Astia vala femundis (СИ) - "Soul-keeper" (читать книги без .txt) 📗
Волчий вой прекратился, и послышался чей-то визг, оборвавшийся в мгновение. Нагнали добычу?
Фенрис поворошил угли, давая пламени заняться новыми поленьями. Тоскливый хор возобновил свое пение. Эльф слышал разные истории егерей из тех мест, где ему приходилось оставаться на ночлег в течение своего побега. Одни говорили, что волки могут передавать друг другу множество информации в форме завывания, другие твердили, что опытные охотники даже умеют понимать волчий язык, вплоть до того, что разбирают – самец или самка общается со стаей в данный момент. Но для Фенриса все завывания звучали одинаково, нагоняя уныние.
Ночной лес продолжал жить своей жизнью. Когда волчий вой стих в отдалении, на какое-то мгновение наступила тишина. Затем раздались звонкие трели соловья.
В этих краях водилось великое множество птиц, по их пению можно было даже сориентироваться во времени. Насколько было известно Фенрису, соловьи всегда предвещали рассвет.
Эльф вернулся к спальнику и заметил, что Хоук лежит на боку, свернувшись калачиком, и шевелит губами во сне.
Он лег рядом, досадуя, что не может развернуться к Мариан лицом: мешала фиксирующая повязка на плече. Приходилось лежать, повернув голову, чтобы разобрать, что же она бормочет.
Когда Фенрис думал о Хоук, вся его боль словно испарялась из тела, на долю мгновения, он даже забывал, кем является, погружаясь в ступор. Еще одна загадка для закаленного тренировками тела. Как эта девушка могла избавить его от боли одним своим присутствием?
Она все еще хмурилась: между бровей сложилась напряженная морщинка.
Эльф вдруг задумался о том, какие сны могут видеть маги? Говорят же, что они путешествуют в Тень? Что они там делают? Никогда, до этих самых пор, он не предполагал, что задастся такими вопросами, лежа рядом с одной из них.
Фенрис вдруг вспомнил беседу с Себастьяном Ваэлем. Едва они познакомились, в памятную эльфу ночь, поговорив на ступенях Церковного дворика, Фенрис сразу же ощутил возникшее между ними взаимопонимание. Ваэль умел слушать и оказался хорошим собеседником, а эльф стал чаще заходить в Церковь, находя его просто для того, чтобы рассказать ему о своей жизни, о той боли, которую пришлось пережить, бесконечно пытаясь найти причины жестокости, окружавшей его долгие годы.
Ваэль находил нужные слова.
Он не оправдывал дурных поступков других, но заставлял взглянуть на события иначе, под углом, о котором Фенрис и не задумывался.
Однажды, эльф застал его за чтением какой-то книги, весьма внушительных размеров, а поинтересовавшись содержанием, в ответ услышал историю о том, откуда появились демоны.
Ваэль говорил, что первыми творениями Создателя были духи, обитавшие на шпилях Златого града и, согласно Песни Света, абсолютно преданные ему. Создатель, однако же, оказался ими недоволен. У них не было никакого позыва к творению, и даже когда Создатель приказал им творить, у духов не хватало воображения, чтобы даровать своим созданиям жизнь.
Вскоре Создатель понял свою ошибку. Он создал духов подобными себе во всем, кроме одного – в них не было искры божественного. Тогда он изгнал их из Златого града в Тень и приступил к своему следующему творению, и творением этим оказались люди. Он создал мир с живыми существами, отделив его от Тени Завесой.
Его новые дети уже не могли произвольно изменять мир вокруг себя, а потому оказались вынуждены бороться за выживание. Видя это, Создатель наделил их душой – и с радостью наблюдал, как они растут и какую изобретательность демонстрируют.
Изгнанные духи наблюдали за этим, их захлестнула ревность, и однажды во сне они явились к живым обитателям мира и пригласили в Тень. Им хотелось узнать больше о жизни, они надеялись отыскать способ вернуть расположение Создателя, и через опыт смертных они постигли новое: любовь, страх, боль и надежду.
Духи преобразили Тень, дабы она напоминала мир живых. В ней появились новые сущности, что они постигли. Каждый дух отчаянно стремился заманить к себе как можно больше спящих, в попытке получить через них душу.
Но по мере того как могущество духов росло, некоторые из них стали высокомерно относиться к смертным. Такие духи побывали в самых черных уголках душ спящих. В их землях царили мучения и кошмары. Они знали, что смертных влекут места, отражающие их пороки. Оспорив, мудрость Создателя, духи объявили смертных творениями ниже себя.
Вобрав в себя все темное, что они видели, духи стали первыми демонами. Гнев, вожделение, праздность, похоть, гордыня – те темные уголки души, что дают демонам их силу, те крючки, которыми процарапывают они себе путь в мир живых.
Именно демоны стремились подчинить себе все живое, воздвигая в тени королевства кошмара и надеясь однажды обрушиться на стены самих небес.
Фенрис видел Тень лишь однажды, и там его с легкостью искусил один из многочисленных демонов, заставив пережить страх потери друзей снова и снова. При воспоминании об этом, тело до сих пор покрывалось мурашками, а странный озноб неприятно шевелил волосы на затылке.
Если маги попадают в Тень каждый раз, когда спят, как же они справляются с демонами, населяющими ее? Как это делает Хоук?
Он смотрел, как она беззвучно шевелит губами, и всё пытался разобрать, что именно. Иногда Хоук произносила какие-то отрывистые звуки, но те упорно не складывались в слова, не неся в себе никакого смысла. Фенрис занервничал, когда её вдруг начало трясти.
— Пускай впереди меня только тьма, но Создатель направит меня, — сначала она забормотала сквозь зубы, но достаточно отчетливо, — мне не суждено скитаться по неверным дорогам Загробного мира, ибо там, где Свет Создателя, нет тьмы, и ничто, сотворённое Им, не будет утеряно, — горячо продолжила Мариан, крепко зажмурившись и сжав руки в кулаки.
Фенрис испуганно сел на спальнике. На секунду ему почудилось, будто все голоса леса разом стихли, и на их поляну опустилось безмолвие. Оно было настолько оглушительным, что эльф вздрогнул от звука треснувшего в костре полена.
Хоук открыла глаза.
— Ты чего сидишь? — спросила она, поморщившись и потянувшись.
— Не спится, — он потер лицо рукой, отгоняя странное наваждение. Страх постепенно отступал.
— Ой, извини, я же уснула тут! — вдруг спохватилась Хоук и приняла вертикальное положение, — мне надо найти свой спальник!
— Он отсырел уже, рассвет скоро.
— Я всю ночь тут? — глаза Хоук расширились в удивлении, — как твоя рука?
— Нормально, — отмахнулся Фенрис. В голове вертелись сразу несколько мыслей, и каждая из них сбивала с толку. Хоук молилась. Зачем, венехедис, она это делала? Эльф впервые слышал от нее часть из Песни света. Хоук никогда не была религиозна в такой степени, чтобы твердить во сне молитву. И это странное ощущение тревоги. Стягивающее чувство страха, обрушившееся на него, в тот момент, когда он увидел ее беспокойный сон, что это было?
— Фенрис… Что случилось? — Хоук наклонила голову, пытаясь разглядеть его. Эльф попытался придать лицу безразличное выражение, но вышло из рук вон плохо. Да и с чего он вдруг решил, что может скрыть от Мариан что-либо?
— Ты зачем молилась во сне? — напрямую спросил он.
Хоук изменилась в лице, вмиг посерьезнев.
— Мне снятся нехорошие сны, — прямо ответила она, — я рассказала об этом Себастьяну. Он переживает из-за… ну ты понимаешь, — Мариан старалась даже вслух не произносить название магии, которой воспользовалась.
— И что, он велел тебе молиться, как только начнет сниться кошмар?
— Да… и знаешь, это… помогает. В какой-то степени. — Хоук опустила голову на колени и обхватила их руками, — магам вообще бывает сложно вернуться в реальный мир из царства … Тени. Найти тот момент перехода, отсечь ненужный посторонний… шум.
— Демонов. Ты хотела сказать демонов.
— Не суди об этом так, будто все знаешь, — огрызнулась Хоук, но затем тут же поправилась, — извини, просто то, что я говорю, немного личное. Для меня.
Фенрис пожал плечами и тут же поморщился: боль в плече мигом отозвалась, стрельнув в позвоночнике.
