Ветер Безлюдья (СИ) - Татьмянина Ксения (лучшие книги .txt) 📗
— Мосты?
Виктория Августовна, больше молчавшая, замахала ладонями:
— Это не про нас, это уже там. Ну их!
— А еще у вас какие тут чудеса бывают?
Меня так и подмывало спросить про чтение мыслей, но интуиция подсказывала, что два этих явления связаны быть не могут. У них тут гаджетов нет. И предчувствие шептало: «Это не всем, это только с тобой так».
Хозяйка рассказала еще про «чудеса», но это касалось лишь тв-трансляций с Театрального во все другие Дворы по антенной связи. И погода порой была очень разной, как будто не в одном городе жили. Где-то весна раньше приходила, а где-то неделю лили дожди. В двух однажды зима на месяц задержалась, а в одном лето быстро кончилось.
— А время у вас с нашим точно синхронно?
— Синхронно. Вот это день в день и минута в минуту. Календарь и часы не врут и никогда не путаются.
— Тогда мне пора. Хорошо у вас, очень. Но домой надо.
— Ты не пропадай надолго, приходи новый год встречать.
— Я со своими. Но, врать не буду, гостем у вас буду частым.
Провожали меня тепло. Вероника Августовна даже обняла, чего я не ожидала, потому что у меня даже мама так не прощалась. Виктор оделся проводить, а Нюф порывался выскочить в подъезд с нами. Но его вовремя схватили за хвост.
Прошли снова через подвал, вышли в трущобы. И разница почувствовалась особенно резко, — теплее, темнее и заброшеней. Как на кладбище ночью. Виктор на перемену внимания не обратил, это мне затосковалось немного. Он сунул мою руку себе под локоть и неспешно повел в сторону метро:
— Вот так погостишь-погостишь, а потом и переедешь. По лицу вижу, что тебе уже при втором посещении здешним воздухом не очень дышится. Это на ментальном уровне. У нас чище. Да, родители говорят, что я слишком часто выбираюсь на континент, но не потому, что мне там нравится. Я в архивную библиотеку хожу, всякие исторические детали выясняю. Хочу знать, если что-то подобное не только в Сиверске. Я… — он немного запнулся. — Я Путь ищу. А так, честно, мне и в метро тяжело ездить — поток информации сильный, как грязевой сель. Такая отовсюду навязчивость, реклама, невооруженным взглядом видно подмену ценностей. И люди в большинстве своем напоминают роботов, биологических существ с электроникой вместо мозга. Жить в таком улье, шумном и запрограммированном…
Виктор, казалось, говорил вещи правильные, но каждое его слово давало неприятный осадок. Я тоже так иногда думала. Да, он был в чем-то прав… но и не прав одновременно. Люди — не роботы, и не слишком мы и зацифрованны. Это может только так видеться со стороны — тем, кто не живет в «улье». Что еще скажет житель сказки о жизни в реальном мире?
Мне стало обидно за мой мегаполис Сиверск.
— Одна ты тут, как ромашка на руинах, красивый и простой цветок среди грязи.
Виктор хотел сделать мне комплимент, но усугубил ощущение. Он расстроил меня. Да и вдруг сравнил с ромашкой, как Гранид, неизвестно с чего, давший мне дурацкое прозвище. Но я, сделав над собой усилие, понимая, что Виктор ни в чем не виноват, улыбнулась ему и сказала:
— Я рада, что мы снова увиделись. Спасибо, что проводил.
— Не пропадай надолго. Связаться теперь знаешь как.
Он легко пожал мне ладонь своими двумя, и пошел обратно в трущобы, оставив меня рядом с проулком выхода на подземку. Я была вдвойне ему благодарна, что не полез с поцелуями. И вообще «не клеился». Мне сейчас меньше всего хотелось заводить отношения, а больше всего — по-человечески, по-дружески общаться.
В метро меня замутило. Персоник, давно оживший, транслировал ретро музыку в уши, под настроение, но я его отключила, как почувствовала неладное с желудком. Еще через станцию мне стало казаться, что тошнит от всего — от вагонного света, от запахов и даже звуков. Я немного продышалась на свежем воздухе, как добиралась домой. Но после лифта я едва успела добежать до туалета в квартире. Весь плотный и тяжелый ужин, лежавший камнем в животе за три спазма покинул меня, и стало легче. Сразу же.
Непривычная еда, ее количество, а, может, и волнение от встречи прибавилось, — все сказалось.
Я напилась воды после и почувствовала себя совсем хорошо. Будильник просигналил десять. Я ничего не успела сделать в этот вечер из запланированного, даже компьютер не включала. Разделась с уличного сразу догола и нырнула в постель. И тут внезапно пришло сообщение: «Здравствуйте. Не смог дозвониться, вы недоступны. Завтра с десяти до двух дня буду ждать вас в отделении для прояснения некоторых вопросов по делу Гранида Горна. Если не сможете быть в это время, дайте знать. Андерес Черкес»
Прописка
— Да вы что?
— Я не могу выпустить Горна из больницы без регистрации.
— Тридцать первое уже завтра.
— Именно поэтому его и выписывают. Если бы он попадал хоть под одну государственную программу, проблем с жильем в трущобах не было бы. А так, песня одна — или в приют, или опять ваша помощь.
— Да что же это за издевательство?.. — я уронила голову на руки и сделала глубокий вдох. — У него есть теперь все права, есть всякие страховки, я в прошлый раз оплатила целый пакет!
— А еще нужна регистрация в городе. И куда он пойдет с минимальной суммой на счете? Есть необходимость восстановления, нужно добиться признания трудоспособности. Тогда он хоть сможет устроиться. Приютите его на месяц-другой. Или дайте регистрацию и поселите в отеле.
— Я не могу ему снять на такой срок гостиницу, не могу подселить его к тете, тем более не могу арендовать квартиру. А еще, вы говорите, он должен хорошо питаться, чтобы восстановить нормальный вес.
— Пособия на него не предусмотрено, на работу никто не возьмет. Решайте уже, мне все бумаги нужно закрыть сегодня. Продолжаете свое безумное опекунство или с вас хватит? Я опять буду повторять слово «приют», но это не эмоциональный шантаж, а факт.
Я молчала долго, подавляя в себе раздражение. Андерес молчал тоже.
Потом спросила:
— А что-нибудь выяснилось по делу?
— Следствие идет. Сейчас моя задача — его регистрация. Он должен быть выписан по какому-то адресу.
— Вы не отцепитесь от меня, да? Дайте подумать минуту!
Следователь откинулся в кресле. Все это время при разговоре со мной он сидел весь в моем направлении, навалившись на стол, плечи вперед, и бумагами тряс почти у носа. В этом была какая-то театральность, словно он все подготовил и сам отрепетировал сцену безвыходной ситуации. «Очень надо» читалось в серых глазах.
— Оформите на мой адрес. По крайней мере мне не нужно будет тратить время и сэкономлю расходы. Что нужно от меня, чтобы его перевезли?
— Здесь распишитесь.
Андерес вписал от руки мои данные вместе с адресом прописки, тоже самое в электронку, а я чиркнула подпись на листе и подставила персоник для скана.
— Сегодня будьте дома с часу до двух. Вам предварительно позвонят, как будут у полихауса.
Тут он улыбнулся и менее официальным, дружеским тоном продолжил:
— В интересную историю вы ввязались. Даже если сейчас жалеете, что потратились, думайте о хорошем. Судьба зачтет.
— Да не жалею я о потраченных деньгах. Я не хочу возиться с ним! Сделай добро и беги, а тут получается, что я отлепиться не могу от этого человека. Где я размещу его в своих шестнадцати метрах, где он спать будет?
— Эльса, как только он сможет работать, он уйдет.
— А до этого счастья мне с ним жить…
Тут следователь махнул рукой и сказал:
— Ме-ло-чи.
— Ничего себе мелочи! Я привыкла одна, это моя территория, мой распорядок дня. Вам смешно?
Он действительно коротко засмеялся:
— Понимаю, как никто, сам так живу. Не представляю, если в мою халупу подселилась бы незнакомка. Но, Эльса, перетерпите…
У меня сложилось впечатление, что я не со следователем говорю, а со старым товарищем, — так вдруг перескочил разговор, сменив и тон, и выражение его лица. И сидим мы не в кабинете, а в кафе, например, за столиком друг на против друга. «Был бы у меня брат, вот точно так бы он надо мной подтрунивал…» — мелькнула глупая мысль.
