Некромантка на факультете таксидермии (СИ) - "Likaona" (лучшие книги онлайн TXT) 📗
И не утруждая себя спуском с лестницы, по-мальчишески перегнулся через перила:
— Рудольфус!
Аля прикусила губу, лишь бы не засмеяться, а снизу донеслось недовольное:
— Чего вам?
— Ночью или утром декана никто не целовал?
Не выдержав, девушка представила толкающуюся очередь студенток и других дам, выстроившихся с целью целования декана, и невольно хихикнула, прикрыв рот ладонью.
— Нет, — все также недовольно буркнул химероид.
— Точно? — продолжил настаивать господин Берн с дотошностью настоящего ученого.
— Я вам что — Око Всевидящее? — вспылил Рудольфус. — Я лично никого не видел, двери никому не открывал. Но если кто-нибудь телепортировался прямо к господину Руту и поцеловал его так, что я этого не слышал, то возможно и поцеловали.
— Хорошо, я понял, спасибо, Рудольфус, — откликнулся замдекана.
— И вам не хворать, — отъязвился химероид и вдруг вспомнил о плясках Али: — Эй, а что происходит-то?
— Мы пока точно не знаем, разбираемся.
— Разбираются они, — забубнил олень. — Пока разберутся, я тут помру один-одинешенек, в тоске и печали.
— Не умрешь, — Аля свесилась с перил рядом с господином Берном. — У тебя шерсть мягче стала!
— Правда? — не доверяющий никому Рудольфус повертел шеей в попытках ощутить мягкость шерсти. — Потому так чешется?
— Ага, — счастливым голосом подтвердила Аля.
— А она точно опять не закаменеет? — недоверчиво прищурился олень.
— Мы разбираемся, — обрубил разговор господин Берн и помог Але подняться, не упав с перил, пробормотав: — Химероид-ипохондрик — ужас что за создание. Не понимаю, как господин Рут с ним справлялся.
— Говорят, он был очень веселый, — девушка машинально расправила платье. — Нужно было наоборот, приглушать веселость и энтузиазм. А вы ведь…
Она прикусила губу, чтобы не сказать лишнего.
— Вы ведь его знали, да?
— Знал, — коротко ответил господин Берн, поворачиваясь к декану и закладывая руки за спину. — Он был моим учителем. Я его очень уважал. И уважаю.
За словами скрывалось нечто большее, но Аля не решилась расспрашивать, хоть и очень хотелось. Нарастающую неловкость разбил басовитый удар колокола, доставший до самых отдаленных уголков здания.
— Ой, на лекцию пора бежать, — подпрыгнула девушка.
— Да, идите, студент Белая, — кивнул замдекана, так и не повернувшись. — Вечером жду вас с результатами измерений.
Так и не решив, что же ей хочется больше (но что она никогда-никогда делать не будет!): от души огреть мужчину стопкой учебников или обнять, Аля молча развернулась и побежала в аудиторию.
Несколько следующих дней состояние оставалось стабильным что у Рудольфа (стабильно ипохондричным, чтобы, как олень сам неохотно признался, не спугнуть удачу), что у господина Рута (стабильно непонятным, но с какими-то улучшениями), что у Али (стабильно нервным, когда господина Берна хочется то огреть чем-нибудь тяжелым, то обнять).
У Сильвы состояние тоже было стабильным — стабильно-паническим. Ее даже освободили от практических занятий, когда рыжая чуть не сожгла заговоренный от всех стихий сарай, за которым пряталась вторая группа студентов во время межгруппового состязания. После тушения сарайчика и приведения в чувство всех пострадавших (больше морально, чем физически), ошеломленный преподаватель отправил поникшую студентку на повторное обследование. Экспресс-тестирование показало многократное увеличение магического потенциала и силы Сильвы, обусловленного эмоциональным состоянием, что в столь юном возрасте грозило выгоранием. Так что девушке выписали успокоительное и прописали временное ограничение использования магии. В результате рыжая слонялась безутешным привидением по общежитию и университетскому городу, страдая и не зная, куда себя деть.
А потом случилось страшное…
Между окончанием лекций и тестированием химероида, которое для чистоты эксперимента следовало проводить точно в одно и тоже время, Аля решила забежать в общежитие — бросить сумку с учебными материалами и конспектами. Учебник по курсу «Монстроведения» весил как изрядный кирпич, а форматом соответствовал двум — жутко неудобный и тяжелый, и таскаться с ним не хотелось.
Обдумывающая домашнее задание девушка влетела в комнату.
— Силь… — и застыла, прижав к себе сумку и растерянно договорив имя подруги. — Ва…
За столом рыжей помимо нее самой теснились еще два человека, с изысканной аристократичностью, как на приеме во дворце, пьющие чай. Это Аля знала точно, как и самых людей.
Бледные лица, черные волосы (у мужчины — коротко стриженые, у дамы — до пояса), черные одеяния. Даже без гемм со знаком магистра-некроманта (перстень у мужчины и медальон у дамы) пару никак нельзя было перепутать с магами иных стихий.
— Ма… — Аля сглотнула, прижимая к себе покрепче сумку, словно ее могли отобрать. — Мама… Папа… Что вы тут делаете?!
— Мы тоже самое хотели узнать у тебя, дочка, — дама поставила чашку на блюдце, и та даже не звякнула. Аля с самого детства жутко завидовала этому умению мамы, у самой ну никак не получалось.
— Госпожа Роза Белая мне все рассказала, — с язвительной обидой проронила рыжая. — И что зовут тебя не Аля, а Олеандра, и про все остальное.
Аля виновато глянула на подругу, всеми фибрами души желая ей передать, что она ну никак не могла сказать правду! Никак-никак! И, набычившись, повернулась к родителям.
— Домой я не поеду. И в этот ваш университет некромагии тоже не пойду!
— Дочь, ты понимаешь… — попробовал ввязаться в беседу отец.
— Папа! — Аля демонстративно закатила глаза. — Да-да, я знаю и о семейной традиции, и об уровне моего дара, и о том, что Белые — самый сильный род некромантов, и о моих «обязанностях» перед семьей, страной и всем миром, — девушка явно кого-то цитировала, безбожно перевирая и передразнивая. — И о твоей, папа, договоренности с деканом этой вашей некроакадемии тоже знаю.
Похоже, госпожа Роза о ней не догадывалась, поскольку супругу достался очень многозначительный взгляд, расшифровывающийся как «дома погорим». А Аля тем временем продолжала:
— Но я не хочу! Вы можете это понять! Не хочу я!
Родители переглянулись, в этот раз объединенные общей проблемой «ребенок капризничает и не понимает перспектив своего светлого, то есть темномагического будущего».
— Но почему?
Аля со стоном уткнулась в сумку. Чувствовалось, что разговор проходил именно в таком ключе уже многократно, но в этот раз наличие переживающего за нее наблюдателя придавало девушке сил.
— Потому что не хочу. Я не хочу ограничивать себя одной сферой, я хочу творить!
Родители вновь переглянулись, и мама прохладно заметила:
— И твое нежелание менять цвет волос на черный тут не причем?
Аля смутилась. Она очень любила свои кудряшки и не раз жаловалась на несправедливость судьбы гувернантке. Прежде чем догадалась, что она все-все докладывает маме.
Ну действительно, если с древних временем принято, что некроманты должны всегда одеваться в черное и иметь черный цвет волос, почему она тоже должна следовать этой дурацкой традиции? В нынешний просвещенный век некромантия уже не считается чем-то нехорошим или поднадзорным, некромаги такие же уважаемые члены общества, как и все остальные, зачем придерживаться устаревших правил? Но, как говорится, а вот! Закостенели в своих устоях и ни на шаг в сторону. Ретрограды!
Аля гордо тряхнула своими светлыми кудрями.
— Я не хочу учиться в этом вашем университете. Папа, ты помнишь, как ты оставил меня знакомиться с самими лучшими и перспективными студентами, прежде чем пойти общаться с деканом? Так вот — это стая унылых, выпендривающихся ворон с самомнением выше шпиля, которые ничего из себя не представляют!
Родители шокировано уставились на дочку.
— Но ведь там были…
— Да-да, — затараторила Аля. — Я знаю: самые лучшие представители всех сильных родов, бла-бла-бла и все такое. И если они такие зануды, то какие же остальные.
