировала сделать это в ближайшее время. Оставив дубликат ключей от квартиры, попросила проведывать ту изредка – не маме, деду. Вадиму же пришлось звонить и сообщать новость по телефону. Оба разговора вымотали ее сильнее, чем Марина думала, но, по крайней мере, она успела повидаться хоть с кем-то, перед тем как покинуть Явь.
Возможно, навсегда.
ГЛАВА 5
Вернулись в Навью Академию Найтмер с Мариной тем же путем, что и пришли туда: потолкались в кладовке, потом оказались сразу в ректорском кабинете. Удобно. Марине тогда казалось, что народ непременно начнет интересоваться, куда они тащат ее тяжелые сумки. Но никаких вопросов не последовало, словно никто ничего не видел. Ведь на самом деле не видел… Хорошо, меньше проблем. Как только они оказались в замке, Найтмер распрощался с девушкой, оставив ее в одиночестве… вместе со всеми сумками и баулами. Гад! Ну и как в одиночестве: Марину тут же облизала с ног до головы успевшая соскучиться саламандра. Длинный, змеиный язык прошелся по лицу и окончательно испортил прическу на голове, превратив в воронье гнездо. При этом зверюшка так радовалась возвращению хозяйки, что едва не свалила на пол в порыве чувств. Снова пришлось хвататься за шею и изображать обезьяну на дереве. Но такая мелочь совсем не расстроила девушку, после тяжелого прощания с семьей, это была лучшая терапия для измученных нервов.
– Я тоже рада тебя видеть, – проговорила Марина, почесывая зверюгу под подбородком и с удивлением слушая странные звуки: не мурлыканье, но что-то очень напоминающее этот кошачий звук. Глухое урчание дарило умиротворение и убаюкивало не хуже колыбельной.
Пока животина счастливо балдела от почесываний, а сама Хромова медленно обретала почву под ногами, то заметила кое-какие изменения в кабинете. Каким-то невероятным образом камин из обычного трансформировался в мини-пещеру. В нем сейчас могли поместиться сразу две саламандры, размером с ее питомицу. Как удобно! Даже на ремонт тратиться не нужно!
– Кстати, – вдруг осенило ее, – ты… девочка?
Хм, проверять, как это делалось у щенят или котят как-то не хотелось. С другой стороны, Марина понятия не имела, как наличие того, что нужно, проверяется у ящериц. У них делается все как обычно или нет? А если ящерица – это саламандра, иными словами волшебное существо, тогда как? Она вообще-то никогда не интересовалась половыми особенностями ящеровидного племени, да и вообще рептилий.
Немного нахмурившись, Марина скользила взглядом по клыкастой морде, будто там был написан ответ на заданный вопрос. И ведь действительно, оказался «написан». Такую обиженную харю нужно было еще найти! Потом на нее дыхнули прозрачно-синеватым облачком дыма и яростно замотали башкой.
– Эм, не девочка?
Еще и хвостом активно забили от возмущения. От дивана не осталось даже того жалкого половинчатого нечто – теперь все превратилось в деревянно-тряпичные ленточки и полосочки. Вот тебе и домашняя зверюшка… Оружие массового уничтожения, вот это кто!
– Ага, мальчик значит.
Вот теперь довольно закивали и снова «замурлыкали».
Уф, а Марина-то уже начала бояться, что обзавелась «оно», как было сейчас модно в Америке.
– Тогда буду звать тебя Топтыжкой, – решила она, и, потягиваясь, прошлась по кабинету, пустому и мрачному, – ты мне плюшевого мишку напоминаешь. Очень ласковый и уютный, так и хочется тискать и обнимать.
За спиной что-то грохнулось. Обернувшись, она с удивлением увидела саламандру в состоянии шока: задница на полу (видать именно она так громко опустилась вниз, что все содрогнулось), зубастая пасть открыта на все девяносто (челюсть, скорее всего, тоже пыталась упасть на пол, но для этого ее требовалось оторвать), а в глазах застыли ступор и ужас, что словами не описать.
– Ладно тебе, – улыбнулась Марина, – хорошее ведь имя, домашнее. Я, конечно, могла бы назвать тебя как-нибудь по брутальному, но такие клички слишком холодные. Согласен? Ладно тебе, лучше покажи мне, где взять воды, какие-нибудь моющие средства, тряпку и швабру. Нужно же мне начать приводить в порядок свое рабочее место, пока о нас все забыли.
Ну да, закономерно, что троица мужчин не подумала хотя бы помочь с чемоданами, можно было бы отправить их с кем-то в будущую квартиру нового ректора. Обижаться на такое отношение было глупо, в Яви точно так же относились к посторонним. Проводили, организовали, а там взрослый человек и сам справится. Вполне возможно, что о ней все-таки вспомнят. Попозже. Вот тогда и покажут квартиру или что там у них полагалось для ректоров.
Позади раздалось недовольное шипение, но где взять нужный инвентарь, Марине все же согласились показать. Только пока вели, куда надо, изображали из себя очень надутого и обиженного мальчика. Казалось бы, саламандра был таким гибким, жилистым, хлестким, а все равно Марина смотрела на него с умилением, как на пуховой шарик. В конечном итоге не выдержала и снова обняла за шею, зарывшись лицом в теплых мех и вдыхая приятный, едва уловимый запах далекого костра. После этого ее простили и даже смирились с кличкой. Топтыжка проводил девушку до самой дальней уборной, располагавшейся на этаже – здесь та была одна, и в основном ею пользовались только уборщики для хранения инвентаря и прочих инструментов. Остальные в туалетной комнате не нуждались, так как каждый кабинет имел свои подобные апартаменты. Только Марина пока своими не могла бы воспользоваться при всем желании: требовался полный сантехнический ремонт.
