Иная. Песня Хаоса (СИ) - "Сумеречный Эльф" (читать полную версию книги TXT) 📗
«Нельзя было отдать их? Не простили бы долг?» — со злостью подумала Котя, злясь уже на мать, но тут же вспоминая, что не по ее вине она оказалась в лапах разбойников. Впрочем, если бы в качестве платы приняли ее заморское приданое, то всей этой истории и вовсе бы не случилось. Она бы уже давно заснула на жесткой лавке, а наутро пошла бы в коровник и курятник, возилась бы с безответной скотиной, разбрасывала зерно птицам, слушала горланящего дурным голосом старого петуха. И жизнь текла бы и текла по своему руслу, монотонно, серо, но безобидно.
Теперь же Котя лежала со связанными руками на шкуре, снег забился за шиворот и в растрепанные косы. Вскоре к ней двинулась огромная тень главаря. Лиходеи уже закончили дележку добычи, посетовали, что ее еще недостаточно.
— Добра мало с тобой оказалось, но ничего, откупишься собой, — ухмыльнулся Вхаро, наклоняясь над Котей и одним движением переворачивая ее на спину. Она невольно вновь брыкнулась, выгнулась всем телом и закричала под тряпицей, перетянувшей рот. Если бы не кляп, то попыталась бы и укусить.
Вхаро же сдавил ее шею и низко нагнулся над ней, а потом мерзкий влажный язык провел по мочке правого уха, главарь выдохнул шепотом:
— Если будешь смирной и понравишься мне, может, отгоню своих парней, останешься только моей. Подумай об этом.
Но Котя ни о чем не желала думать, она еще никогда не испытывала такого трепета и омерзения. Ей захотелось, чтобы огромное черное небо раскололось, и Барьер впустил всех самых страшных созданий Хаоса. Лучше уж пасть их жертвой, чем терпеть прикосновения грубых жилистых рук, покрытых сажей и кровью.
Вхаро жадно потянулся к ее сарафану, желая дотронуться до груди. Котя снова истошно закричала, хотя знала, что в лесу ее никто не услышит. Никто не придет! Перед глазами заплясали разноцветные узоры, неправильная вышивка. Накликала средняя жена — сгубили неверные стежки, не дали защиты. И под сердцем отчего-то нестерпимо жег девичий венчик. Кто она теперь? Не жена, не невеста — горькая пленница без заступничества духов.
Над ней только горели желтые глаза Вхаро, и все больше казалось, что он не человек. Котя была на грани потери сознания от отчаяния, тело ее заледенело, когда Вхаро все-таки дотронулся до нее, медленно сдавив бедро, пока сквозь одежду.
— Хороша. Не терпится испробовать, за что Вен Аур покинул Хаос. Но не дождется он своего приза, как не дождался я. В этом мире ожидания не оправдываются, — ухмыльнулся Вхаро, вновь бормоча нечто непонятное, да не как безграмотный разбойник.
О ком он говорил? Почему? Он словно совершал свою собственную месть. Но Котю не интересовали ничьи жестокие игры! Она бы с радостью в них не участвовала.
Внезапно сквозь заросли метнулась некая тень, разбойники подскочили со своих мест, запалили в костре факелы, озираясь. Тень вновь метнулась, кружа возле лагеря. Коте на мгновение почудилось, что она узрела знакомые оранжевые глаза и корону из ветвей на фоне развевающейся длинной шерсти.
— Вхаро, что это? — забеспокоились разбойники.
— Зверь. Волк, наверное, — словно беззаботно отозвался Вхаро, но тут же бросил Котю и обнажил меч.
Спустя миг один из разбойников истошно завизжал недорезанной свиньей — тень резко дернула за ноги его и утащила в темноту одним неразличимым рывком. Вскоре из-за деревьев донеслись звуки короткой борьбы, а потом на поляну в костер вылетела отгрызенная окровавленная нога в лапте, точно предупреждение остальным.
— Волк, говоришь?! — разом ухнули в оцепенении разбойники. Двое наугад пустили из луков стрелы, еще двое метнули копья, один замахнулся факелом.
— Хаос тебя возьми! Ты подпалил нашу землянку! — выругался на него другой, когда соломенная влажная крыша занялась огоньками пожара. Но вот вновь через тусклые блики пламени метнулась тень с горящими глазами, и новый разбойник рухнул навзничь с перегрызенным горлом.
— Взять его! Взять! — зарычал Вхаро, размахивая мечом. — Эй, зверь! Выходи! Сразимся как мужчины!
«Мужчины… Кто из вас сражался как мужчина? Нападаете, как свора одичалых собак», — со злостью подумала Котя, и она радовалась, лицезрев смятение на перекошенных рожах. Главарь же словно не испугался, хотя его ватажники сжались у костра, словно считая, что пламя защитит их. Поздно — все духи давно отвернулись от бесчестных лиходеев.
— Это тварь не нашего мира… За нами пришел… Хаос! — дрожащим голосом пробормотал разбойник, которому удалось сбежать с Отвернутых островов.
— К Хаосу из какого мира! У тебя есть клинок! — оборвал его Вхаро и со страшным оскалом кинулся в темноту. Казалось, скоро полетит и его рука или нога, но нет, очевидно, он сцепился с тенью, и как-то выдерживал ее молниеносные атаки. Зверь же не сдавался и не уходил, он хрипел и выл, словно шаг за шагом пробиваясь к лагерю.
«А что если он охранял меня все это время?» — подумала Котя, вспоминая, какое странное умиротворение ощущала каждый раз при появлении оранжевых глаз среди чащи, пусть потом и тревожилась. Но теперь она желала победы безвестной тени, загадочному пришельцу. Из зарослей же доносилось жадное рычание и звуки борьбы. Разбойники не видели, что там творится, но вот один из них крикнул:
— Надо помочь Вхаро!
И они ринулись вперед, размахивая клинками и мечами. Котя тем временем кое-как сумела встать на ноги. Ее бросили без присмотра, и она не раздумывала, что происходит за ее спиной — доносились крики, лязг оружия и страшный рык. Почудилось, будто уже не одного, а двух диких зверей.
Котя добралась до костра и схватила оставленный кем-то короткий кинжал, тут же принимаясь торопливо резать веревки. Вскоре постылые путы отпустили ее, она вытащила тряпицу изо рта, глотая воздух полной грудью; стремительно схватила пуховый платок и два золотых браслета из выпотрошенного сундучка. И кинулась в неизвестность, в противоположную сторону от разбойников.
Звуки борьбы доносились из-за спины, но ее больше никто не хватился. Ноги подкашивались, вязли в глубоком снегу, Котя заставляла себя бежать, быстрее и быстрее. Несколько раз хотелось упасть и умереть, заснуть в снежной постели навсегда — слишком больно пекло в груди, ледяной воздух ободрал горло и растрескавшиеся губы, на глазах замерзали слезы. Но беглянка непреклонно двигалась вперед, вновь сжимая в правой руке кинжал, на левой поблескивали бесполезные золотые браслеты. Она не ведала, куда ее увезли и золото, возможно, помогло бы добраться до дома. Только где этот дом?
Она блуждала по лесу в кромешном мраке, перебиралась через коряги и бурелом в поисках дороги. Больше всего Котя боялась вернуться случайно к лагерю разбойников. Но что-то подсказывало ей: лиходеи не уцелели, никто из них больше не устроит засады. Но что же создание Хаоса? Не выслеживал ли монстр одинокую потерянную странницу?
Котя прислушивалась к стонам ветра в застывших ветвях, к скрипу снега под промокшими валенками — больше не доносилось ни единого звука. Во мраке глаза уже не помогали, Котя шла ощупью, натыкаясь на стволы и трухлявые пни. Один раз она едва не провалилась в мелкое болото, под ногами затрещал лед, плюхнулась лопнувшим пузырем густая жижица.
«Надо дождаться утра», — подумала она, когда добрела до неглубокого оврага, который защищал от ветра. В нем вроде бы не обитало диких зверей, поэтому Котя устало забралась под свисавшие корни дерева. Объятья их клокастых лап немного ограждали от стужи. Но ночной хлад неизбежно заползал под одежду. Усталые ноги нестерпимо гудели, колени дрожали, ступни горели, а сидеть на корточках оказывалось еще тяжелее, чем брести, прокладывая неверные тропинки.
«Как бы теперь не замерзнуть насмерть», — думала Котя, дыша на онемевшие пальцы, пытаясь шевелить ими. Пуховый платок кое-как согревал голову и плечи, но сарафан и зипун прилипли к разгоряченному бегом телу, и теперь капельки пота начали постепенно остывать, отчего пробегали волны озноба. Котя еще надеялась выбраться живой, после всего, что случилось, после ее чудесного освобождения.
