Магистр ее сердца (СИ) - Штерн Оливия (читать книги TXT) 📗
Мариус молча поднялся, еще раз окинул взглядом спину Авельрона.
Нужно будет распорядиться, чтобы поменяли повязку. Наложили заживляющую мазь на раны. И, наконец, что-то нужно решать. Что-то сказать Сантору о здоровье его сына.
Авельрон лежал на животе, повернув голову, так что Мариус прекрасно видел его лицо. Он очень быстро уснул, Авельрон, и во сне его лицо постоянно менялось. Словно тени облаков на земле, сменяли друг друга эмоции. Полное умиротворение во мгновение ока переливалось в испуг, страдание — и точно также, очень быстро — в ненависть, до оскала зубов, до сдавленного рычания.
Мариус вздохнул. Что ж с тобой творится, Авельрон? Осторожно, стараясь не разбудить, потянулся к нему собственным магическим восприятием, все равно что вьюнок выбросил мягкие усики. Ближе, еще ближе… Красивое лицо Авельрона снова исказилось, из груди вырвался хриплый стон боли — а Мариуса приложило так, что перед глазами полыхнуло раскаленно-белым. Он вдруг обнаружил себя привалившимся боком к стене, трясущимися руками цеплялся за дверной косяк, чтоб не упасть. Все внутри жгло, болело так, что хоть вой, перед глазами замельтешили цветные мошки.
Так. Он заставил себя глубоко вздохнуть. Дыши, Мариус Эльдор. По крайней мере, за свою целостность ты можешь не опасаться.
Энергетические контуры постепенно выпрямлялись, хотя их и здорово скрутило. Но основную свою задачу они выполнили, отразив нанесенный удар. Кто его нанес — непонятно. Ну не Авельрон же, в самом деле. Но кто-то очень не хотел, чтобы Мариус узнал, что на самом деле творится с бывшим крагхом.
Отдышавшись, Мариус выпрямился, посмотрел на Авельрона. Тот не проснулся. Лежал и блаженно улыбался во сне, словно видел что-то очень приятное.
К тому времени, как часы на эрифрейской башне пробили два часа дня, Мариус чувствовал себя выжатым, перемолотым и раздавленным. Освобожденные пленники отбыли в сопровождении нескольких стражей к границе. Телору и Ливу отправили в карете Надзора в его нынешний дом. Сам же Мариус вспомнил о том, что только середина дня, что ему еще придется решить кучу дел Надзора, и что живот прилип к спине. Хотел попросить обед к себе в кабинет, но потом огляделся — взгляд снова и снова цеплялся за багровые узоры на коврах — и решил, что пообедает где-нибудь в городе. Он оставил распоряжения для секретаря, обозначил место, где его искать, ежели что, и уже порталом перешел за пределы резиденции Надзора.
Конечно, можно было бы пообедать и в кабинете. Но не хотелось. Казалось, что там слишком душно, слишком натоплено — всего "слишком". То ли дело зимняя Эрифрея — прохладный, но не холодный ветер, редкий снежок и высокое южное небо.
Сегодня небо было затянуто слоистыми облаками, светло-серыми, с розоватым жемчужным отливом. А вот со снегом не повезло: тот, что выпал, весь истаял. Мариус запахнул плотнее сюртук и зашагал по мостовой прочь от стен Надзора, туда, в город.
Как нарочно, он шел по улочке, где когда-то купил своей птичке конфет. Поймав себя на том, что улыбается, Мариус и сейчас завернул в тот магазинчик, а вышел уже с маленьким сундучком из толстого картона в кармане. В сундучке, словно сокровища, лежали кругленькие конфеты-шарики, с фундуком внутри. Мариус даже позволил себе немножко помечтать о том, как скормит эти конфеты Алайне, а потом потребует, чтоб она его тоже кормила, а сам будет коварно целовать каждый сладкий пальчик. Он шел — и улыбался. Совершенно счастливый, почти свободный. Вечером. Надо просто дождаться вечера…
Обедать решил в ресторане "Бык и мясник". Это было в меру дорогое, но приличное заведение. С добротной деревянной мебелью, шелковыми обоями на стенах и тяжелыми бархатными шторами на окнах — орехово-коричневыми, прямо как те конфеты, что дожидались своего часа в кармане. В "Быке и мяснике" приятно пахло жареным мясом, душистым перцем, смесью трав. Официант оказался расторопным малым, а, поскольку посетителей в этот час было не много, очень скоро Мариус получил свою отбивную с картофелем, жареном дольками, нежный спаржевый суп-пюре и чай с лимонным пирогом.
Спаржевый суп был великолепен и таял во рту, оставляя приятное сливочное послевкусие. Отбивная тоже не подвела, и примерно к ее середине Мариус понял, что все-таки достойно завершит свой первый день бытия магистром и не свалится в голодный обморок. Стоило, однако, потянуться к чашке с чаем, как его отвлекли — причем самым наглым образом. На стол тяжело легла пухлая дамская сумка, и знакомый бархатистый голос произнес:
— А, вот вы где. А я вас ищу.
На него сверху вниз сердито взирала ниата Дампи. В темном строгом платье, в теплом рединготе с меховым воротником и отворотами рукавов. Мариус вздохнул. Ему хотелось побыть одному и думать об Алайне. И совершенно не хотелось развлекать разговорами эту приближенную к королю особу.
— Чем обязан? — сухо поинтересовался он.
Энола Дампи окинула его внимательным взглядом.
"Как кошка, — внезапно решил Мариус, — или нет, как рысь".
Женщина и в самом деле смотрела на него пристально, с прищуром — и это был неприятный взгляд заправской хищницы.
— Мне нужно с вами поговорить без лишних ушей, — негромко сказала она.
Затем отодвинула стул и села, убрав, наконец, сумочку со стола. Мариус обреченно поднял руку, подзывая официанта.
— Что будете, ниата Дампи?
— Кофе, если вы не против. Без сахара.
— Десерт? — он выжидающе уставился на женщину, но та лишь отмахнулась:
— Никаких десертов. В моем возрасте они только во вред.
Официант принес кофе, Энола принялась помешивать ложечкой пышную пену с узором из корицы. Она молчала, собираясь с мыслями. Мариус тоже молчал, потому что не хотел начинать первым.
Наконец ниата Дампи подняла на него свои рысьи глаза и спросила:
— Что думаете о Фаэре, магистр Эльдор?
Мариус пожал плечами. Отпил чаю.
— Вы искали меня за этим, ниата Дампи? Я ничего пока о нем не думаю. У меня, как вы понимаете, есть другие дела, дела Надзора, которыми я и занимаюсь с самого утра.
— Понятно, — она улыбнулась каким-то своим мыслям, — а вы верите в то, что это бывшие крагхи напали на людей?
Мариус уже сообразил, куда она клонит.
— А вам, простите, что за дело до всего этого? Я так понимаю, вам куда больше интересны артефакты, чем люди. Разве не так?
Энола Дампи отставила белую чашечку с кофе, все так же внимательно, испытывающе глядя на Мариуса.
— Вы мне нравитесь, магистр Эльдор, — просто сказала она, — и, чтоб расставить точки над "и", скажу сразу, что лично мне от вас ничего не нужно. Ну вот бывает же так, что просто испытываешь к человеку симпатию, верно? Вы мне кажетесь… стоящим. Куда более чистым и порядочным, чем половина двора его величества, а уж поверьте, я много кого знаю.
Мариус приподнял бровь. Кается, ниата Дампи начала волноваться. По крайней мере, на бледных щеках появился легкий румянец.
— Я вас искала, — негромко сказала она, чуть наклонившись вперед, — чтобы предупредить. Фаэр пытается убедить его величество, что надо бы как-то запугать тех, что жили за Пеленой. Предлагает изыскать ценных заложников. И — уж не знаю, откуда это всплыло, но Фаэр выкопал, что невеста ваша, простите, раньше была двуликой и даже носила печать.
Мариусу показалось, что в груди все медленно и неотвратимо замерзает. Он не заметил, как судорожно стиснул салфетку.
— Я его убью, — вылетело помимо воли, — если только…
— О, не стоит. Вернее, тогда придется и его величество убить, — Энола Дампи мягко улыбнулась, но взгляд по-прежнему оставался цепким, пронизывающим. Совершенно не женский взгляд.
— Так это вы от короля уже узнали?
— Допустим, — она помолчала, отпила кофе, — не нужно вам сейчас избавляться от Фаэра. Во-первых, его хорошо охраняют, и далеко не самые плохие маги. Могут выйти на след, а вам оно нужно? Нет-нет, я допускаю, что вы — самый сильный из всех ныне живущих магов, но хотите ли вы убивать всех, кого Фаэр оставил защищать свою шкуру? Думаю, нет. Во-вторых, повторюсь, Фаэр уже напел королю, мол, невеста нашего магистра была двуликой. Не могу сказать, что король слишком уж этим заинтересовался, но память у него хорошая, вряд ли забудет…
