Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
Некоторые из особенно молодых и горячих командующих фронтом то и дело порывались поднять армию и бросить ее на освобождение Рощи, но пока еще авторитет более старших и опытных разведчиц удерживал их от этого. Молодых можно было понять: напряжение повисло над лагерем туго натянутой тетивой и только нарастало день ото дня. Еда кончалась, морозы крепчали, и уже даже прошедшие многие сотни боев разведчицы начали ворчать о том, что морозить кости без дела в долине не имеет смысла, и давно уже пора хоть что-то предпринять. И первым, что приходило на ум всем, был штурм занятой ондами Рощи.
Вот только делать этого было категорически нельзя. Обессиленные, обескровленные и голодные анай не смогли бы взять неприступную Рощу. Крутые склоны и простреливающиеся подходы две тысячи лет служили на благо анай, не давая врагу приблизиться к Роще, и, попав в руки врага, теперь играли против них. Сейчас преимущество было на стороне ондов, и поспорить с этим не мог никто.
А потому Леда лишь угрожающе рычала на молодую Двурукую Кошку Ивиру дель Лаэрт и горячую, несмотря на свой клан, Орлиную Дочь Тафит дель Раэрн, которые активнее всего призывали к штурму Рощи. Пока еще этого было достаточно для того, чтобы они утихали и переставали настаивать. Пока еще.
Очередной громкий треск коры раздался где-то недалеко от палатки, и Леда только тяжело прикрыла налившиеся свинцом веки. От бессонницы в голове шумело, но уснуть она была не в состоянии, как бы ни пыталась. Шел уже третий час, как она, завернувшись в свои огненные крылья и кое-как скорчившись на тонком одеяле, пыталась спать и набираться сил перед длинным завтрашним днем. Только вот толку от этого не было никакого, а треск деревьев моментально вырывал ее из тяжелой полудремы, в которую она все-таки временами проваливалась.
Второй проблемой после молодых горячих дур была еда. Добычи с каждым днем становилось все меньше. Из ближайших озер сестры вытянули уже, казалось, всю рыбу, которая там была, а леса прочесали насквозь, не оставив в них никого живого. Леда уже чувствовала острые зубы и злобные глаза голода, что люто скалился на них из-под тьмы ночного зимнего леса. По ее расчетам тех запасов, которые у них были, даже при том, как в лагере пытались экономить еду, должно было хватить еще на три дня. А потом все. И что делать дальше, она понятия не имела.
Очередной треск заставил ее вздрогнуть, а потом издали, из самой глубины гор послышался отдаленный вой. От этого Леду внезапно бросило в дрожь, и на коже едва ли не холодный пот выступил. Вой был не похож на волчий: гораздо более надрывный, хриплый и каркающий, полный какой-то осмысленности. Он тревожил все внутри, мешал сосредоточиться. И с каждым днем выли все громче.
Когда они только пришли в эту долину, волков здесь и в помине не было, горы лежали тихие и уснувшие под теплым белым покрывалом до самой весны. Но потом что-то появилось в окружающей долину тьме, и Леда как никто другой знала, что это.
Казалось, что их брали в кольцо. По ночам периодически со всех сторон долетало это странное, надрывное хриплое карканье, так не похожее на протяжную волчью песнь. Разведчицы докладывали ей, что видят громадные волчьи спины, что сразу же прячутся от них между камней, и что звери эти гораздо крупнее обычного волка. Холод, ночь, нестабильная ситуация и пустой желудок сделали свое дело. Анай начали шарахаться от резких звуков и хвататься за оружие при первой же возможности, хмуро бормотать о следящих за ними глазах и тенях, что прячутся в еще большей тьме деревьев. На охоту теперь ходили большими группами, по пять-десять человек, стараясь держаться как можно ближе друг к другу и не разбредаться по лесу. В первое время это дало свой результат: разведчицам странно везло натыкаться на большие стада оленей, которые почему-то не уходили прочь в горы от незваных гостей, а наоборот, бежали им навстречу, словно спасаясь от какой-то напасти. Но вскоре все, что только можно было здесь съесть, было съедено, и больше охота никакого толка не приносила.
Леда прекрасно знала, почему стада бегут навстречу анай, и не могла сказать, что такое знание ее радует. Судя по всему, сальваги гнали стада на юг, чтобы хоть как-то прокормить армию анай, но зачем они это делали? Ведь когда-то анай уничтожили их, истребили их расу, заняв их территории. И не кормили ли их волки впрок, чтобы потом разорвать и вдоволь насытиться? Впрочем, такие глупые мысли Леда от себя гнала. Никто в здравом уме не стал бы кормить собственного врага перед тем, как нападать на него. Гораздо логичнее было бы ослабить его длительной голодовкой, а вот уже потом и добить. Здесь было что-то другое, и она не знала, нравится ей это или нет.
Если верны были слова Айи, то могло ли было быть так, что Великая Царица или кто-то из первых кланов имел тайный сговор с сальвагами? Могла ли сложиться такая ситуация, что кто-то из цариц тайно носил в себе их кровь и просил о помощи в трудные и голодные зимы? Ведь Илейн, мани Лэйк, была сальвагом, так почему бы сальвагами не могли быть странная и замкнутая Руфь или бесноватая, словно лесной пожар, Магара? Или сама Великая Царица, которая провела в затворничестве в Роще много веков. Возможно ли, что это время она потратила на договор с оборотнями, дабы те помогали анай? И если все это было лишь глупыми домыслами Леды, то как объяснить, что волки подкармливали анай, когда тем было особенно тяжело?
Леде до смерти хотелось знать ответы на эти вопросы, но спросить было не у кого. Вернее, можно было бы, конечно, узнать все у Айи, но после их последнего разговора одноглазая Ночное Лезвие начала пугать Леду. Она совершенно точно была уверена в том, что ей не показалось, и на миг клыки во рту Айи удлинились во время их последнего разговора, а это могло означать лишь одно — в ней тоже была волчья кровь. И она, судя по всему, знала о том, что такая же кровь течет в жилах Лэйк, раз недвусмысленно намекнула Леде о том, что уж ей-то точно известно о сальвагах. И, несмотря на все это, Ая пугала ее, странной, бродившей в ее крови силой, дерзким взглядом почти огненно-рыжего взгляда, реакцией, больше схожей с поведением бешеного животного, чем анай.
Впрочем, выбора-то у Леды особого не было. Сейчас, когда дичи в долине не осталось, анай ждал голод, и им не у кого больше было просить помощи. Форты Раэрн и так держались из последних сил, подвоз со стороны основных земель практически прервался: онды из Рощи перекрыли все дороги, не давая возможности прорваться груженым подводам и разоряя их, а на руках над горами перетаскивать еду было крайне сложно. Кое-что, конечно, такие гонцы все-таки приносили, но этого было недостаточно даже для того, чтобы накормить двадцать человек, а под началом у Леды сейчас находилось пятнадцать тысяч.
И все в итоге сводилось к тому, что ее как будто бы вынуждали обратиться за помощью к Айе. А та только ухмылялась и все смотрела на Леду своим странным глазом, в котором плескалось что-то дикое и неуправляемое. Как будто ждала, что Леда будет просить у нее помощи, как будто только на это и рассчитывала. И это ее смешило.
Зарычав, Леда прокляла и зиму, и Айю, и сальвагов, и ондов, всех вместе взятых, а потом отбросила одеяло и села, не распуская крыльев. В голове не было ни намека на то, что сон придет к ней сейчас или позже, а холод выстудил тело так, что, казалось, кости стали хрупкими ледышками и вот-вот разобьются от любого неверного движения. Подобрав меч, лежащий рядом на одеяле, и шарф, Леда осторожно выбралась из палатки наружу.
Холод здесь стоял лютый, от него сразу же сдавило роговицу глаз, едва не выдавливая их наружу. Стуча зубами, Леда перепоясалась мечом, отстраненно заметив, что вещи висят на ней мешком, как на черенке от лопаты, быстро замотала лицо шарфом и накинула на голову глубокий капюшон плаща. А потом зашагала в сторону костров дежурных.
Над головой серебряными вспышками горели льдышки звезд. Казалось, они тоже намертво примерзли к небу, и их свет бледно отражался на искрящейся белоснежной поверхности под ногами. Щит Аленны уже давно закатился за горы, но все еще висел за ними, окружая их пики бледным, потусторонним сиянием. Леда поежилась, когда в отдалении послышался очередной каркающий голос сальвага, молящегося луне, и поплотнее обхватила себя руками. От холода все равно было никуда не деться, но так, почему-то, становилось спокойнее.
