Свободное падение - Миллер Лорен (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Не торопись менять правду на ложь.
Я замерла. Внутри все похолодело. Когда такое происходит однократно, особо не дергаешься. Находишь объяснение. Но не прошло и суток, как этот чертов внутренний голос снова пробудился. В стенах Тэдема он показался еще страннее, чем на борту самолета. Сегодня он звучал даже громче. У меня от ужаса свело живот. Почему это происходит?
Я мысленно приказала себе успокоиться. Сомнение – еще не повод паниковать. Вот если ты не сможешь полностью выключить его и оно будет постоянно капать на мозги… тогда тебе кранты. Такое было в Средние века с одной французской девицей. Ее голос Сомнения привел на костер. Но она слышала внутренний голос постоянно. Во сне и наяву. А я? Всего два раза. Подумаешь, событие! Если я буду действовать так, как меня учили, постепенно Сомнение снова затихнет.
Доктор Тарсус продолжала рассказывать. Я мысленно начала повторять ее слова. Надежный способ заглушить Сомнение.
– Древнегреческие философы, и прежде всего Аристотель, понимали: «phronesis» в пустоте не обретешь. Мудрость в действии постигается не количеством прочитанных книг. Нет, это нелегкий процесс, связанный с накоплением собственного опыта. А опыт без действий немыслим.
Доктор Тарсус достала миниатюрный пульт и нажала несколько кнопок. Стенки наших кабинок мгновенно потеряли прозрачность. Только сейчас я сообразила, что они полностью звуконепроницаемые. Голос преподавательницы звучал из маленьких динамиков у меня над головой.
– Опыт вы приобретете с помощью имитационного моделирования, которым мы и будем заниматься.
Мой экран ожил. Я сосредоточилась на появившемся изображении. Это было подножие холма Ноб-Хилл в Сан-Франциско. Сама я там никогда не бывала, но сразу узнала холм, который часто показывали в фильмах и по телевизору. Улица, круто поднимающаяся вверх, рельсы знаменитого кабельного трамвая. Изображение сместилось. Оказалось, это была не фотография, а стоп-кадр видео. Таким это место видели пассажиры, стоявшие на остановке. Вероятно, у оператора были очки с видеокамерой либо камера крепилась у него между глаз. Я видела все, на что он смотрел. Оператор вертел головой по сторонам, поглядывал на свой унисмарт, а один раз нагнулся, чтобы завязать шнурок на кроссовке – на ногах у него были мужские конверсы «Одна звезда».
– Наше имитационное моделирование будет различаться по формату, но порядок работы в классе останется одним и тем же, – продолжала доктор Тарсус. – Оборудование ваших кабинок призвано облегчить наши дискуссии. Сейчас вы все меня слышите, но я могу выслушивать вас поочередно. Динамики одновременно являются и микрофонами. Ответы каждого из вас будут записываться и последовательно передаваться мне, а я – выслушивать их и, если понадобится, давать свой комментарий. Таким образом, вам не надо терять время и ждать, когда вас вызовут. Вы не рискуете перебивать друг друга. Если вам есть что сказать, говорите незамедлительно. Если же вдруг наша дискуссия начнет терять динамику, я сама начну задавать вопросы конкретным учащимся. Ответы остальных будут записываться и ждать, пока вызванный ученик не ответит на мой вопрос.
Доктор Тарсус сделала паузу. Наверное, по-учительски обводила глазами класс. Интересно, а с внешней стороны стенки наших кабинок остались прозрачными? На всякий случай я нацепила вежливую улыбку.
– У вас есть вопросы? – спросила она.
Я покачала головой и снова вперилась в экран. Теперь в кадре была семья: родители и двое детей. Третий сидел в коляске, колесо которой застряло в трамвайной колее.
– Что ж, тогда начинаем, – объявила доктор Тарсус.
Включилась аудиодорожка, и моя кабинка наполнилась множеством звуков. Разговоры прохожих, шум проезжающих машин. Где-то неподалеку ухал отбойный молоток, вскрывавший асфальт. В коляске громко плакал ребенок. Родителям не удалось вытащить застрявшее колесо. Помимо этого, им было не вытащить из коляски и ребенка. Он был пристегнут, и ремешки, удерживавшие его, запутались в узел. Рядом со мной стоял грузный мужчина в длинных шортах и футболке, теребя пояс. Вдали послышался звонок кабельного трамвая. Доктор Тарсус назвала это имитационным моделированием. Значит, подумала я, в этой сцене одинаково важны все детали. Вот только что мы будем моделировать?
Трамвайный звонок раздался снова, на этот раз громче. Трамвай, которого я пока не видела, приближался к остановке. Я инстинктивно повернулась в направлении звука, и картинка на экране сразу же изменилась. Я удивленно заморгала. Неужели я управляла камерой? Я повернула голову в противоположном направлении, и камера послушно показала мне то, что там находилось. Может, в спинку стула были встроены сенсорные датчики? А нет ли таких датчиков на полу? Я подвигала ногами, проверяя, не заставит ли это оператора уйти. И тут я в третий раз услышала звонок – настолько громкий, словно он звенел внутри моей головы. Кабельный трамвай успел подняться по невидимому склону холма и пересечь вершину. Теперь он начал спуск. Трамвай двигался прямо к застрявшей коляске с малышом.
Изображение на экране замерло, а в динамиках снова зазвучал голос доктора Тарсус:
– Выслушайте ряд фактов. Колесо коляски настолько плотно застряло в колее, что для его извлечения понадобится полностью разломать коляску. На это, при наличии соответствующих инструментов, понадобится четыре с половиной минуты. Ситуация усугубляется тем, что у спускающегося кабельного трамвая отказали тормоза. Если вагон не остановить, он через сорок две секунды врежется в коляску. К моменту столкновения его скорость достигнет шестидесяти миль в час. Ребенок в коляске плотно пристегнут к сиденью ремнями, которые запутались, образовав узел. – Голос доктора Тарсус звучал сухо, даже с оттенком скуки, будто она читала прогноз погоды. – Если трамвай врежется в коляску, угол столкновения будет таким, что вагон сойдет с рельс. При этом погибнут не менее пяти человек, включая двоих детей и двоих прохожих. Ребенок в коляске и его родители, не желающие покидать опасное место, также будут убиты. Погибнут и двое других детей, на которых обрушится коляска. Единственный способ предотвратить такой исход – вызвать крушение раньше, чем скорость трамвая достигнет сорока миль в час. В настоящий момент трамвай движется со скоростью тридцать миль.
Мои глаза округлились от ужаса. Я знала: того, что мы видим на экранах, в реальной жизни не было, и тем не менее меня обуял неподдельный ужас. Сценарий напомнил мне сетевые тесты из серии «А как поступите вы?», оценивающие нравственный уровень человека. Бек любил ими развлекаться. Единственное, там не было ни звука, ни видео. Там бы я не услышала надрывного плача ребенка и не увидела застывших в отчаянии лиц его родителей.
– Человек, стоящий рядом с вами, весит четыреста восемьдесят четыре фунта, – продолжала доктор Тарсус. – Он одновременно страдает слепотой и глухотой. Вы учитесь на третьем курсе медицинского института и подрабатываете, присматривая за ним. Он беспрекословно вам подчиняется и пойдет туда, куда вы скажете. Если в течение ближайших десяти секунд он станет переходить через рельсы, трамвай собьет его, двигаясь со скоростью тридцать две мили. Столкновение существенно замедлит ход трамвая, и вагон остановится, не доезжая до застрявшей коляски. У вас есть несколько вариантов выбора. Вопрос: в свете известной вам информации какой вариант является наиболее благоразумным?
Через несколько секунд экран ожил. Я снова была участницей действия. Я повернулась направо и теперь смотрела на грузного мужчину. Тот стоял и явно ждал моего сигнала. Трамвай снова зазвонил. Я оглянулась на родителей малыша. Те лихорадочно дергали ручку коляски. Могла ли я убедить их отбежать подальше от путей и увести остальных детей? Достаточно было взглянуть на их отчаянные, перекошенные страхом лица, чтобы понять: бесполезно и пытаться.
Я оглянулась по сторонам, ища иной вариант. По другую сторону от рельсов стояла тележка торговца хот-догами. Сам он, в нахлобученной полосатой шляпе, с интересом глазел на происходящее. Тележка была на колесах. Сколько она могла весить: больше, чем толстяк, или нет? Этого я не знала. Я снова оглянулась на коляску. Смогу ли я помочь этому семейству уцелеть? Я задвигала ногами, как при беге на месте. Камера двигалась вместе со мной. Я бросилась к ним, и через пару секунд уже была рядом.
