Магистр ее сердца (СИ) - Штерн Оливия (читать книги TXT) 📗
— Ты что? — он выдернул руку, — ты что? Не надо. Правда, не надо, маленькая, никогда больше так не делай. Нет ровным счетом ничего в том, что я хочу помочь… Телора, забери ее, будь так любезна.
И сбежал. В конце концов, он теперь был Магистром, а у Магистра всегда очень много дел. Ноги сами понесли к Авельрону. Еще одна проблема, к которой не знаешь, как подступиться.
Под магическим куполом было душновато и почему-то остро пахло травами. Серебристой полынью, нагретой солнцем, пижмой, шалфеем. Запах забивал ноздри, тонкими невесомыми усиками щекотал сознание, показывая разморенную южную степь и как будто призывая уснуть. Сиделка, что из лекарского корпуса, девица в светло-серой робе, та и поддалась неслышному шепоту трав — сидела на стуле, запрокинув голову. Рот приоткрыт, а дыхание хриплое, тяжелое, как будто что-то душит. Авельрон все так же лежал на животе, подложив руки под жиденькую подушку и, казалось, спал. На бинтах вдоль позвоночника проступили бурые пятна.
И — в который раз — Мариус чрезвычайно ясно ощутил чужое присутствие. Оно легонько коснулось его, словно играючи, как будто самыми кончиками пальцев кто-то тронул тонкое стекло, и тут же убралось прочь. А Мариус передернулся. Было во всем этом что-то совершенно мерзкое, грязное, отчего к горлу моментально подкатила тошнота.
"Спииии", — нашептывала нагретая полуденным солнцем южная степь.
И веки сами собой закрываются, и так не хочется больше думать. Просто лечь, растянуться на полу, позволить дреме стянуть себя в невесомую колыбель…
Мариус встряхнулся, потер руками лицо и выругался про себя. Может быть, все дело в магическом куполе? Да нет же. Поначалу ничего такого не было, когда Авельрон лежал без сознания. Это позже чудеса начались. Вот и попробуй, отпусти такого на волю, а потом думай — что все это значило и чего ждать дальше.
Он шагнул к стулу, где похрапывала сиделка, и довольно грубо тряхнул ее. Девица захрипела, дернулась и уставилась на Мариуса совершенно мутными перепуганными глазами.
— Магистр, — тут же вскочила, но пошатнулась, и Мариусу пришлось поддержать ее за плечо, чтоб не упала.
— Ох… Простите, Хранителя ради, голова закружилась.
Деваха виновато хлопала длинными ресницами, прятала руки под передник.
— Ты уснула, — Мариус окинул ее сердитым взглядом.
А про себя решил, что надо отрядить к Авельрону вторую сиделку. Чтоб сменяли друг друга и чтоб будили.
— Уснула? — кажется, она так и не поняла, что жаркий запах разнотравья ее убаюкал, — но…
— Вот и я хочу знать, почему, — процедил Мариус, — а теперь иди, приведи себя в порядок. Вернешься через полчаса.
Не глядя больше на растрепанную и перепуганную девку, шагнул к Авельрону. Брат Алайны вяло зашевелился на своем ложе, пытаясь повернуться на бок и сесть.
— Лежи, — Мариус подвинул себе пустой стул и расположился на нем, закинув ногу на ногу, — как себя чувствуешь?
Авельрон все же повернулся набок, и Мариус беспрепятственно мог рассматривать его лицо.
Ох, как же он был похож на Алечку, этот отчаянный парень, который не побоялся подставить себя под тяжелую руку предыдущего Магистра. Ради того, чтоб дать Мариусу те самые несколько минут, которые в итоге решили все, ради того, чтоб у Алайны был шанс освободить их всех.
Те же графитово-серые глаза. Тот же овал лица, только не так изящно очерченный. Черты грубее, тяжелее. Мужское лицо, лицо воина. И длинные темные волосы расплескались по подушке, вымытые, расчесанные — заслуга сиделки.
— Сносно, — голос Авельрона звучал сипло, вымучено.
— Но могло быть и лучше, — тихо добавил он и выразительно посмотрел на Мариуса, — как там… Алайна?
— Ложись обратно, я хочу осмотреть твою спину. — И, пока Авельрон, шипя и постанывая, занимал прежнее положение, рассказывал: — у нее все хорошо. Только вот нам пришлось приказом его величества переехать сюда, в Эрифрею, в новый дом. Мне это не особенно нравится, но, полагаю, Алайне будет интересно пожить в столице. Все же Эрифрея — не Роутон. Магазины, галереи, королевский дворец… Она всего этого не видела, думаю, ей понравится. Я же, в свою очередь, постараюсь скрасить ее пребывание здесь.
— Хорошо бы, — пробормотал Авельрон, — ты ее не обижай… Я, когда увидел ее, подумал — какая хрупкая…
— Хрупкая-то хрупкая, а часть артефакта Магистра расколотила в прах, — усмехнулся Мариус, — я видел, что от него осталось. Детальки металличесие погнуты, дерево разбито. От слюды вообще пыль осталась.
Он аккуратно отцепил артефакты-липучки, которыми крепилась повязка, отогнул ее и умолк, хмуро разглядывая вновь открывшуюся рану.
"Я ж его лечил, — мелькнула мысль, — и лекарь, хороший лекарь здесь был. Что ж такое?"
Хвала Пастырю, кости были целы. Но мясо никак не желало срастаться, и теперь там, где у крагхов вырастали крылья, у Авельрона вдоль позвоночника пролегли две глубокие, словно рубленые раны.
Это было неправильно. Вообще неправильно. Такого не должно было быть.
— Что там? — тихо спросил Авельрон.
Мариус не стал скрывать.
— Почему-то открывается снова и снова. Я не могу понять, почему.
— Я тоже, — вздохнул. — разве что магистр повредил что-то такое, до чего не дотягивается твоя магия.
— Это вряд ли. Я все прощупывал. Оно уже давно должно было срастись. Но почему-то не срастается… Впрочем… Давай подождем еще несколько дней.
— Ты говоришь так, словно у меня есть выбор, — прошептал Авельрон.
— Ты чувствуешь, как здесь пахнет?
— Кровью?
— Нет, — Мариус покачал головой, — совсем не кровью. Мне интересно, почему. Эффект магического купола?
Авельрон промолчал, да и не знал он, что ответить. А Мариус аккуратно закрепил повязку, снова сел на стул. Происходящее нравилось все меньше и меньше.
— Авельрон, — позвал он, — ты можешь мне рассказать, что ты чувствуешь? Только честно и ничего не скрывая. Все. Начиная от телесных ощущений и заканчивая тем, что творится у тебя в голове. Мы никогда не говорили об этом, но, возможно, после падения Пелены что-то изменилось в тебе самом, и теперь у тебя есть магический резерв? Возможно, именно твоя магия вступает в конфликт и с куполом, и с моим лечением?
— Хорошо, — тихо ответил Авельрон и умолк, раздумывая.
Мариус терпеливо ждал. Со своего места он мог наблюдать за лицом раненого, и от Мариуса не укрылась скользнувшая вдруг гримаса ненависти. Но уже в следующий миг лицо Авельрона разгладилось, он вымученно и кротко улыбнулся — так, что Мариус ощутил прилив жгучего стыда. Оттого, что вынужден держать брата Алайны в этой душной комнате, в башне Магистра, оттого, что не может — просто не может себе позволить — отпустить Авельрона к отцу.
— Раны почти не болят, — наконец произнес Авельрон, — я бы и не почувствовал, что там что-то не так. Но иногда… Знаешь, мне кажется, что по ночам… Ведь здесь нет окон, поэтому я не могу сказать точно. Иногда делается очень больно, словно кто-то железные крючья загоняет под ребра. И именно тогда… Да, именно тогда мне кажется, что я не один здесь. Нет, я не имею в виду сиделку. Это что-то другое. Это не-я…
— Ты под куполом, ничто не может проникнуть извне.
— Да, наверное… — глаза Авельрона подернулись дымкой. Всего на миг. Но Мариус очень внимательно наблюдал за своим подопечным, чтобы в который раз утвердиться во мнении о том, что сидеть Авельрону в башне еще долго. Ровно до тех пор, пока не станет ясно, что ж с ним творится.
— А еще, очень часто, я закрываю глаза и вижу светящиеся точки в пустоте, — сказал Авельрон, — я не знаю, что это такое. Но я как будто чувствую их, их всех. Это как светлячки в траве. Они постоянно передвигаются, но…
— Говорят с тобой?
— Нет. — усмехнулся горько, — молчат. А мне бы хотелось услышать и понять, что это такое.
Он судорожно выдохнул и обмяк на постели, как будто разговор вытянул последние силы.
— Уходи, — сказал глухо, — я очень устал. Передай привет сестренке. Мне бы… очень хотелось с ней повидаться, я ведь даже не знаю, сколько мне осталось.
