Виновата любовь? - Аткинс Дэни (читать книги полностью TXT) 📗
Я хотела сказать: «Для этого нам понадобился бы медиум», но ограничилась обтекаемым:
— Да, правда… мы вроде как потеряли друг друга из виду.
К счастью, в этот момент появилась медсестра с тележкой, уставленной лекарствами. Она тактично напомнила Мэтту, что часы посещений давно закончились. Тот не стал спорить и ушел, на прощание легонько поцеловав меня в лоб и пообещав завтра вернуться.
Лежа на накрахмаленных больничных простынях и дожидаясь, пока подействуют таблетки, я дивилась, какой сложный сценарий развернуло мое подсознание. В нем были задействованы все люди и факты из моего настоящего, но детали и события, причудливым образом искаженные, сформировали совершенно другую, параллельную реальность. Все как в моей жизни и в то же время иначе, гораздо лучше, чем наяву: Джимми жив, папа не болен — и я, видимо, тоже, — мы с Мэттом обручены и собираемся пожениться. Даже жаль просыпаться.
Я и не проснулась. То есть я закрыла глаза и открыла их на следующее утро, но сон по-прежнему продолжался. Вот тогда-то внутренний голос и принялся нашептывать мне, что что-то не так. Приятная эйфория вчерашнего вечера начала рассеиваться, потому что в явь я, кажется, и не собиралась возвращаться. Мне назначили кучу исследований, и, сидя в ожидании второй МРТ, я даже прибегла к старому средству — попробовала ущипнуть себя изо всех сил, с вывертом, как когда-то в детстве. Ничего это не дало, только остался жуткого вида красно-белый след на запястье. Самоистязание пришлось прекратить, когда я уловила сострадательный взгляд медсестры, привезшей меня сюда. Очевидно, слухи обо мне уже распространились по больнице, и разговаривали со мной исключительно мягким, сюсюкающим тоном, как с детьми лет до пяти или умственно отсталыми.
Анализы, томограммы, рентген следовали друг за другом, и мой страх все возрастал. Я ощущала себя узницей несуществующей реальности. Заглянуть в нее ненадолго, может, и интересно, но я отчаянно хотела вернуться «домой», пусть даже здесь все хорошо, а там нет. Одним из худших моментов стало, когда я первый раз увидела свое отражение в небольшом квадратном зеркальце над раковиной. Сестра, прибежавшая на мой крик, совершенно растерялась и не знала, что делать. Да и можно ли ее упрекнуть? Бедная женщина просто лишилась дара речи, когда я, лихорадочно ощупывая пальцами гладкую щеку, повернулась и завопила:
— Мой шрам! Куда он делся?! Что вы с ним сделали?!
Кое-как я дотянула до послеобеденного времени, когда был назначен прием у врача. Глаза медсестры, пришедшей за мной с коляской, с осуждением скользнули по подносу с нетронутым ленчем. Страх и смятение полностью лишили меня аппетита; впрочем, больничная еда и без того его не особо вызывала.
В кабинете, к моей радости, я увидела папу, по-прежнему бодрого и здорового.
— Здравствуйте, Рейчел. Сегодня вам лучше? — заботливо спросил доктор, очевидно, ожидая положительного ответа.
Я медленно покачала головой, не в силах сказать ни слова. Обжигающие слезы потекли по моим щекам. Папа потянулся и взял меня за руку. Доктор тактично сделал вид, что не замечает моего состояния.
— Ну что же, юная леди, у меня хорошие новости. Мы сделали все анализы и исследования, какие только можно, и я счастлив сообщить, что ничего серьезного или необратимого ваше маленькое приключение вам не принесло. — Он повернулся к рентгеновскому снимку черепа, очевидно, моего, на подсвеченном экране. — Никаких повреждений ни в мозгу, ни в костных тканях.
— Слава Богу! — облегченно выдохнул папа.
— Но это все неправда! — закричала я и сама устыдилась истеричности своего голоса.
— Нет, Рейчел, я уверяю вас, все результаты надежны. Некоторые исследования мы даже повторили для верности. Никакой ошибки быть не может.
— Да не результаты, — едва сдерживаясь, бросила я. Нельзя, чтобы меня опять напичкали транквилизатором, пока я не объяснила. — Раз вы говорите, что они верны, наверное, так и есть. С чего вам врать? Все остальное здесь неправда!
— Ну-ну, Рейчел…
Голос у отца был испуганный. Да я и сама себя пугала, но нужно же было до них достучаться. Я прерывисто вдохнула и постаралась говорить спокойнее.
— Пожалуйста, послушайте. Я не понимаю, что здесь происходит, но все это не по-настоящему, по крайней мере для меня. В реальности, в моей настоящей жизни, папа очень-очень болен, и я, кажется, тоже.
— Так, значит, вы считаете, что и у вас рак? — мягким, успокаивающим голосом спросил доктор.
Его тон, однако, только разозлил меня еще больше. Ужасно неприятный тип.
— Нет, не рак. У меня что-то с головой. — Этого почему-то никто опровергать не стал. — После того случая…
— После нападения? — подсказал папа.
— Нет, после случая с машиной в ресторане. Когда пострадали я и Джимми.
Доктор вопросительно взглянул на отца, который потряс головой, будто пытаясь разогнать сгущавшийся туман.
— Вы знаете, о чем говорит ваша дочь?
— Вообще-то да, — неуверенно ответил тот, и я чуть не расплакалась от облегчения. — Действительно, когда Рейчел с друзьями сидели однажды в ресторане, прямо в окно рядом с ними врезалась машина. Это было — когда же? — лет пять назад. Как раз перед ее отъездом в университет.
— И кто-то серьезно пострадал? Рейчел в том числе?
— Кажется, водитель получил тяжелые повреждения, но остальные успели отбежать от окна. Рейчел досталось больше других — она упала и пару минут была без сознания. Ну и Джимми здорово рассек лоб.
— Но никто не погиб? — настаивал доктор.
— Никто, — подтвердил отец.
— Однако Рейчел получила травму головы, так?
— Да. У нее нашли небольшое сотрясение.
— И пять лет спустя в результате нападения снова удар по голове…
Доктор сложил вместе кончики пальцев и некоторое время размышлял над услышанным.
— Тогда, думаю, все проясняется.
Неужели?
Улыбнувшись, доктор наклонился к нам. Мы с отцом непроизвольно подались вперед.
— Рейчел, по-моему, теперь я понимаю, в чем дело. Очевидно, у вас довольно серьезный случай амнезии.
Если он считал, что его диагноз будет встречен аплодисментами, он глубоко ошибался. Амнезия? Не думаю. Точнее, уверена, что нет. Разве это не когда все забываешь? Если так, то при чем тут я? Я-то, наоборот, помню то, чего вроде как не случилось!.. Однако на мои возражения у доктора был готов ответ.
— Существует множество разных видов амнезии. Все гораздо сложнее, не так, как в кино: ударился головой — забыл, кто ты такой.
— Вот оно что… — проговорил папа.
Я резко повернулась к нему. Он что, поверил в эту чушь? Его такое объяснение устраивает?
— И долго может продлиться амнезия, доктор?
— Нет у меня никакой амнезии!
— По-разному — от пары дней до нескольких недель. В некоторых случаях полное выздоровление может занять месяцы.
— У меня нет амнезии.
— Случай Рейчел — когда ей кажется, будто она помнит то, чего на самом деле не было, — достаточно… необычен, скажем так, поэтому трудно что-либо утверждать заранее. Думаю, нужно пригласить для консультации специалиста в данной области.
Ответ на следующий вопрос, заданный отцом, я сама хотела и боялась услышать.
— Может ли амнезия остаться у нее навсегда?
Повисла долгая пауза. Я затаила дыхание.
— Такая возможность есть, — осторожно проговорил наконец доктор, — но пока слишком рано делать какие-то выводы. Специалист сможет объяснить вам все лучше меня.
Поднявшись на ноги, он пожал папе руку. Очевидно, прием был закончен. Напоследок я оглянулась на седовласого доктора, аккуратно подравнивавшего стопку бумаг. Наши глаза встретились.
— У меня нет амнезии, — повторила я упрямо.
* * *
Доктор рекомендовал на следующее утро выписать меня из больницы. Мол, консультация специалиста состоится далеко не сразу, а в родных стенах я быстрее пойду на поправку. Я сильно в этом сомневалась, тем более что в последний раз, когда я видела свой старый дом в Грейт-Бишопсфорде, там определенно жили другие люди. Тем не менее я с радостью покинула больницу — хотя бы для того, чтобы доказать, что я говорю правду, а вовсе не страдаю каким-то интересным с медицинской точки зрения расстройством памяти. Сделать это с больничной койки представлялось затруднительным.
