Туман и гроза (СИ) - "Lacysky" (полная версия книги txt) 📗
И то, чего он жаждет больше всего на свете, если Николай понимает всё верно.
К тому же, теперь и у него есть свои козыри, которые стоили несколько вздохов жизни и его собственной загнанной в угол совести.
— Олег хочет мести. И я приведу к нему Шорохова, а он меня пропустит в собственное убежище. Дальше у меня есть, что ему противопоставить.
Он видит ужас и непонимание в их взглядах, но вдаваться в какие-либо тонкости некогда.
Заднего хода уже нет.
— Но мне надо знать, на чьей стороне Орден? Чего они хотят?
— Вообще они сами по себе. У них какие-то свои замыслы, я не совсем…
— Да хватит уже юлить!
Даня вздыхает и тянется к бутылке с джином, щедро наливая себе порцию. Пьёт без остановки, до дна, а потом долго сидит, зажмурив глаза, как перед шагом в бездну.
— Мы — Орден — уже давно думаем о том, чтобы закрыть мир теней. Навсегда. И для этого нужно очень много магии и много стражей. Но никогда, повторю, никогда я не хотел, чтобы погибла Сара или Кирилл. Разве что ты, Николай. Но Григорьев… да, это чертовская помеха. Для всех.
Николай даже не удивлён.
Только садится напротив и, глянув на часы, подводит итог:
— У тебя есть час до того момента, пока здесь соберутся стражи. Рассказывай.
========== -33- ==========
Когда умирает маг, его магия тухнет и исчезает.
Ходят легенды, что некоторые стражи становятся скитальцами в мире теней, вечными и зыбкими, подобно тем теням, которые не вредят, а просто существуют.
Другие же просто исчезают, не оставляя ничего после себя.
Марк видел не одну смерть — как стражей, так и магов, и простых людей. Каждый раз он хотел бы ошибиться, запустив, как волшебник в какой-нибудь сказке, обратно механизм из клеток, крови, нервов и мышц.
Каждый раз это было невозможно, как и сейчас.
Но всё-таки Марка смущает состояние Кирилла.
Тогда, в полях, он пытался снова и снова запустить сердце, которое будто замерло при отсутствии каких-либо других повреждений. Ничего. Тишина.
По возвращении Марк в первую очередь распорядился подключить Кирилла к аппаратам поддержания жизнедеятельности — на всякий случай.
Потому что что-то было не так.
Остановка дыхания, отсутствие пульса, полная остановка кровообращения — все признаки клинической смерти налицо. Стоило же начать проводить реанимационные мероприятия — летело всё. Ломались приборы, взлетали и падали показатели.
Как и все приборы для констатации смерти мозга. Марк не мог дать точный ответ — что случилось. Он сам не понимал.
Зрачки не реагировали на свет, но сохранялись сокращения мышц.
Марку нужно было время. Ему казалось, что Кирилл как бы… замер. В каком-то переходном состоянии, с каким он сам ещё ни разу не сталкивался, а уж со стражами чего только ни случалось.
Но, как врач, он понимал, — в любом случае времени крайне мало. Уже прошло больше суток, повреждения мозга могут быть необратимы.
Марк позволил себе короткую передышку, а теперь спешит обратно в палату к своему пациенту, за которого будет сражаться до последнего.
Всё здание как следует тряхнуло, а сквозь стены просачиваются тонкие тени – атака на Службу. Видимо, их ощутили все остальные пациенты, и теперь распахиваются двери палат. Марк даже не успевает придумать, что делать с Кириллом, запертым в обмотке проводов и в палате, потому что теперь ему надо провести эвакуацию других. Тех, кто точно жив.
***
Он слышит пронзительные гудки машин и всё, что чувствует — холод и сырость.
Спина упирается в каменную шершавую стену здания, штаны намокли от дождя, как и рубашка, неприятно облепившая тело.
Он точно не помнит, но, кажется, так голова у него ещё никогда не болела.
Мутный мир плывёт перед глазами, а простой шаг вперёд похож на целую битву с одеревеневшими мышцами и самим собой. Что-то мелькает в голове, смутные образы, обрывки фраз. Ему точно куда-то нужно идти, только подождать, пока перестанет так мутить.
Холодно. Очень холодно — от дождя, от тонкой ткани одежды, но даже не это главное, а нечто внутри, высасывающее всё тепло.
— Вам плохо?
Рядом неясный силуэт какого-то парня, изо рта у которого идёт дым. Кажется, он так тоже может. Мог. А сейчас что?
— Я… да. Всё как в тумане.
— Знакомо, я тоже в прошлые выходные перебрал немного. Тебя, может, проводить куда-то? Или позвонить кому-нибудь?
— Кажется… у меня даже телефона нет. Ни черта не помню.
— У, совсем хреново! Видимо, вечеринка удалась на славу! Да тебя трясёт всего. Может, скорую вызвать?
— Мне просто надо согреться.
— Идём, я тебя хоть чаем напою.
Ему это всё кажется подозрительным и странным, и он хочет отказаться, вот только лёгкий озноб и вымокшая одежда не добавляют решимости. Всё равно он далеко не уйдёт в таком состоянии, а мокнуть под дождём без денег, памяти и связи то ещё развлечение.
Парень, верно поняв его колебания, с охотой поясняет:
— Меня брат часто из таких переделок вытаскивал. Он всегда говорит, что порой каждому нужна кружка горячего чая.
И эти слова отзываются какими-то далёкими знакомыми интонациями, точно никак не связанными с приветливым парнем, который докуривает глубокой затяжкой сигарету и машет в сторону одного из многих кафе.
Кажется, они где-то в центре города — неподалеку виднеется набережная, а на тёмной воде реки рябь от порывистого ветра, швыряющего в лицо холодный дождь. Как в такую погоду без куртки? Левая рука неприятно жжётся, и он видит, что на слегка сморщенной коже запястья закорючки и явный рисунок.
Как подживающий ожог.
Он уже делает шаг в сторону кафе, из хлопнувшей двери которого приятно тянет смесью запаха чая, кофе и свежего испеченного хлеба, когда чуть в стороне прямо в воздухе с зелёной вспышкой появляются странные мутно-серые… создания? Призраки?
Среди дождя и серости города их легко вообще не увидеть или принять за игру воображения.
Только через несколько мгновений они уже взметаются вперёд, и нет сомнений — это угроза.
С острыми когтями, пусть и слегка нереальными.
С какой-то странной силой, будто выжимающей тебя самого, с тихим мерцанием в глазах, которое так и обещает вырвать из рёбер пульсирующее сердце. Или вытянуть по тонким нитям саму душу.
Парень рядом охает и пятиться назад, бормоча себе под нос «я же бросил… я же ничего такого… почему опять?..».
А у него самого теперь нет колебаний или раздумий. Этих созданий, кем бы они ни были, всё больше и больше, от них теснее на узкой улочке, зажатой среди домов.
Но рука ложится на гладкую рукоять — и нет времени задуматься, с какого чёрта у него на ремне джинсов кинжал.
Он бьёт, и каждая мышца отзывается привычным движением.
Создания визжат и отшатываются, в них рваные прорези от ударов и противный запах застоявшегося болота.
А в голове в этот момент звучит чужой голос: «не так, дай мне».
— Что за…
«Вся твоя магия укрыта мной. Передай мне контроль над телом».
Всё ясно — он просто сбежал из психушки. Голоса в голове, мороки перед глазами, смазанный мир, хреновое самочувствие. Простое понятное объяснение.
«Ты страж или кто?»
— Не знаю!
Ещё удар и шаг назад. Краем глаза увидеть, что парень прячется за машиной, а… тени? — тени его не заметили.
Одна расчерчивает его плечо глубокими царапинами, и тут же получает удар.
Боль слишком реальна. Кровь слишком реальна. Крепче пальцы на рукояти.
«Вот упрямый. Дай мне».
Кажется, у него просто нет выхода, ему кажется, что эти твари повсюду, сжимают в узкое кольцо, из которого нет выхода.
— Ладно, что бы это ни значило.
Кажется, что по нитям вен течёт жидкий огонь, и нет ничего внутри, кроме пламени. Нет ничего, кроме его магии, пронзающей искрами и всполохами тут же рассыпавшихся тварей. Нет никакой жалости, только встают на место кирпичики памяти.
