Жена палача (СИ) - Лакомка Ната (книги серии онлайн .txt) 📗
Я не стала с ним спорить и опустила глаза, скрывая разочарование.
- Не считайте меня трусом, - зашептал он, - но до холма идет грунтовая дорога. Вы не представляете, во что она превращается в ненастье! Лошади там точно не пройдут.
- Хорошо, поняла вас, - кивнула я.
- Очень на это надеюсь, - сказал Элайдж серьезно и попытался взять меня за руку, но я уклонилась.
- Пойду, приготовлю тёте кофе, - сказала я, отступая в сторону кухни. – Вам приготовить, фьер?
- Не откажусь, - согласился он. – Мне, пожалуйста, без сливок и сахара.
Я кивнула, и сделала вид, что ухожу в кухню, но как только Элайдж обернулся к тёте и Лилиане, я на цыпочках пробежала по коридору к входной двери, придержала колокольчик, чтобы не зазвенел, и выскользнула из дома.
Плащ я решила не брать, чтобы меня не остановили, когда буду бегать в свою комнату и обратно, и сразу же пожалела об этом – уже на крыльце дождь промочил меня до нитки, а ветер пробрал до костей. Еще вчера деревья стояли в золотой листве, а солнце грело совсем по-летнему, но в эту ночь осень заявила свои права на Сартен.
Гроза не утихала, и в блеске молний я видела, как гнутся ветви деревьев, за несколько часов потерявших свою листву.
Сердце трусливо сжалось и словно кто-то подсказал вкрадчивым голосом: а надо ли?.. мужчины побоялись выйти из дома в такую погоду, а ты решила бросить им вызов и показать, какая ты героиня? А что если пропадешь по дороге? И будешь лежать где-нибудь в луже, в грязи, наказанная за глупость и гордость?
Но я встряхнула головой, стараясь не думать о страшном, и побежала в сторону конюшни. Что бы ни произошло, я должна попытаться. Обязана. Дядюшка сделал нашей семье столько добра, что я не могу сидеть сложа руки.
Я сразу попала по щиколотку в лужу, зачерпнув воды в обе туфли. Мокрые волосы прилипли к лицу, холодные капли стекали за воротник. И это я еще не покинула двора…
Ворвавшись в конюшню, я первым делом бросилась отыскивать коляску фьера Сморрета.
Самсон распряг рысака, вытер насухо и запряг опять, и сейчас жеребец стоял на привязи, с надетым на морду мешком, в который насыпали ячмень.
Я довольно долго провозилась, пытаясь отвязать жеребца. Он беспокоился, переступая тонкими ногами и всхрапывая, всякий раз пугая меня. Править коляской я умела, но никогда еще мне не приходилось править коляской, запряженной таким горячим и породистым конем. Но я была уверена, что справлюсь. Должна справиться.
Поглаживая жеребца по атласной морде, я вывела его из конюшни, уговаривая не бояться грозы и дождя.
- Всего-то немного воды и немного огня, - бормотала я и сама не слышала своего голоса.
Распахнув ворота, я вывела коня на улицу, забралась в коляску и взяла вожжи.
Конь тронулся послушно, и когда мы проехали два квартала, я с облегчением перевела дух – больше всего я боялась, что мое отсутствие заметят и побег сорвется.
Ворота Сартена были закрыты, но гвардейцы, охранявшие вход, узнали коляску Сморретов, а когда я сказала, что еду позвать палача к раненому фьеру Монжеро, сразу подняли решетку. Правда, смотрели они на меня, как на умалишенную. Наверное, я и в самом деле была такой, но отчаяние придавало мне смелости.
Если правда, что тётя рассказывала про мастера Рейнара, он поможет. Должен помочь.
Подхлестнув коня, чтобы прибавил ходу, я поймала себя на мысли, что слишком часто повторяю «должна», «должен», «должны». Но разве наша жизнь – это не обязательства чести? Ведь Монжеро говорят честно, а поступают еще честнее. Так говорил мой отец, и я считала, что это – благородно и правильно.
Дорогу размыло, и я боялась, что колеса повозки съедут с обочины, но пока мне везло. За городом гроза казалась еще страшнее, чем в городе. При каждой вспышке молнии сердце у меня ёкало, а когда грохотал гром, я невольно втягивала голову в плечи. Дождь хлестал меня по лицу – холодный, порывистый, как будто отвешивал пощечины, одну за другой.
Я в очередной раз убрала с лица мокрые пряди, и при вспышке молнии увидела рябиновый холм. Несмотря на бурю, рябины не потеряли листвы. И в темноте казались пушистой шкурой затаившегося чудовища.
В одном из окон дома палача горел свет, и это придало мне сил. Подхлестнув коня, я направила его по склону, но в это время по дороге навстречу нам хлынул поток воды и грязи, коляску повело в сторону, она едва не опрокинулась, опасно накренившись, и… застряла намертво!..
Напрасно я подстегивала коня, напрасно пыталась толкать коляску – она не сдвинулась и на полшага. Я видела, что рысак раскрывает рот, но не слышала ржанья – так дико вокруг ревело и грохотало. Я поскользнулась и упала, утопив руки в грязи по локоть. Впору было заплакать от досады и страха, но плакать было некогда. Подвернув подол платья и заткнув его за пояс, я побежала по дороге, бросив коня и коляску фьера Сморрета на произвол судьбы.
Подниматься по холму по раскисшей дороге, когда ветер и дождь хлещут в лицо, когда вокруг сверкают молнии и грохочет так, что закладывает уши – это не снилось мне и кошмарных снах.
Больше всего я боялась опоздать – вдруг врачи уже начали операцию?!
Я падала на колени, поднималась и бежала вперед, снова падала и снова поднималась.
Дом палача вырос передо мной неожиданно – мне казалось, я никогда не достигну его. Но черная стена выдвинулась из темноты, я на ощупь поднялась по высокому крыльцу и заколотила в двери кулаками.
Дождь и ветер набросились на меня с такой злобой, словно стояли на страже покоя палача. Я задохнулась от порыва ветра, и ни о чем сейчас так не мечтала, как чтобы дверь открылась и я попала, наконец, в тепло, под крышу, и не было бы этого пронизывающего до костей ледяного ветра.
Но когда дверь открылась – тихо, медленно, сначала на полладони, потом на ладонь, на локоть, и, наконец, распахнулась – я не смогла заставить себя переступить порог. Стояла под дождем, ёжась и дрожа, и не отрываясь смотрела на человека в черной маске.
Даже дома он носит маску? Или надел ее, когда услышал стук?..
Прошла секунда, другая, а палач молчал, не приглашая меня войти. И я молчала, словно позабыв все слова. Странное оцепенение, странное чувство… Была ночь, но для меня вдруг всё вспыхнуло алым – как будто снова привиделся сон об огненной реке.
Прямо над домом громыхнуло так, что я очнулась и вскрикнула, невольно прикрыв голову, как будто это могло помочь.
В тот же миг на плечо мне легла тяжелая рука и втащила меня в дом. Дверь закрылась за моей спиной, и стало тихо. Теперь завывания ветра слышались, как приглушенная музыка – далекая, размеренная.
Музыка в доме палача… Виоль, ты точно сошла с ума. Какая музыка?!
- Мастер Рейнар, - забормотала я, не осмеливаясь поднять глаза на мужчину, который стоял передо мной, хотя только что таращилась на него, позабыв обо всем, - мой дядя болен… вернее, он очень болен… вернее, ему раздробило руку, и врачи хотят ампутировать…
Мой взгляд был на уровне груди палача. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, открывая загорелую мускулистую плоть. Мне стало жарко, хотя платье не высохло волшебным образом, и я уже стояла в луже, которая натекла с моей промокшей насквозь одежды и волос.
Палач молчал, и я вдруг поняла, что все мои усилия пропадут даром, если он так же, как фьер Сморрет и Самсон не захочет ехать под дождем, по размытой дороге?..
- Очень прошу вас поехать, - умоляла я. – Моя семья многим обязана дяде… Мы все были без средств… без приданного… Он помог со свадьбой моему брату, моей сестре… Теперь заботится обо мне, обещая приданое… Вы помогли фьеру Клайферду, мне рассказывали… от него отказался даже королевский лекарь… Помогите, прошу… - я нервно облизнула губы, а потом упала на колени. Не потому что силы оставили меня, а потому что не знала, как ещё убедить палача.
Но он молчал, и не сделал ни одного движения, чтобы поднять меня. Стоял, как статуя, и я посмотрела на него снизу вверх. Почему он молчит?..
