Бар «Безнадега» (СИ) - Вольная Мира (читать бесплатно полные книги txt) 📗

Пока Лебедева забирается в машину и пристегивается, я снова курю. Думаю о том, что мелкой наверняка не хочется отмечать день рождения без Аарона, в доме с рассыпающейся на части Данеш, тупой японкой и наматывающей сопли на кулак мной. А вот где хочется, я не имею ни малейшего представления.

- Даш, - спрашиваю, заводя машину, - а где и с кем ты хочешь отпраздновать?

Мелкая от вопроса дергается и отворачивается к окну. Она в новой куртке, новых джинсах и новых ботинках, но вид при этом все равно как у промокшего под дождем воробья. 

- А мне обязательно вообще праздновать? - бурчит Лебедева едва слышно и прячет нижнюю часть лица за воротником.

- Если не хочешь, то не будем, - пожимаю плечами, выруливая на трассу. – Только знаешь, восемнадцатилетие бывает раз в жизни, и… с Аароном мы просто отпразднуем его еще раз. Ждать его не значит сидеть и… киснуть. Прости меня за эти три дня.

- Я все понимаю, Эли, - мелкая ерзает неловко, теребит ремень, а потом все-таки не выдерживает. – Аарон… правда вернется?

Я не хочу ей врать, но и правду сказать не могу. Проблема в том, что я не знаю, в чем правда, что мне все еще невероятно сложно просто ждать. Вот только…

- Да, Даш, - киваю и улыбаюсь, пусть дергано и рвано, но все-таки выдавливаю из себя короткую улыбку. – Вернется. Ему есть к кому возвращаться, и он знает, что мы его ждем. Ну и в списке его нет, я проверяла сегодня еще раз. Так что насчет дня рождения? Где хочешь праздновать?

Мелкая задумывается всего на секунду, барабанит тонкими пальцами по ручке двери.

- В «Безнадеге». И я хочу, чтобы там были мои родители, Тира, Данеш и несколько девчонок из школы, можно?

- Можно, - киваю. – Данеш рассказала про ритуал? – спрашиваю, потому что, по идее, Лебедева все еще запечатана и проводить посвящение почти бессмысленно. Только если восточная собралась пустить пыль в глаза западному и южным ковенам.

- Рассказала, - кривится юная верховная. – Попахивает каким-то средневековьем, если честно.

- Раньше было хуже, Дашка, - усмехаюсь. – А тут просто пафосную речь толкнешь. Сила уже твоя, и с этим никто не поспорит.

- Данеш говорит, что поспорить захотят многие.

- Пусть попытаются, - пожимаю плечами. – Северный уже твой, рядом я и Аарон, Данеш взяла тебя под свое крыло, глава Совета, уверена, тоже будет держать руку на пульсе. Ты проглотишь этот город, если захочешь.

- Вот это сейчас было и правда пафосно, - фыркает Лебедева, но особенно недовольной не выглядит.

- Зато правда. Не недооценивай себя, Даш. Ты действительно сильная, а опыт придет со временем. Данеш, конечно, сука, но сука с мозгами. Учись у нее всему, чему можно и чему сочтешь нужным, но не ставь выше себя.

- Кто учил тебя? – спрашивает мелкая, выныривая наконец-то из воротника.

- В основном люди, их души. Когда я вошла в силу, Совет был лишь названием.

- Разве сейчас что-то изменилось? – удивленно вскидывает она брови.

- На самом деле, многое, - вздох сдержать не удается. – Они делают все, что могут. Просто… они тоже живые и тоже ошибаются, устают и злятся. Да и с финансированием всегда была беда, - я щелкаю ее по носу и включаю радио, потому что не хочу больше говорить о Совете, потому что все еще злюсь на Саныча. Понимаю его, но злюсь. Я имела право уйти в брешь вслед за Аароном, да, возможно, сдохнуть там, но… Это было мое решение…

К черту! Все к черту!

- Даш, а теперь серьезно, если не хочешь или не готова, - говорю я, когда мы уже въезжаем в ворота дома, - мы не будем праздновать и никаких пламенных речей тоже не будет. Данеш с этим может подождать.

- Нет, - трясет она головой так сильно, что волосы скрывают от меня острое лицо. – Я хочу. И в «Безнадегу» хочу, а еще хочу, чтобы ты спела. И никаких возражений, это мое желание, - говорит и выскакивает из машины, не давая и шанса на возражение.

Петь? Серьезно?

Маленькая шантажистка. 

Дни до Дашкиного дня рождения тянутся растаявшей на солнце жвачкой. Я звоню ребятам и говорю, что мы снова будем играть в «Безнадеге», звоню Вэлу с просьбой все подготовить, игнорирую звонки от Саныча, Доронина, Ковалевского и даже Мары, потому что понимаю, если подниму трубку, вряд ли услышу голос Шелестовой на другом конце. По-прежнему пробую открывать брешь, по-прежнему зову Зарецкого по ночам, все еще плохо сплю, цапаюсь с Данеш по поводу посвящения и присутствия людей. Кажется, что ведьма огрызается просто по привычке, кажется, это ее способ все держать под контролем. На сладкое оставляю визит к родителям Лебедевой, ну или на горькое, это как посмотреть.

Квартира, в которой жила раньше будущая верховная, встречает удушливым запахом благовоний, травки и ободранным… всем. Она пустая, похожа на бомжатник или наркопритон: тараканы, выцветшие, старые обои, одна из комнат полностью пустая, только шкаф и календарь на стене. Скорее всего, в этой комнате жила Дашка, потому что на календаре я вижу пометки ее рукой: даты экзаменов, консультаций, выпускного. Грязь вокруг такая, что мои ботинки липнут к полу, оставляют на скрипучем обшарпанном паркете следы. В коридоре на старой табуретке я вижу сваленные в кучу бумаги – счета, рекламу, районные газеты и договор на продажу квартиры, еще не подписанный.

Я хмурюсь, злюсь, сжимаю руки в кулаки.

Нет. Вот уж хрен вам.

Я достаю из кармана мобильник, толкая дверь в комнату, из которой доносятся завывания и бормотания, из которой сильнее всего тянет сладким удушливым запахом.

- Элисте, - голос настороженный и внимательный. Литвин знает, что я бы никогда не позвонила по собственной воле, он понимает, что я все еще в бешенстве. Но судя по тону, извиняться и оправдываться не собирается. По крайней мере, честно.

- Я знаю, что ты знаешь о будущей Верховной, - говорю, оглядывая помещение и людей в нем, зрелище вызывает желание щелкнуть пальцами и поджечь тут все к херам собачьим. - Подозреваю, что знаешь даже больше меня.

- Знаю, - не разочаровывает меня Саныч.

- Родители Дашки собираются продавать квартиру, я видела документы. Сделай так, чтобы у них ничего не вышло, сделай так, чтобы тут все вычистили и вылизали, обновили полностью, от пола до потолка. Послезавтра родители Даши должны оказаться на принудительном лечении.

- Почему послезавтра?

- Потому что завтра они будут в «Безнадеге» на дне рождения дочери. И будут нормальными, на сколько это возможно. Я согласна на временный эффект, не надо выжигать им мозги, часов шесть меня вполне устроят. 

- Дождешься Ярослава? – спрашивает Литвин осторожно. Думаю, он понимает, кого я хочу навестить следующим.

- Нет, верю, что он справится без меня, - пожимаю плечами. – Тут настоящий клоповник, Саш, дыра. Не представляю, как Лебедева жила здесь все это время.

- Она верила, что сможет их вытащить, Элисте, - вздыхает Саныч, - Аарон обещал не трогать их именно поэтому.

- Я никому ничего не обещала, - пожимаю плечами. – Ну и… что-то мне подсказывает, что Зарецкий предлагал радикальные меры, я предлагаю их лечить: и от зависимости, и от влияния… гуру, мастера, учителя? Кто он там…

- Учитель.

- Скинь мне адрес, чтобы я не тратила времени на поиски.

- Уже у тебя, - усмехается Литвин. – Как ты, Эли?

- Иди в задницу, - хмыкаю в ответ.

- Аарон порвал бы меня на куски, если бы узнал, что я тебя отпустил, - в трубке что-то скрипит, слышится металлический лязг, Саныч снова курит.

- Иди в задницу, - повторяю и отключаюсь. Еще раз оглядываю комнату и людей, снова хочется передернуть плечами. Родители Дашки не похожи на людей, не похожи даже на наркоманов, они ни на что не реагируют, ловят приход, сидя друг напротив друга. В зелено-желтом иссушенном лице женщины я с трудом узнаю знакомые черты. Меня коробит и трясет от их вида: пустые, запавшие глаза, сгустки слюны в уголках губ, изможденные тела в серых балахонах, листовки, книги, мантры вокруг. Любую религию можно извратить до неузнаваемости, испачкать.