Между сердцем и мечтой (СИ) - Цыпленкова Юлия (книга бесплатный формат TXT) 📗

— Если понадобится, открою книгу и прочитаю. Не зачем забивать голову всякой чушью.

— У твоей матушки непременно случится удар, если она услышит твои высказывания.

— Мы ей не скажем, — подмигнув, отвечала я.

В столовой я оказалась между двумя сиятельствами: Элдером Гендриком и Оливом Дренгом. И если королевский любимец сидел рядом с родственниками баронессы Мадести-Доло, потому что был вестником высочайшего внимания, то Элдер был усажен рядом со мной с явным умыслом. Матушка, как я и ожидала, к моему мнению не прислушалась и решила довести «мое будущее счастье» до его полного и безоговорочного воцарения. По той же причине рядом с Амберли был усажен Бран Гендрик, а следом его родители.

Впрочем, надежды на то, что предполагаемый жених сумеет завладеть моим вниманием полностью, не оправдались. Граф Дренг сделал это за Элдера и почти не давал тому вклиниться в словесный поток фаворита, искрившийся остротами и шутками. За праздничным столом говорить, хвала Богам, было позволено и даже рекомендовано, чтобы не возникало неловкости и скуки. Но! Избегая моментов, когда пища находится во рту. Подозреваю, что Дренг в тот день мало, что успел попробовать, потому что рот его был занят разговорами, а не угощением.

Бедняга Элдер несколько раз затевал со мной разговор, когда Дренг отвлекался, но Олив быстро разворачивался, и нити беседы вновь оказывались в его руках. Признаться, я даже ощутила сочувствие и жалость к художнику. Его вины не было ни в том, что он видел во мне свою невесту, ни в том, что государь не желал видеть подле меня каких-либо женихов, но находился под постоянным давлением опытного придворного, для которого заткнуть рот человеку было делом привычным и легким. Однако стоит заметить, что Дренг ни разу не оскорбил Элдера и не унизил. Общался он вполне дружелюбно, только от этого неуемного дружелюбия Гендрик мрачнел всё больше и больше.

Матушка бросала на меня пристальные красноречивые взгляды, но я только пожимала плечами, не желая понимать ее немых требований уделить Элдеру внимание. Я сама не столько слушала обоих графов, сколько наблюдала за тем, что творится на другой стороне стола. Там тоже шла беседа, и она мне не нравилась. Бран Гендрик ухаживал за Амберли. Он что-то говорил моей сестрице, и она румяная от смущения и удовольствия негромко отвечала младшему графу, кажется, вовсе позабывшая о моих предупреждениях. Очаровательная в своей чистоте улыбка бродила по ее губам, и, видя ее, я приходила всё в большее раздражение.

Я покусывала губы, в какой-то момент и вовсе перестав следить за ходом разговора на нашей стороне стола. Сжав в кулаке вилку, я мерно постукивала ее кончиком по столу. Мой взгляд остановился на Бране и уже не покидал его лица, обращенного ко мне в профиль, потому что младший граф Гендрик глядел на Амбер. Наконец, ощутив, что на него смотрят, молодой человек повернулся ко мне и ответил удивленным взором.

— Что-то случилось, ваша милость? — спросил он, прервавшись.

— Возможно, — ответила я.

— Что же? — Бран развернулся в мою сторону. Я заметила, как по лицу Амберли скользнули удивление и досада. Но сейчас я заботилась о ней, и потому не обратила внимания на эти чувства.

— Вы нашли в себе согласие, ваше сиятельство? — спросила я. — В своей душе.

Младший Гендрик нахмурился, пытаясь понять, о чем я говорю, однако вскоре поджал на мгновение губы, бросил взгляд искоса на отца и, наконец, ответил:

— Да, ваша милость. Благодарю, что беспокоитесь о моем душевном покое.

— Не о вашем, — холодно произнесла я. — Со своей душой вы можете делать, что угодно, но не стоит брать ответственность за чужую, даже если вам велят это сделать.

— Шанриз, — негромко, но строго позвала меня матушка.

— Дитя мое, о чем вы говорите? — спросил дядюшка, больше доверявший мне, чем старшей баронессе Тенерис, а потому не сумевший остаться просто наблюдателем.

— О пустяках, — чуть раздраженно отмахнулся старший граф Гендрик. — Девицы вечно что-то выдумывают.

— Более трезвого ума, чем у ее милости, я еще не встречал, — произнес Дренг, и я поняла, что на нашей части стола уже какое-то время царит тишина.

— Так о чем вы говорите? — повторно спросил граф Доло.

— Я после объясню вам, дядюшка, — ответила я, наконец, отпустив младшего Гендрика из ловушки своего взгляда.

— Хорошо, — не стал спорить его сиятельство.

Я посмотрела на Амбер, в ее глазах появилось беспокойство и вопрос. Улыбнувшись ей, я подняла свой бокал с разбавленным вином и произнесла:

— За твое счастье, дорогая.

Она улыбнулась в ответ и опять смущенно потупилась.

— Ну разве же это не замечательно?! — воскликнул Дренг. — И я провозглашаю вам счастье, очаровательнейшая баронесса Амберли!

— Счастья, — поднял свой бокал дядюшка, а вслед за ним и мои родители, а после пожелание побежало по рядам гостей.

Бран тоже поднял свой бокал. Он сделал глоток, ничего не произнеся, после поставил бокал на место и бросил на меня непроницаемый взгляд. Его брат склонился ко мне и произнес:

— Кажется, ваша милость, наше семейство вызывает у вас неприязнь.

Развернувшись к нему, я улыбнулась:

— Как вы находите мою сестрицу, ваше сиятельство?

— Баронесса Мадести прелестна, — ответил граф.

— Вы непременно должны нарисовать ее, — заявила я. — Вам под силу передать всю ее искренность, очарование и нежность. Амбер чудесна, ваше сиятельство, и вы, как художник, не можете не увидеть ее чистой и отзывчивой души. Разве же она не вызывает восхищения?

— Вы несомненно правы, ваша милость, — уже осторожней ответил Элдер, глядя на меня испытующе. — И я был бы рад передать всё, о чем вы сказали, если ее милость согласиться позировать мне. Но мне кажется, было бы и вовсе чудесно, если бы вы позволили написать вас обеих вместе.

Посмотрев на Амберли, я хмыкнула:

— А что? Весьма занимательная идея, мне она определенно нравится. Это было бы чудесно. Однако начать вам придется все-таки с баронессы Мадести, потому что послезавтра я возвращаюсь во дворец, и когда смогу вырваться не знаю. Впрочем, вы замечательно рисуете по памяти и могли бы писать с Амберли, а после присоединить меня. Что скажете?

— Если вам так угодно, ваша милость, то я буду только рад услужить вам, — улыбнулся Элдер. — Осталось только заручиться согласием нашей модели.

— Его я вам обещаю, — важно кивнула я. После обернулась к Дренгу, слушавшему нас, и пояснила: — Его сиятельство имеет превосходную память не только на лица, но и на мельчайшие детали. Если бы вы видели его набросок моего портрета, вы бы были поражены, насколько точно граф запомнил меня в день моего совершеннолетия.

— Вы позволили превратить набросок в настоящий портрет, — сказал граф Гендрик, — и я уже приступил к работе. Надеюсь, итог вам придется по душе.

Я вновь обернулась к нему и заверила:

— Уверена в этом, ваше сиятельство, я видела ваши работы, и они впечатляют.

— Но я хотел бы получить за свои старания небольшую плату.

— Вот как? — я изумленно приподняла брови. — И чего же желает ваше сиятельство?

— Танец, разумеется, ваша милость, — ответил Элдер и улыбнулся.

— Он у вас есть, — не стала я спорить. — Правда, граф Дренг уже набился мне в кавалеры и партнеры по танцам, но для вас я вырвусь из его цепких когтей.

— А это непосильная задача, — встрял в наш разговор фаворит. — Однако на один танец я готов уступить вам баронессу, ваше сиятельство.

— Меня со счетов попрошу не списывать, — напомнил о себе магистр Элькос.

— Да и я желаю перетанцевать со всеми моими родственницами, — не стал молчать дядюшка.

— Вот и определилось количество танцев со мной, — подвел итог наглец Олив Дренг: — Маг, два графа, отец еще, должно быть, ну а дальше наступает моя очередь.

Я развернулась к его сиятельству, воззрилась на него с нескрываемым восхищением, но ничего говорить не стала, только покачала головой. Он в ответ ослепительно улыбнулся и вопросил: