Искушение (СИ) - Комарова Инна Даниловна (читать книги полные TXT) 📗

— Слушай и запоминай, князь. Люди простые тебя уважают, твоими заботами полнится казна государства российского. Ты не позволяешь бедствовать немощным и обездоленным. За это помогу тебе.

— Благодарю тебя. — Князь приложил к груди руку.

— У твоего единственного наследника могла быть счастливая судьба. Но вот незадача, невзлюбила тебя свирепая и лютая, которую ненавидят и колдуньей кличут во всей округе. Позавидовала счастью семьи вашей. Не хочу пугать тебя, князь, и правды скрывать не стану — молодым сгинет сын твой, — как обухом по голове оглушила всевидящая.

— Что?! Что ты сказала, Матрона?! — От приговора Гавриил Мартынович подскочил, качнуло его, едва на ногах удержался. Как стоял, так и рухнул на стул. Побелел, капельки пота проступили на лбу. Умоляющий взгляд и неудержимая боль в глазах заставили всевидящую замолчать.

— Что всполошился? Не всё потеряно, не тужи. Поспеешь, князь. Твоему сыну можно помочь.

— Да? Проси, всё сделаю, отдам последнее во имя спасения Андрея.

Матрона обратилась к своим мыслям, не слушая князя.

— О, есть один волшебный камень, он калеку поднимет на ноги, сердце сделает добрым, голову очистит от дурных мыслей, недуг изживёт — он всё может.

— Подскажи, прошу тебя. Ты вправе любую цену назначить, только помоги. Защити мою семью от горя.

— Поди сюда. Дам тебе камень — в нём сила невиданная. Князь, сходи к умелому мастеру, пусть закрепит камень в перстне. Сыну накажи, что бы с пальца не снимал. А мастеру передай: под камнем углубление оставить надобно. Дам порошок, что сильнее любого заговора, ты опусти его в углубление перстня, крышечкой прикрой и забудь. Человека с чистым сердцем — защитит. С дурными желаниями — погубит и не пожалеет.

— Спасительница! — Князь припал к подолу платья всевидящей и губами коснулся его.

— Кличут камень изумрудом. На Руси считают его камнем мудрости, хладнокровия и надежды. Он славится, знаешь чем?

— Ну откуда же мне знать? Не томи, молю.

— Противоядием. В старые времена знахари смешивали его с молоком буйволицы и спасали людей. Это сила, князь! А вот ещё что. Тот, кто носит на себе, обретает дар предвидения, избавляется от тоски и мнительности. Пристальный взгляд на камень рождает невиданную силу и одушевление. Изумруд сильнее алмаза. На Руси этот камень испокон веков считают камнем мудрости, хладнокровия и надежды, — повторила Матрона, как заклинание. — Камень этот — покровитель семейного очага: бережёт покой, хранит мир и согласие в семье, способствует продолжению рода. Вот такой это камень. Ты видишь, Гавриил Мартынович, что я даю тебе?

— Благодарю. — Гость склонил голову.

— Запомни, князь, изумруд освобождает от терзаний в душе. А тот, кто не расстаётся с ним, не видит снов, смущающих дух. Носить его следует на мизинце. Изумруд — божественной красоты камень, сродни синеве морской волны. В нём кроется энергия и мощь моря. — Матрона взглянула на гостя, приподнимая голову, настраиваясь на тихую молитву. Несколько минут спустя она сказала:

— Бери камень, он твой, — и протянула ему маленький потёртый бархатный футляр.

Князь Ларский дрожащими руками принял дар, снял футляр и приоткрыл крышечку. На него пролилась божья благодать, изумруд играл всеми гранями и переливался, согревая душу.

— А в этом мешочке — порошок заколдованный. Ты всё усвоил, князь?

— Да, моя спасительница. Вовек не забуду доброты твоей.

— Ступай с миром. И сыну не забудь наказать — с камнем ему расставаться нельзя! В нём его спасение.

— Передам. Благодарю тебя.

Мы слушали и не верили своим ушам.

— Я всё сказала.

— Прости, Иеремия. А крестнице моей как помочь? Извелась детка. Ничего сказать не хочешь?

— Время любые раны лечит. Отчаяние — удел слабых. Выход всегда есть. Человек поднимается и идёт. Бояться ничего не нужно. Рок к ней не перейдёт, на родителях всю силу оставил.

— И на том спасибо. Сказать можешь, что ждёт её?

— Многое случится, она проживёт долгую жизнь, и старость встретит в доме своём и в своей постели. Человек ей хороший встретится, да короток будет век его. Ах вот ещё. Миссия у твоей крестницы будет непростая, важная да особенная. Рано об этом. Сами всё узнаете. Притомилась я с вами.

— Благодарю тебя, Иеремия. Успокоила душу.

— Поезжайте с богом. Горести, печали пройдут. Свет божий прольётся и останется, — благословила она нас.

Так погиб твой старший брат

По дороге в монастырь крёстная молчаливо пропускала через себя разговор с провидицей, я не мешала ей.

— Нам следовало навестить дом родителей твоей матушки.

— Зачем?

— Сердце подсказывает, что не все ключики отыскали, тайн слишком много. Съездим по свободе. Нина, я всё думаю о совпадениях.

— О чём вы, Наталья Серафимовна?

— Скажи, тебе матушка рассказывала, как погиб твой старший брат?

— Нет. На эту тему мы не говорили. Зачем травмировать маменьку? Лишний раз возвращать её память к печальным событиям. А вы знаете, что с ним случилось? Слышала от сестры, что мальчик болел в младенческом возрасте, больше ничего.

— Об этом и я тебе говорила.

«Не всё тебе сказала, девочка моя, чтобы не пугать. И без того досталось тебе, бедняжка».

— Помню. Вы знаете, я так устала.

— Приляг и подремли.

И действительно, не успела пристроиться на телеге, как меня сморил сон. Как продолжение разговора, во сне я услышала рассказ крёстной.

— Тебе нужно знать это. Слушай. Я рассказывала тебе, но вскользь, теперь послушай, как дело было. Первенец Надюши и Андрея Гавриловича родился крепеньким и здоровым. Никаких признаков хвори. А тут, как назло… приехал к твоему отцу посыльный, привёз срочные документы. Твоя матушка присмотрелась, а он с трудом на ногах держится. Она к нему:

— Вам нездоровится? Присядьте.

— С ночи жар сильный. Ехать пришлось, подмены не нашлось.

Надюша напоила посыльного липовым чаем, он перепотел.

— Аксинья, принеси чистую рубаху, — обратилась она к служанке.

— Сейчас, барыня.

Гость переоделся, отдохнул немного. А перед отъездом сказал твоей матушке:

— Благодарю вас, барыня, вы божеское создание. Никогда не встречал людей таких, как вы.

— Вам отлежаться бы надо. Не то плохо будет. Послушайте совет.

— Вы правы. Я и сам чувствую, но дорога дальняя. Отлёживаться некогда. Благодарю вас за доброту и ласку, пора. — Он уехал.

А ночью Надюша занемогла, но, несмотря на нездоровье, прикладывала к груди младенца. Мальчик был веселеньким, ничего не предвещало, что… — Крёстная остановилась в раздумье. — Доктор наказал служанке не отходить от барыни, она и носилась над ней, как орлица над детёнышем. Только жар спал, твоя матушка открыла глаза, увидела перед собой на стуле спящую служанку. А за её спиной… у колыбели какая — то старуха занесла над сыночком костлявые и сухонькие кулачки. Лицо пришелицы искривилось безобразной гримасой, кончики губ опустились вниз, рот застыл в немом молчании, глаза огнём пылали от злости. Надюша приподнялась.

— Что вы делаете у колыбели младенца?

— Кто ты такая, чтобы ответ перед тобой держать? — дерзила старуха.

— Я мать малыша. Вас не знаю. Как вы попали в наш дом, да еще ночью?

— Время моё пришло, поэтому я здесь.

— Что вам угодно?

— Сыночка у тебя отобрать. — Старуха склонилась над колыбелью младенца и противно захихикала.

— Что? — воскликнула княгиня.

От шума проснулась служанка.

— Барыня, звали? — поправила она чепец на голове, съехавший набок. — Простите, задремала.

— Аксинья, прогони старуху. Откуда она взялась? — Девушка оглянулась.

— Пошла вон отсюда. Кто впустил? — подбежала она к пришелице.

— Не поможет, дело сделано, — завопила старуха.

— Да кто ты такая? — зашумела Аксинья. — Пошла прочь, видишь, барыня хворает.

— Кто я?! СМЕРТЬ!

— Кто?! — Служанка отпрянула. А та на её глазах растворилась в лёгкой дымке, как и не бывало.

— Фу, нечистая, фу, по ночам носит нелёгкая. Людей пугает, спать не даёт. Фу на тебя…