Жена палача (СИ) - Лакомка Ната (книги серии онлайн .txt) 📗
Сестра уехала, а после ужина мы получили от нее записку с нарочным – убийцу фьеры Селены и фьеры Томазины нашли. Это был любовник обеих дам – чрезвычайно развращенный молодой человек, без дела и определенного рода занятий. Его отец держал лавку с тканями, а сын был занят тем, что писал стишки, да волочился за замужними фьерами.
- Куда катится мир, - сказала тётя задумчиво, снова и снова пробегая взглядом строки письма Лилианы.
- Но хорошо, что всё закончилось, - сказал дядя и налил себе ещё вина.
6. В логове палача
Утром следующего дня я проснулась, услышав испуганные вопли Деборы. То и дело хлопала входная дверь, и кто-то бегал по лестнице вверх и обратно.
Что-то случилось?
Я накинула халат, забыв про чепец и туфли, и выбежала из спальни.
- Несите его сюда, - раздался внизу голос Самсона – дядюшкиного кучера. – Осторожно! Придерживайте руку!
Я сбежала по ступенькам как раз, чтобы увидеть, как четверо незнакомых мне мужчин внесли в гостиную дядю Клода. Он лежал на их руках, запрокинув голову, бледный, с закрытыми глазами, а его правая рука…
- Не смотри, Виоль, - тётя, державшая двери, чтобы мужчинам удобнее было пройти, подбежала ко мне и заставила отвернуться.
Но перед моими глазами всё равно стояло страшное месиво открытой раны – с раздробленными костями, разорванными сухожилиями, в клочках красной от крови ткани.
- За врачом уже послали, - пробасил Самсон, топчась на пороге. – Я отправил Бернара, в коляске. Примчит фьера Азуле за пять минут.
Конечно же, врач приехал не через пять минут, но всё равно очень быстро. Он удалил всех из гостиной, оставив только своего помощника и позволив присутствовать тёте. Все остальные толпились возле закрытой двери.
От слуг я узнала, что произошло. Ночью прорвало плотину возле мельницы, и дядя выехал туда, чтобы следить за ремонтом лично. Разумеется, он заглянул и на мельницу, чтобы проверить, как идут дела, оступился и по какой-то несчастливой случайности повредил в дробилке руку.
- Я сто раз говорил хозяину – незачем вам ходить на эту мельниц, - бормотал Самсон. – Тем более ночью… Тем более, когда принял рюмашку на грудь…
Пока врач осматривал дядю, приехали Лилиана с мужем. Фьер Капрет, узнав, что вызвали фьера Азуле, тут же отправил кого-то из слуг с запиской в королевскую медицинскую гильдию. Прибыли трое врачей в мантиях и черных высоких шапочках, и прошли в гостиную. Туда никого не впускали, но когда приоткрывалась дверь, чтобы вынести таз с окровавленной водой или принести чистые перевязочные бинты, я всякий раз видела мертвенно бледное лицо тёти – похожее на маску, с черными провалами глаз.
Мне хотелось поддержать её, быть рядом с ней, но врачи запретили заходить кому-то ещё в гостиную.
Оставив Лилиану у дверей гостиной, я поднялась в свою комнату и, наконец-то, сняла халат и надела платье. Из зеркала на меня посмотрела совсем незнакомая мне девушка – бледная, испуганная, с растрепанными неприбранными волосами. Я причесалась и перетянула волосы лентой пониже затылка, чтобы не тратить время на прическу и поскорее вернуться к сестре.
Мы не обедали, и не ужинали, но, признаться, никому не хотелось есть. Дебора принесла мне, Лилиане и фьеру Капрету по чашечке кофе и сладкие рогалики, чтобы подкрепить силы, но я смогла одолеть только пару глотков, а к рогаликам вовсе не прикоснулась.
Пошел дождь, а потом опасно загрохотало – всё ближе, ближе.
Это была, наверное, самая последняя осенняя гроза.
Лилиана, сгорбившись, сидела в кресле у дверей гостиной, а я не могла усидеть на месте и беспокойно ходила по коридору туда-сюда, прислушиваясь к звукам в гостиной, к реву ветер за окном и к стуку ливня по стеклу. Я ждала, чтобы рассказали хоть что-нибудь – как чувствует себя дядя, стало ли ему лучше, но в гостиной было тихо, как в могиле. Фьер Капрет потоптался рядом с нами, а потом ушел в столовую, и вскоре оттуда донесся его храп.
Иногда из гостиной выскальзывали бесшумно и по очереди фьер Азуле и врачи королевской гильдии, но на все наши расспросы был один ответ: пока ничего нельзя сказать наверняка.
- Что это за доктора, если ничего не знают? – злилась Лилиана. – Не доктора, а докторишки!
А я подумала, что не известно, что страшнее – вот так ждать, ещё на что-то надеясь, или узнать… правду. Врачи прятали глаза, когда говорили с нами, и у меня сжималось сердце, потому что точно так же вели себя врачи, наблюдавшие мою маму в последний год её жизни.
Уже в сумерках примчался промокший до нитки Элайдж Сморрет.
- Приехал сразу, как узнал, - сказал он, бросаясь ко мне. – Как фьер Монжеро?
- Еще ничего не известно, - ответила я. – Они там с утра. И тётя там. Но нам ничего не говорят.
- Будем надеяться, что всё обойдётся, - Элайдж осторожно взял мои руки в свои. – Вы замерзли, Виоль. У вас пальцы ледяные.
- Мне не холодно, - сказала я истинную правду.
Какой холод, если с дядей беда?..
Гром ударил прямо над нашим домом – так что стекла в окнах зазвенели.
- Фу ты, настоящая буря, - произнес Элайдж. – Даже я струхнул.
В это время голоса врачей за дверью гостиной зазвучали громче, и мы все услышали, как фьер Азуле несколько раз с ожесточением повторил: полная ампутация! немедленная ампутация!
Лилиана ахнула, прижав ладони к щекам, а мне показалось, что вслед за громовыми раскатами дрогнула земля.
- Еще ничего не известно, - попытался утешить нас фьер Сморрет, но и он выглядел подавленным.
Спустя несколько минут из гостиной появилась тётя – измученная, бледная до синевы. Лилиана вскочила, уступая ей место, а Элайдж и я взяли тётю под руки, усаживая.
- С вашим дядей всё очень плохо, девочки, - сказала тётя, и из глаз её полились слезы. Они текли по щекам, падали на светлое утреннее платье, но тётя этого не замечала. – Руку надо ампутировать, я дала согласие, чтобы Клода готовили к операции.
Лилиана горько покачала головой, Элайдж понурился, а я встала на колени возле кресла, в котором сидела тётя.
- Отрезать руку? – спросила я дрогнувшим голосом, потому что самое страшное свершилось, но поверить в это было невозможно. – Тётя! Как – отрезать?!
- Кости повреждены очень сильно, - тётя закрыла глаза, откинувшись на спинку кресла, а слезы всё лились и лились. – Врачи говорят, что другого выхода нет. Иначе… иначе начнется гангрена, Клод может умереть.
Мы все замерли от этих слов, и неожиданно для самой себя я сказала:
- Надо позвать мастера Рейнара.
Лилиана уставилась на меня удивленно, а тётя медленно открыла глаза.
- Надо отправить за ним, - повторила я, потому что лицо тёти прояснилось, и у меня словно прибавилось сил. – Помните, вы говорили, что мастер вылечил фьера, который пострадал на охоте?
- Я позову Самсона, - сказала тётя, оживая.
- Я сама позову, - Лилиана помчалась к комнатам прислуги.
Вскоре появился кучер, но вид у силача Самсона был вовсе не бравый.
- Можно и палача позвать, - сказал он угрюмо, когда тётя попросила его съездить к дому мастера Рейнара, - но по такой погоде это – чистое самоубийство. Там гроза, как в аду. И дорогу, поди, размыло. А если прорвет плотину, как прошлой ночью?
Не подействовали ни уговоры, ни обещания заплатить.
- Я за фьера – и в огонь, и в воду, - заявил кучер, - но только если со мной что-то случится – свалюсь в реку или получу молнией по макушке, никто не позаботится о моих малютках. Вы уж простите, фьера Аликс. Да и зачем вам палач? К вашим услугам королевские доктора.
- Да, конечно, - прошептала тётя, ещё больше бледнея.
Она теперь походила на тень самой себя, и у меня не было сил наблюдать за этим.
- Фьер Элайдж, - отозвала я Сморрета-младшего в сторону, чтобы нас никто не услышал. – Вы приехали в карете?
- В коляске, - ответил он и сразу понял, куда я клоню. – Даже не думайте, форката Виоль. Ваш слуга говорит верно - это безумие, ехать в такую погоду. Надо дождаться утра. Как раз и гроза утихнет.
