Бар «Безнадега» (СИ) - Вольная Мира (читать бесплатно полные книги txt) 📗

Я падаю, не дойдя до него несколько метров…

Есть ли тут метры?

…скулю, пытаюсь отдышаться. Зарецкий меня не видит, или если и видит, то никак не реагирует, а мне надо совсем немного, чтобы отдышаться и суметь подняться, дотянуться до своего тела и сбросить его в брешь. Совсем немного времени, чуть-чуть.

- Собака?

О, меня наконец-то заметили?

Я дергаю лапой, пробую приподняться.

Зарецкий меня не узнает? Или не помнит? Или и то, и другое? Как глубоко брешь в него забралась?

- Что тут делает собака?

А мне наконец-то удается встать, даже подняться. Я сосредотачиваюсь и загоняю гончую назад, ощущаю, как трясет тело в «Безнадеге». Чувство такое, будто я сижу на огромной кровати, а на другом ее конце кто-то скачет.

Изменение проходит болезненно, но быстро. Через несколько мгновений я стою напротив Аарона на своих двоих, а не на четырех, всматриваюсь в лицо, замечаю огромное темное пятно на рубашке, сломанные крылья тают в тумане, теряют перья.

- Я Элисте, - я протягиваю руку, - пойдем со мной, - пальцы дрожат, меня всю трясет. По лицу Зарецкого ничего не понятно: нет ни удивления, ни узнавания.

- Элисте…

- Я - собиратель.

Он хмурится глубокая складочка прорезает лоб, губы снова недовольно поджаты.

- Из своры Каина, - он кривится, усмехается. – Не думал, что кто-то из вас еще остался.

А я продолжаю тянуть к нему руку.

- Пойдем со мной, я все расскажу.

- Зачем? Я там, где и должен быть.

Ой, да твою-то мать!

Я готовлюсь открывать брешь и сама хватаю Аарона за руку. И в этот момент что-то происходит, что-то неправильное. В темных глазах напротив оживает память, его пальцы крепче обхватывают мои, но… Но прикосновение обжигает, плавит кожу, между нами трещит и натягивается пространство. Вспышка обжигающего света и меня отшвыривает назад. Ударом плети, болезненной судорогой, возвращая в тело пса, из пасти теперь действительно льется кровь.

Миг и тело снова меняется, потом опять. И опять, и снова.

- Аарон, - цежу сквозь зубы. – Зарецкий! – ору в пустоту, и крик превращается в вой.

Меня поднимает за шкирку, встряхивает. Из-за света я все еще ничего не вижу. Больно. Так больно, что не получается сдержать стон. Горло сдавливает, сжимает. Я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.

- Аарон…

Я рвусь из непонятных тисков, валюсь вниз, боль простреливает от ног до затылка, жгучая. Не открываю глаз, двигаюсь на ощупь. Рот полон крови, будто в груди или горле что-то лопнуло.

Аарон.

Я наконец-то натыкаюсь на его руку и все-таки сжимаю.

- Ты обещал вернуться…

- Лис…

Я еще крепче стискиваю пальцы, рука Аарона теплая, ответное пожатие крепкое, уверенное. Я знаю, что Зарецкий вспомнил и удовлетворенно выдыхаю. Пробую подобраться ближе к нему. И пространство снова напрягается и трещит. Очередная вспышка света, еще ярче и сильнее, чем была первая, меня поднимает в воздух, отдирает от Зарецкого почти на живую, я ощущаю, как ногти царапают его кожу. Боль заставляет выгнуться дугой, снова закричать. А потом меня вышвыривает в реальность, сносит ударом и выталкивает из Чистилища, грубо и безжалостно разрывая ткань мироздания. Я открываю глаза и смотрю в потолок «Безнадеги». Не могу сделать вдоха. Рот полон крови, а надо мной взволнованное лицо Дашки.

- Элисте? – моя голова у нее на коленях, в глазах стоят слезы. Мелкая не плачет, но на грани. Приходится повернуть голову и сплюнуть прежде, чем заговорить. Вот только, что сказать, я не знаю, я не понимаю, что произошло, и почему Чистилище меня вышвырнуло… И Чистилище ли…

- Я нашла его, Даш… - хриплю, пробуя приподняться. Тело все еще дрожит, ощущение будто меня закатали в асфальт, кажется, что болит даже кровь в венах. – Но не смогла вытащить. Он... узнал меня, - говорю и понимаю, что вокруг какая-то неестественная, чуть ли не испуганная тишина. Только Лебедева снова шумно дышит. – Но… мне не дали его вытащить.

- Конечно, не дали, - уставший, подчеркнуто-терпеливый голос того, кого я меньше всего ожидаю и хочу сейчас видеть, все-таки заставляет приподняться, прислонившись спиной к тощей Лебедевой. Мелкая тоже немного дрожит. – Не стоит делать то, в чем ничего не понимаешь, Элисте, не стоит лезть, куда не просят.

Самаэль сидит на нижней ступеньке у входа, колени согнуты, руки опущены между ними. Иной кажется расслабленным, но и только, по роже больше ничего не понятно, абсолютно непроницаемое выражение. 

- Очень убедительно, Сэм. А главное, действенно, - кривлюсь я, осматриваясь. В зале только я и Дашка, даже Вэла нет за барной стойкой. – Я попробую еще раз, а потом еще раз и еще, и ты меня не остановишь.

- Тебя остановит брешь, Громова, - он вытягивает ноги, устремляет взгляд на носки кроссовок, выглядит почти скучающим. – Если Аарон силен настолько, насколько я думаю, он выберется сам. Он должен выбраться сам.

- Очередной замысел Божий? - сплевываю я кровью на пол. – Протащить его через все дерьмо, которое только возможно? В этом великая цель?

Башка трещит страшно, я с трудом могу говорить, не то что двигаться. Все еще немного потряхивает от остатков адреналина и страха. Но на самом деле я цепляюсь за этот разговор, как за спасательный круг, чтобы разобраться в том, что произошло.

- Ты на кого сейчас злишься, Громова? – склоняет смерть голову набок. – На брешь? На законы мироздания? На Зарецкого? На всех сразу?

- А есть принципиальная разница? – дергаюсь я. – Зачем ты здесь, Сэм, если не ты виноват в том, что случилось? Я проверила список, в нем нет Зарецкого!

- Так он и не мертв, - спокойно пожимает мужик угловатыми плечами. – А здесь я, чтобы не дать тебе потерять пса. Думаешь, Чистилище выпустило бы тебя так просто?

- Что ты не договариваешь? – щурюсь я. – Почему Аарон должен выйти сам?

- Потому что у тебя силенок не хватит, Элисте. И у ведьм тоже. Полагаю, даже у меня не хватит сил, чтобы его вытащить. Чем сильнее падший, тем яростнее будет сопротивляться брешь.

- То есть ты мне сейчас говоришь о том, чтобы я положила на все болт?! – я вскакиваю на ноги и тут же снова валюсь назад, не сумев устоять. – Как сделали остальные?! – голос чужой, не мой, жалкий и почти срывающийся в истерику. Дашка сзади начинает всхлипывать, уничтожая меня этими тихими судорожными звуками, выворачивая наизнанку.

- Извини, - разводит мужик в стороны руками, все так же безразлично и отстраненно.

Я рычу, собираюсь с силами…

Мы еще посмотрим.

…игнорирую боль, слабость, очередной сгусток крови во рту и нежелание ада подчиняться. Я тяну пространство, пытаясь его разорвать, ощущаю вспарывающие плоть бритвенные края, слышу, как оно трещит, но…

И все…

Ничего не происходит. Чистилище остается закрытым. Я прикладываю больше сил, выскребаю все, что есть, пробую опять и опять. Снова. Но совершенно ничего не получается. Паника накрывает с головой. Я тяну и тяну. Слышу, как Самаэль пытается мне что-то объяснить, но не понимаю значения бесполезных слов.

Давай же! Ну!

Не выходит. Вообще ничего. Брешь не отзывается, недвижна.

А потом иной непонятно как оказывается рядом, стискивает мои запястья и поднимает меня с пола, усаживает в кресло, прижимая руки с содранными ногтями к подлокотникам.

- Не выйдет, Элисте, - качает он головой. Снова устало. И это бесит, это так бесит, что я пробую его пнуть, клацаю зубами у лица, дергаюсь.

- Отпусти!

- Отпущу, конечно, - кивает он спокойно, игнорируя мои попытки его достать, игнорируя рычание. – Но пока брешь тебе не отзовется. Слышишь? Ты ничего не сможешь сделать. Прекрати, только себе вредишь и будущую верховную пугаешь.

И замолкает, вокруг тишина. Такая острая, звенящая.

А после крик. Я ору. Просто ору, потому что до воспаленного, уставшего сознания наконец-то доходит. Я наконец-то понимаю, что действительно не могу открыть Чистилище. Что ничего не вышло и… не выйдет… Что я совершенно не знаю, что делать.