Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия" (читаемые книги читать TXT) 📗
— Ну что ж, день уже начался, — самодовольно произнёс Лавелло. — И он обязательно станет днём вашей славы, братья. Идите же и покарайте святотатца, по злой воле Бездны правящего нашим городом. Адриан Фиенн — давний развратник и безбожник, но в последнее время он перешёл все границы!.. Изобразить свою девку в образе святой Делии — поступок достойный нечестивого язычника, а не верного почитателя Троих. Так пусть же он понесёт заслуженное наказание!
Ответом ему послужили негромкие утвердительные реплики и просьбы ещё раз благословить на правое дело. Лицо Лавелло тут уже украсила удовлетворённая улыбка. Связываться с Несущими Истину, чтобы избавиться от Фиенна, было рискованным делом. Но кажется, оно вполне оправдало себя.
Члены этой секты были непредсказуемы и опасны, как бешеные волки, но зато отчаянно смелы и готовы идти до конца. Пусть сегодня они умрут, но зато избавят Лавелло от излишне много возомнившего о себе фиорского правителя. А потом епископ охотно произнесёт над его гробом скорбную речь о злодеяниях фанатиков.
***
Джина слегка улыбалась, пока они с Адрианом шли к своим местам в фиорском соборе. Нельзя сказать, что её улыбка была счастливой: недавние события мало располагали к подобному. И траур, в который Джина теперь облачилась, сопровождая своего любовника, не давал забыть о них ни на мгновение.
Но всё-таки то, что ладонь Джины лежала в руке Адриана, а он сам больше не выглядел тем потерянным и раздавленным человеком, какого она увидела, пробравшись в его кабинет, внушало тихую радость. И надежду на не слишком мрачное будущее для самой Джины и её ребёнка.
Она чуть сильнее сжала пальцы Адриана, собираясь усесться на одну из скамей с высокими резными спинками совсем недалеко от церковного алтаря. И почувствовала, как тёплое чувство разливается в груди, когда поймала его усталый, но точно не безразличный взгляд.
Адриан явно что-то хотел ей сказать. Но вместо этого стремительно обернулся к одному из боковых входов в собор, у которого послышался шум.
Широко распахнув глаза, Джина удивлённо посмотрела на группу появившихся в храме молодых мужчин. И с ужасом заметила арбалеты у нескольких из них.
— Не бойся, дорогая. Не надо бояться, — послышался у неё над ухом голос Адриана, стиснувшего свою любовницу в объятьях.
Но она всё же испуганно вцепилась в ткань его дублета. Хотя и сразу поняла, что защитить от такого количества вооружённых людей Адриан её точно не сможет. А дальше для Джины всё происходило словно в дурном сне, когда события развиваются слишком быстро, чтобы уследить за ними.
Один из вошедших чуть выступил вперёд и швырнул в толпу нечто, прямо в воздухе обратившееся в шар из языков синего пламени. Но тот не долетел до цели, как и выпущенные нападавшими арбалетные болты.
Миниатюрная женщина, с тёмно-рыжих волос которой сейчас сползла на её плечи зелёная накидка, и высокий светловолосый молодой человек, стоявшие в первом ряду испуганных прихожан, слаженно вскинули перед собой руки, резко крутанув запястьями. Повинуясь их быстрым жестам, болты со стуком осыпались на землю. А зависший в воздухе огненный сгусток отбросило назад, обращая выпустившего тот на волю парня в живой факел, как и пару его соседей.
Крики ужаса и боли, разнёсшиеся под высокими сводами собора, заставили Джину задрожать и спрятать лицо на груди у Адриана, так и не отпустившего её. Но напоследок она ещё успела увидеть, как из-за колонн к уцелевшим преступникам бросаются люди в чёрной форме церковного воинства.
Вновь подняла голову Джина лишь несколько минут спустя, поддавшись на ласковые уговоры Адриана. И сразу же сердито надула губы, стукнув любовника по руке маленьким кулачком:
— Ты ведь знал!.. Знал, что нас защитят от этих выбля… Мерзавцев! И не сказал мне! Я думала, что мы тут и умрём!
— Гончим было нужно взять их именно в соборе, чтобы Лавелло точно не отвертелся от обвинений, — хмыкнул Адриан, нежно касаясь ладонью растрепавшейся причёски Джины. — И я не хотел сообщать об этому никому в доме. В тебе я уверен, но иногда даже у стен нашего особняка появляются ненужные уши… Хоть я и стараюсь обкарнывать их тщательнее, чем уши сентинских псов, но осторожность не помешает. А теперь — идём домой, дорогая. Не думаю, что сегодняшняя служба всё же состоится.
***
Рихо и раньше не исключал возможности оказаться в тюремной камере Чёрной Крепости. О том, что служба Гончих непредсказуема и оказаться по другую сторону — иногда до последнего не подозревая об этом — крайне легко, он узнал почти сразу после выпуска из Обители Терновых Шипов.
Вот только Рихо всё равно было очень странно сидеть на узкой койке в маленьком помещении с серыми стенами. И понимать, что единственное дело, которое он в последнее время считал важным в жизни, сделано. А что ждёт его самого дальше — абсолютно неясно. Впрочем, последнее Рихо не слишком-то волновало.
Да и в целом его до сих пор не отпустило то опутывавшее мысли липкой паутиной безразличие, которое он ощущал ещё стоя возле пленённого Карла Вельфа. Разве что теперь к этому ощущению примешивалось чувство вины. За то, что сорвался тогда, с убийством, вёл себя как безумец, а не как вершитель правосудия. И, ещё в большей степени — за то, что не смог остановить Эулалию.
— Я рад, что Янсен выжил, — нарушив повисшую до этого на пару минут тишину, сказал Рихо Алиме, которая пришла его навестить и сидела на шатком табурете, аккуратно сложив руки на коленях. — И что Мейер попадёт-таки под церковный суд. Ей точно не избежать казни.
— О да, — улыбка Алимы выглядела непривычно жёсткой. — Она её заслужила, во имя Беспощадного!.. Но Янсен всё-таки порядочный изувер — отрубить чародейке руки!.. Правда, не могу сказать, что мне жаль Мейер.
— Он полезен. И в Обители его сумеют приструнить, не сомневайся… А что вообще творится в городе?
— Может, и не хаос, но точно его преддверие. Все уже знают, что пожар во дворце был магическим. Если бы наши… Гончие не взяли Академию под охрану, её бы уже точно начала громить толпа.
— И чародеи точно бы не стали сидеть сложа руки. Вышла бы бойня… Штайн — молодец.
— Он получил на этот счёт приказ из Тирры. Поддерживать порядок и не допускать убийств магов.
— Значит, у нового понтифика тоже есть толковые люди среди приближённых. Габриэль… — Рихо поморщился, чувствуя, как от сорвавшегося с языка имени перехватило горло и резануло где-то внутри — гораздо хуже и тошнотворней, чем от ран. — Габриэль говорил мне как-то по секрету, что в Тирре считают случившееся в Эдетанне большим провалом. Никому не нужно повторение расправ над чародеями.
— Послушай, — его собеседница поняла глаза, и Рихо на мгновение испугался, что увидит в них жалость. Но заметил только тревожную сосредоточенность. — Рихо, я как раз и хочу поговорить с тобой об этом. Габриэля больше нет. Некому защитить нас… И, в особенности — тебя, ото всех этих игр, что ведутся у вас в верхах. А после того, как ты сдался, признавшись в убийстве императора, ты стал очень многим… Поперёк горла.
— Вроде и казнить стыдно, и награждать опасно? — усмехнулся он.
— Да. И…
— И если б я тихо сдох, пока до Эрбурга не доехали Белые Псы, это было бы для некоторых очень удобно?..
— Рада, что ты всё понимаешь, — кивнула ему Алима. — Поэтому вот, возьми. И будь очень осторожен.
Она выложила на стол перед Рихо бахмийский кинжал со слегка искривлённым лезвием и оправленный в серебро невзрачный матово-голубой камешек на чёрном шнурке.
— Что это? — спросил Рихо, взяв украшение.
— Амулет. Реагирует на большинство ядов. Становится красным при соприкосновении. Проверяй всё, что ешь и пьёшь, хорошо?.. И постарайся не потерять его. Вещица редкая, второй такой я не достану.
Рихо хотел было привычно бросить, что при необходимости Алима всегда сможет снять своё сокровище с его трупа. Но прикусил язык, поняв — так шутить вряд ли теперь когда-нибудь захочется. И просто сказал:
— Хорошо. А что Эулалия?.. Ты была у неё?
