Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия" (читаемые книги читать TXT) 📗
Когда Стефан понял, кто именно находится всего в паре шагов от него, он с трудом удержался от вопля. И тут же принялся неуклюже отползать к стене прямо по кровати, бормоча молитву и выставив перед собой руку с серебряной звездой Троих, которая висела у него на шее.
— Ну надо же, — послышался из кресла ехидный голос. — А почему вы не просите защиты у Тшиена?.. В вашем случае это было бы куда уместнее.
— Сгинь! Рассыпься! — Стефан отлично понимал, как жалко сейчас выглядит. Но удержаться от криков не мог. — Т-ты же мёртв!..
— Жив я, жив, — усмехнулся Ислейв Ньял, поднявшись с кресла и отчего-то пошатнувшись при этом. — Прекращайте истерику, господин Кертиц. Я не хочу потом каяться перед императрицей Гретхен в том, что напугал её родственника до смерти.
При упоминании Гретхен Стефан затрясся ещё сильнее, и в зелёных глазах Ислейва промелькнула тревога.
— Да как же мне доказать вам, что я не мертвец? — пробормотал тот. — А, ладно… Вот, может, хоть это будет убедительным?
Он быстро расстегнул свой дублет, а потом, распустив шнуровку, распахнул рубашку. Стало видно, что грудь и живот Ислейва испещряют неровные линии свежих шрамов.
— Это… В-вы… — почти простонал Стефан, но всё-таки начал подползать обратно к краю постели.
— Да, я, как вы, наверное, слышали попал под одно забавное заклятие. Но меня подлечили. И, знаете… Давайте-ка я лучше сяду, а то что-то голова кружится… Душно тут, — после этих слов Ислейв проковылял обратно к креслу и фактически рухнул в него, прислонив голову к спинке и закрыв глаза.
Спустя несколько мгновений Стефан решился встать и подойти к незваному гостю поближе.
— Господин Ньял, — неуверенно окликнул он того. — Господин Ньял, вам плохо?
— Лучше не бывает, — буркнул Ислейв, распахнув свои кошачьи глаза, которые сейчас выглядели потускневшими и совсем больными. — Ну, теперь-то вы верите, что я не мстительный призрак?
— Верю.
— Отлично, хоть что-то. Тогда объясните мне, господин Кертиц… Какого дьявола вы заключили сделку с тёмным созданием?!
— Откуда вы знаете?!
— А просто в Утонувшем Лесу совершенно замечательные купальни. С горячей водой, мозаиками на стенах, мраморными бассейнами… И занятными окошками, которых не заметишь изнутри, но через которые всё замечательно видно. Так что я прекрасно знаю, какой знак имеется у вас на руке.
— Вы ненормальный!.. — испуганно и зло воскликнул Стефан. И невольно схватился за правое предплечье. Проступивший там после ритуала Черисы рисунок в виде трёх сплетённых змей словно бы обожгло огнём. — И это не ваше дело!
— Но это не понравилось бы вашему брату.
— Мой брат нас предал!
— Я имею ввиду не Бернхарда Кертица, по которому, несомненно, плачет виселица. Я говорю об Альбрехте.
— Какая разница, что не понравилось бы Альбрехту!.. Он мёртв!
— Он жив. Или, во всяком случае, точно не погиб в Ольховой Лощине, как вы, должно быть, считаете.
— Что?!
— Лучше тоже присядьте, господин Кертиц. Разговор у нас выйдет долгим.
========== Глава 41. Безумцы ==========
Распростёртое на постели девичье тело казалось изящным, словно статуэтка из слоновой кости. Тонкие запястья, узкие щиколотки, золотисто-нежная кожа — такая светлая, какая только может быть у эдетанки. Маленькая грудь — часто вздымавшаяся, покрытая бисеринками пота. Чёрные длинные кудри, разметавшиеся по атласу тёмно-красного покрывала. И широко распахнутые блестящие глаза. Огромные, наполненные страхом до предела. До потери всякого чувства и выражения.
Вилму, любовавшуюся сейчас лежащей перед ней беззащитной адепткой, обуревали самые противоречивые чувства. В глубине души эту хрупкость хотелось ласкать и лелеять. Но куда сильнее в груди клокотало её раздавить, смять, оставить на шёлке кожи яркие болезненные отметины.
Вилма была сильна: куда сильнее этой совсем недавно начавшей обучение девчонки. Вилма была могущественна: только шаг отделял её от верховной власти в Стихийном Ковене.
Но её пальцам, загрубевшим от изготовления зелий и снадобий, никогда было не стать такими совершенно вылепленными и чуткими. Мелким чертам загорелого лица — столь правильными, как у Эулалии Осорио, дочери одной из знатнейших эдетанских семей, на своё несчастье родившейся с магическим даром. Манерам — насколько идеальными, а осанке — горделивой…
Всё это не только влекло Вилму к юной ученице Сигеберта Адденса, но и вызывало жгучую зависть. Желание обладать и, обладая, медленно уничтожать ту, что оказалась столь совершенна. И так похожа на Каэтану — умную, благородную, прекрасную Каэтану. Ту, которая в отличие от этой надменной девчонки никогда не ставила себя выше неё. Которая единственная была всегда добра к своей любимой подруге. И которая умерла, закиданная камнями взбесившейся толпой в Граннаре.
В то время как девчонка Осорио, в сотню раз меньше этого достойная, жила и, кажется, даже лелеяла какие-то собственные честолюбивые планы. Недаром же она была так покорна и услужлива, несмотря на свою спесивую, как у всех эдетанских аристократов, натуру… Вот только Вилма сумеет доказать, что и у выносливости желанной и мерзкой адептки есть предел. Доказать очень долгим, болезненным и несомненно смертельным для той способом.
Но сделает это не раньше, чем пресытится играми с Эулалией. Иначе подобное вышло бы слишком мучительным для Вилмы.
Ведь боль и страх живой игрушки были так сладки для неё. Чересчур сладки, чтобы тело Вилмы не прошивала мучительно-прекрасная дрожь предвкушения при одном только взгляде в сторону Эулалии. Слишком притягательны, чтобы сохранять осторожность.
***
— Спасибо, Алима, — сказала Эулалия, пряча в декольте своего ярко-синего платья маленький флакончик, наполненный густой тёмно-бордовой жидкостью. — Сама бы я точно не сумела изготовить такое зелье.
— Не благодари. Мы всё равно делаем общее дело, — голос Алимы прозвучал спокойно, но вместе с тем — как-то безжизненно. — Только будь очень осторожна. Если Вилма Мейер узнает, что ты вздумала опоить её Красной Фиалкой, она тебя прикончит на месте.
— Хорошо, если именно на месте, — чуть улыбнулась Эулалия, поправляя кружево у выреза. — Но я буду аккуратна, не сомневайся. Просто иначе нам всё равно не справиться с Вилмой. Она слишком сильная чародейка. А когда зелье лишит её магии, у нас появится шанс.
— Может, милые дамы, вы дадите шанс и мне?..
— Янсен! — прошипела Эулалия, развернувшись к двери, на пороге которой сейчас стоял бывший маг. На её пальцах мгновенно затрещали синие молнии.
— Как ты здесь очутился? Я же вроде тебя запирала?.. — спросила Алима, складывая руки на груди и обжигая неожиданного гостя сердитым взглядом чёрных глаз.
— Я же трущобная крыса, забыли? — хмыкнул Янсен, сделав пару шагов вперёд и показав женщинам длинную металлическую шпильку, которую ловко крутанул между пальцами. — Без магии тоже кое-чего умею. Замки у тебя паршивенькие, бахмийка. Лучше смени, а то, не ровен час…
— Без тебя разберусь. И, между прочим, тебя должны были сторожить двое курсантов-Гончих. Если ты их…
— Ууу, наша бахмийская воительница решила вступиться за церковных щеночков!.. Да не бойся, не трогал я их. Не такой я идиот, чтобы лезть против Гончих, пусть они и недоростки. Эти ребятки, кажется, повздорили. И сейчас так успешно чешут кулаки друг о дружку, что меня и не заметили.
— Идиоты! — Алима вскочила из-за своего стола, бросившись к двери. — У нас почти что война, а они… Эулалия, посторожи нашего дорогого крысёныша, я сейчас вернусь!
— Повздорили они наверняка не без твоей помощи, — сказала Эулалия, когда дверь маленького кабинета целительницы захлопнулась за его хозяйкой. — Какого чёрта тебе здесь понадобилось, Янсен?
— Как ты ко мне неласково, сладкая. А я ведь тебя в Ковене и пальцем не трогал.
— Не потому что не хотел, я уверена.
— Ну, теперь-то тебе меня нечего бояться. Захочешь — так в два счёта по стенке размажешь.
— И размажу, дай только повод!
