Затерянные в солнце (СИ) - Волк Сафо (серия книг TXT) 📗
Ахар кое-как выпрямилась, хотя ее опирающиеся на клюку руки дрожали, а потом сиплым голосом провозгласила:
— Огненная, Гневная, Грозная, Жизнь Дарящая и Жизнь Отнимающая, смотрит вниз из обители мысли и силы на тебя, дочь Огня! Дерзнувшая добиться Ее божественной милости, ты обратила Ее взгляд на Себя, и теперь Она течет в твоих венах, стучит в твоем сердце, а Ее мысли звенят в твоей голове. Отныне и навеки ты, Лэйк дель Каэрос, дочь Илейн, дочери Фаил, несешь Ее волю и говоришь Ее голосом. Помни об этом и слушай Ее внимательно, потому что Гневная не прощает и карает страшно. Преклони колени, Дочь Огня! — Лэйк молча опустилась перед Способной Слышать на колени прямо в снег, и по рядам разведчиц прокатился довольный рев. Ахар возложила ей руку на голову и проговорила: — Я, Старейшая Способная Слышать Волю Богинь Каэрос, называю эту женщину царицей!
Поверх иссушенной покрытой старческими пятнами руки Ахар легла натруженная, разбитая работой, но все еще крепкая и сильная ладонь Мари.
— Я, Мани-Наставница Дочерей становища Сол Каэрос, называю эту женщину царицей! — проговорила она, часто моргая. Глаза ее были мокрыми и счастливыми, одна маленькая слезинка все-таки засияла кристалликом льда в первых рассветных лучах, вычерчивая дорожку на ее щеке.
По рядам глав сообществ прошло шевеление, и вперед протолкалась первая нагината Эйве. По традиции царицу должна была посвятить первая сообщества, из которого вышла сама царица, и Эйве, судя по ее сбитому с толку виду, еще не совсем понимала, что только что произошло. Она была не слишком высока и совершенно нехарактерного для Лунных Танцоров телосложения: гибкая, стройная, фигуристая. Сейчас ее темные глаза смотрели на Лэйк со смесью уважения и недоверия, и, когда ее крепкая мозолистая рука, исчерченная полосками шрамов, легла поверх руки Мани-Наставницы, Эйве выглядела настороженно.
— Я, первая нагината Лунных Танцоров Каэрос, называю эту женщину царицей, — довольно скомкано проворчала она, а потом покачала головой так, словно сама удивлялась тому, что произнесла это.
Последней была тонкая, нежная, покрытая бронзовым загаром, на котором плясали рыжие языки пламени, кисть Первой Жрицы Хельды. Ее обращенный на Лэйк взгляд горел обожанием и фанатичным блеском.
— Я, Первая Жрица становища Сол и всех земель Каэрос, называю эту женщину царицей! — проговорила она, и сплетение рук на голове Лэйк загорелось. Языки пламени взметнулись вверх и сразу же опали, и все четверо женщин отняли руки от ее головы, а потом Ахар проскрипела:
— Поднимись, несущая волю Роксаны царица Лэйк дель Каэрос! И пусть правление твое будет долгим и полным чистого огня твоей Богини!
Последние ее слова потонули в громогласном рокоте анай, и он был таким сильным, что Тиена почти что перестала слышать собственные мысли. Лэйк встала из снега и низко поклонилась всем четырем женщинам, а потом вскинула руку, приветствуя свой клан. Он ответил еще более громкими криками, в которых явно слышалось имя «Лэйк».
— Пфф! Вечное позерство! — закатила глаза Магара, но вид у нее был довольный.
Что же касается самой Лэйк, то ее лицо так и не изменило своего выражения. Словно все это не имело для нее ровным счетом никакого значения. Тиена прищурилась, задумчиво разглядывая ее. Ты же шла к этому всю жизнь, Лэйк. Почему же сейчас не испытываешь радости?
— Ну вот, а теперь можешь идти совещаться, — Ахар удовлетворенно кивнула Лэйк на шатер. — Теперь уже никто не сочтет твое слово бесправным. А церемонию и празднество мы отложим на завтра.
— Думаю, на более поздний срок, Мани, — покачала головой Лэйк. — Вот разобьем дермаков, тогда и отпразднуем. А пока еще не время.
— Как скажешь, царица, — отозвалась та, но в голосе ее звучало удовольствие.
— Ваше одеяние, царица! — Мари поднесла Лэйк шкуру сумеречного кота, сброшенную Лартой в снег. На ней до сих пор еще виднелись пятна крови Лэйк, которая пролилась во время Последней Епитимьи. То ли Ларта носила эти пятна как трофей, то ли просто забыла приказать отчистить.
Лэйк с поклоном приняла шкуру, покрутила ее в руках и усмехнулась, а потом передала стоящей рядом разведчице. Естественно, одеть ее из-за своих крыльев она не могла, а потому лишь поблагодарила Мари еще одним кивком. Настоящая царица, вдруг поняла Тиена. И все же до сих пор это не укладывалось в голове. Всего три месяца назад в Сером Зубе Лэйк выглядела совершенно иначе: собранной и серьезной, сильной, подающей надежды, но все еще не более, чем молодой разведчицей. Как же все изменилось за это время!
С другой стороны подошла Ута, костлявая, с вечным скептическим прищуром, сплевывая сквозь зубы. В руках, будто ребенка, она бережно держала долор Лэйк и наконечник странного копья, которым она сражалась с Лартой.
— Ваше оружие, царица! — Ута вдруг широко ухмыльнулась, и в голосе ее звучала гордость. Лэйк взглянула на нее и улыбнулась в ответ, а потом низко нагнула голову:
— Благодарю, первая Наставница Ута.
Та кивнула, вновь хмыкнув и сплюнув сквозь зубы, и заложила пальцы за широкий ремень штанов. Тиена вдруг поняла, что впервые в жизни видит, как Ута улыбается, а еще — что ей невероятно это идет. Улыбка сразу же скостила Уте десятков пять-шесть лет, и та теперь выглядела как нашкодившая девчонка, а совсем не как желчная, требовательная и въедливая Наставница Младших Сестер и Дочерей, какой ее знала большая часть собравшегося здесь молодняка.
— Пойдемте, — Лэйк совершенно по-хозяйски направилась к шатру командования, и Тиена двинулась за ней следом, дивясь на молодую царицу.
В прогретом за ночь шатре было тепло. Две большие чаши Роксаны на складных ножках стояли потухшими: та, что их разожгла, была мертва, и пламя угасло вместе с ней. Лэйк мимоходом взглянула на них, шепнула что-то себе под нос и провела над ними рукой, помещение сразу же осветилось, и от огня пошел теплый воздух. Тиена привычно прошагала к раскладному столу, на котором были беспорядочно навалены бумаги, карты и письменные принадлежности. Ларта не отличалась особенной аккуратностью, а до бумажной работы снисходила крайне редко, потому и порядка здесь не было. Лэйк мимоходом глянула на всю эту кучу, поморщилась и отодвинула себе раскладной стул на другой стороне стола. Делала она все это настолько привычно, будто тысячи раз сидела на месте царицы Каэрос в ее походном шатре.
Тиена опустилась на стул аккуратно, и он предательски скрипнул под ее весом. К тому же, стул имел противную склонность складываться прямо под ней от любого неосторожного движения, и сидеть на нем приходилось ровно. Тиена подозревала, что Ларта намеренно выделила для других цариц такие стулья: чтобы не забывали, что они здесь не дома, а в гостях. Магара плюхнулась на свой стул грузно, плюя на то, что он мог в любой миг сложиться, и вытянула под стол длинные ноги. Руфь спокойно уселась и выпрямила спину. Она всегда была ровная, словно палку проглотила, и, казалось, никогда не расслаблялась.
Сквозь тонкие стены до сих пор доносился рев разведчиц, но сейчас он уже был тише: Воины начали расходиться, раз приказа выступать не поступало. Это означало, что сегодняшний день они переживут, только вот перспектива встречи с восьмисоттысячной армией дермаков никаких особо радужных надежд не внушала, а потому Тиена вновь нахмурилась. Достаточно ли им будет сил, чтобы даже вместе с кортами остановить эту армаду? Хватит ли того, что у них уже было?
Лэйк сложила руки в замок на столешнице и подалась вперед.
— Теперь, когда со всеми формальностями покончено, мы должны обсудить наши дальнейшие действия, царицы, — в голосе ее звучала спокойная решимость, а взгляд единственного глаза перебегал с одного лица на другое. — Думаю, в течение часа сюда прибудет посольство от Тьярда, а, возможно, и он сам. Нам нужно подготовиться к встрече.
— Встречаться здесь — не лучшее решение, — покачала головой Руфь, глядя на Лэйк холодными глазами. — Каким бы союзником он Каэрос ни был, а делать ему в нашем лагере нечего. Поставьте шатер на нейтральной территории и говорите там. Иначе я немедленно покину расположение лагеря и заберу с собой своих дочерей.
