Свободное падение - Миллер Лорен (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗

Колесо попало в канавку между стальными рельсами, где его и заклинило. Родители до сих пор безуспешно пытались вытащить коляску за ручку. А что, если ее толкать? Я попробовала толкнуть коляску. Колесо повернулось, и коляска передвинулась на несколько дюймов.

– Толкайте коляску! В противоположную сторону! – закричала я, совсем забыв, что эти люди – виртуальные персонажи, управляемые компьютером.

Смогут ли они меня услышать? Кажется, услышали. Родители малыша налегли на ручку и принялись толкать коляску. Я быстро вернулась к тележке торговца хот-догами. Если она весит меньше, нежели толстяк, столкновение с ней не так сильно замедлит ход трамвая, но все-таки частично погасит его скорость. Если родителям удастся оттащить коляску на десяток ярдов, то, быть может, трамвай не наедет на ребенка? Надо попробовать. Я не могла сделать слепого и глухого толстяка живым «замедлителем» трамвая.

– Помогите мне сдвинуть вашу тележку на рельсы! – крикнула я торговцу.

– Ишь чего захотела! – крикнул он в ответ.

Тогда я сама схватилась за ручку тележки. Та даже не шевельнулась.

Черт! Таймер в нижнем углу экрана уже отщелкал двадцать одну секунду. Трамвай неумолимо двигался к нам. Я должна что-то предпринять, причем быстро.

Я вертела головой по сторонам, ища, чем замедлить ход трамвая. Ничего. Только толстяк и коляска.

И еще… я сама.

Когда цифры на таймере приблизились к сорока, я выбежала на середину колеи, зажмурилась и приготовилась получить страшный удар… Естественно, я ничего не почувствовала. Только услышала сигнал окончания имитационного сеанса. Я приоткрыла один глаз. На экране светилась крупная надпись: «ЧИСЛО ЖЕРТВ: 2». Мое обезображенное и окровавленное «тело» лежало под трамваем. Погиб и отец малыша. Его зацепило бампером вагона. Я догадалась: когда я не сумела остановить трамвай, отец ребенка пожертвовал собой. Его жена, малыш и двое старших детей были живы. Жив был и толстяк, безучастно стоящий возле рельсов.

Экран погас, а через секунду на нем появился список нашей группы. Фамилии располагались по числу «жертв». Семеро одноклассников действовали успешнее меня. У них был всего один погибший: увечный толстяк. Я оказалась посередине. Остальные четверо предпочли вообще не вмешиваться, и у них, в полном соответствии со словами доктора Тарсус, трамвай погубил всю семью. Я разжала кулаки и расправила плечи. Быть «середнячком» не так уж и плохо. Стены кабинки вновь стали прозрачными. Доктор Тарсус сидела на стуле.

– Хочу сказать несколько слов об имитационном моделировании, которым нам предстоит заниматься. Целью каждого упражнения является умение определять то, что экономисты и социологи называют суммарным позитивным воздействием. Те из вас, кто пожертвовал жизнью толстяка, достигли ожидавшегося результата. Из всех участников данного сценария его жизнь имела наименьшую ценность. Слепой, глухой, неимоверно толстый, он не вносил практически никакого вклада в благосостояние общества. Благоразумным решением проблемы было пожертвовать его жизнью, чтобы остановить трамвай. Из всех доступных вам вариантов выбора только этот оказывал суммарное позитивное воздействие.

– А почему оно было суммарным и позитивным? – спросил кто-то. – Да, этот вариант был наилучшим выбором, но человек все равно погиб.

– Замечательный вопрос, – отозвалась доктор Тарсус. – Да, человек погиб. Но какой человек? Тот, который не приносил никакой пользы и был лишь обузой для общества. Напрасной тратой ресурсов. На самом деле общество в целом лишь выиграло бы от его гибели.

Мне стало мерзко. Неужели гибель этого толстого, увечного человека стала бы выигрышем для общества?

– Имитационная модель, с которой вы работали, иллюстрирует давнюю этическую проблему. Ее остроумно назвали «трамвайной проблемой». Каждый год, в первый день занятий, я ставлю ее перед новыми учениками. И каждый год мои ученики разделяются на две почти равные части: тех, кто жертвует жизнью толстяка, и тех, кто остается наблюдателем. – Доктор Тарсус замолчала и посмотрела в сторону моей кабинки. – Но в этом году одна ученица проявила, так сказать, креативность.

«Креативность – это совсем не плохо, – сказала я себе. – Креативность – это…»

– Рори, – произнесла она мое имя, отчего я напряглась всем телом, чувствуя себя белой вороной. – Ты попыталась остановить трамвай, пожертвовав собой. Из всех участников этого сценария у тебя – наивысший коэффициент ценности. Следом за тобой идет отец малыша – известный венчурный капиталист, которого ты тоже погубила. – Слова Тарсус хлестали меня, как розгой. Я вросла в стул. – У тебя, наверное, комплекс героя?

Мне показалось, что вопрос чисто риторический. Только потом я сообразила: она ведь ждет моего ответа.

– Э-э, нет, – промямлила я. – Я просто…

– Героизм – это скрытая форма нарциссизма, – оборвала меня преподавательница. – А нарциссизм лишен объективности, без которой бесполезно говорить о благоразумии. Поэтому, если ты хочешь доказать, что достойна учиться в Тэдеме, советую побыстрее избавиться от самолюбования.

Доктор Тарсус отвела взгляд от моей кабинки и весь остаток занятия больше ни разу не посмотрела в мою сторону. Неужели она сомневается, что я достойна учиться в Тэдеме? А если не только она? Тарсус ударила по моему дремавшему страху.

Второй мой инфоблок был в другом здании, и я почти бегом отправилась туда, боясь опоздать. Войдя в класс, я увидела преподавателя: он стоял на стуле, поправляя гирлянду бумажных фонариков, свисавших с потолка. Это помещение было больше похоже на привычный класс. Ряды металлических столов и стульев и единственный экран на передней стене. Почти в таких же классах я занималась в Сиэтле. Единственным отличием были ящички для унисмартов в правом верхнем углу каждого стола. Я положила в ящичек свой унисмарт, и в списке, выведенном на экран, моя фамилия из красной стала зеленой.

– Добро пожаловать на курс когнитивной психологии, – сказал преподаватель, когда мы расселись. – Я – мистер Рудман, но вы, ребята, можете называть меня просто Рудд.

Мистер Рудман был молод: лет двадцать пять или чуть больше. Очки в модной роговой оправе. На ногах – кроссовки. В отличие от доктора Тарсус, его внешность не пугала. Наоборот, располагала к себе. Крутой парень, продвинутый технарь. Таких я видела в Сиэтле. Но этот постарше и поумнее тех ребят, которые меня там окружали. На меня пахнуло моим прежним миром, и я немного успокоилась.

– В этом курсе мы займемся такими вещами, как человеческое восприятие, память, мышление, речь и решение проблем, – начал Рудд. – Мы изучим работу здорового мозга, узнаем о его ограничениях и о том, как эти ограничения, становясь доминирующими, способны вызывать у человека различные нарушения психики.

Он нажал кнопку своего унисмарта. На экране появилась таблица из двух столбцов. Левый содержал название двадцати четырех психических расстройств, расположенных в алфавитном порядке: начиная с обостренного стресса и заканчивая трихотилломанией [9]. Правый столбец был пустым. Взглянув на ящичек, где лежал мой «Джемини», я увидела на дисплее такой же список.

– Это темы для вашей первой экзаменационной работы, – пояснил Рудд. – На нее вам отводится пять недель. Выберите заинтересовавший вас тип расстройства и нажмите кнопку «Подтвердить». И не особо мучайтесь с выбором. Если вы не знаете, чту выбрать, или вам все равно, внизу есть кнопка автовыбора. Нажмите ее, и пусть за вас выбирает Люкс. – Рудд коснулся дисплея своего унисмарта, и левый столбец стал зеленым. – Удачного выбора!

Я внимательно просмотрела список, двигаясь снизу вверх. Мое внимание привлекла третья строчка снизу: «Синдром акратической паракузии (САП)».

Выбери эту тему.

Теперь голос почти кричал в моей голове. За какие-то два часа – уже второй раз. Все внутри меня напряглось. Мне вспомнились слова глупой песенки, которую я пела в детстве. Будто плеер включился в мозгу: «А ты, девчонка, берегись и в лапы Сомнению не попадись».