Рапсодия (ЛП) - Таласса Лаура (лучшие книги .TXT) 📗
— Не-а, фрукты. Меня посетила мысль, что сегодня отличный день, чтобы начать заниматься фигурами к пляжному сезону, — говорю я и бросаю коробку пончиков на стол нашей приемной, взметнув небольшое облако пыли. Напоминание: нужно протереть пыль в приемной.
— В задницу фигуру к пляжному сезону. — Темпер выходит из кабинета и смотрит на меня, словно я богохульствую. — Думаешь, я хочу выглядеть, как тощая шл…
Он бросает взгляд на коробку с пончиками.
— Я взяла старые добрые пончики с голубикой и желе, — говорю я, протягивая ей кофе. — На фиг фрукты.
Она фыркает.
— Сучка, мне нравиться ход твоих мыслей.
— И мне тоже, лапочка, — говорю я, направляясь в свой кабинет.
Офисы остались неизменными с того момента как пять лет назад, ночью после вручения дипломов, мы упаковали вещи и практически сбежали из Академии Пил, школы-интерната, для чего-то намного лучшего. И по-прежнему они вызывают это взволнованное, безрассудное чувство, что и тогда, когда мы вдвоем убежали — я от прошлого, а Темпер от судьбы — и стремились сделать для себя что-то новое. Я улыбаюсь, увидев на своём столе чек за предыдущее задание. Я сажусь в кресло и, взяв чек, кладу его в сумку. Надеюсь, Микки, хреновый сын, хорошо ведёт себя с матерью. Не всем выдалось иметь маму.
Закинув ноги на стол, я включаю компьютер, и в ожидании, когда он загрузится, листаю сообщения на рабочем телефоне. Одно с прошлого задания, от Шона, который следил за одним из моих клиентов. Мы с Темпер влезли не в своё дело и, очевидно, произвели неизгладимое впечатление, судя по красноречию сообщения. Я удаляю это и перехожу к следующему. Три сообщения от потенциальных клиентов. Я беру блокнот и записываю имена и контактные данные, которые мне оставили.
И вот, наконец-то, последнее сообщение. Я напрягаюсь всем телом, когда слышу теплый, хриплый голос.
«Малышка, я не расстанусь с тобой. Только не так. Когда я вернусь, мы обо всем поговорим». — Я выпрямляюсь, словно лом проглотила. Нет, нет, нет. «А пока», — продолжается сообщение, — «я потянул за кое-какие ниточки и внес Торговца в список самых разыскиваемых личностей».
Он же, десятка.
Дерьмо.
Именно этого я так опасалась. Илай лезет в мои дела и делает их своими. Как только загружается компьютер, я открываю сайт Политии и перехожу в список самых разыскиваемых людей. В списке примерно за сотню пунктов, но на первом плане десятка самых разыскиваемых, фото которых размещены напротив имен. Под номером три: Торговец (настоящее имя неизвестно).
— Ублюдок, — бормочу я, пиная картотеку, стоящую рядом. Не знаю, почему я так обеспокоена. Торговец мог справиться со своими проблемами, а я со своими. Или могла, до тех пор, пока не связалась с альфа-блядь-самцом. Я смотрю на эскиз лица Деса. В Политии даже нет фото Торговца, а на самой картинке… он может быть каким угодно. Единственное, что они знают точно — серебристые глаза и белые волосы. Чего, если честно, вполне достаточно. Я кликаю на ссылку, задаваясь вопросом, скольких женщин-офицеров Илаю пришлось умаслить, чтобы включить Торговца в десятку. Дес всегда был в списке разыскиваемых преступников, но я не припомню, чтобы он находился так высоко. На открывшейся странице все его данные и более подробное описание. И в отличие от рисунка Деса, они кажутся, более точными, включая даже рукав татуировок. Однако там не упоминается об остроконечных ушах и крыльях.
Они не знают, что он фейри. Но всё же, располагают важной информацией.
Я открываю нижний ящик стола и достаю бутылку «Джонни Уолкера». Сегодня один из тех дней. Спустя минут пять в кабинет заходит Темпер. Заметив, что я пью, она тянется к бутылке и я, нехотя, подвигаю её к ней.
— Что случилось, цыпа? — спрашивает она, пригубив виски. Она знает, если на сцену вышел Джонни, то случилось, что-то плохое. Я втягиваю воздух сквозь зубы и трясу головой. Она морщится от обжигающего напитка и ждет, когда я скажу хоть что-нибудь. Я опускаю взгляд на браслет.
— Меня настигло прошлое.
Она подвигает бутылку обратно ко мне.
— Мне нужно кому-то сделать больно? — серьезно спрашивает она. Мы с Темпер близки, насколько могут быть друзья, и вместе со старших классов школы. В основе нашей дружбы, своего рода договор — не касаемся будущего, которого она не хочет, и не тащим меня в прошлое, которое я хотела забыть. Никогда не касаемся.
— Илай уже опередил тебя, — едко говорю я.
— Илай? — выгнув бровь, говорит она. — Подружка, ты разбила мне сердце. Сначала друзья, а парни потом, помнишь?
— Я не просила его ввязываться. Я порвала с ним, а потом он стал предлагать…
— Что! — Она хватается за стол. — Ты порвала с ним? И когда ты собиралась мне рассказать об этом?
— Сегодня. Я собиралась рассказать тебе сегодня.
Она качает головой.
— Сучка, ты должна была позвонить мне.
— Я была занята, разрывая отношения.
Она садится на край стола.
— Черт, Илай перестанет давать нам скидку.
— Ты из-за этого так расстроилась? — спрашиваю я, делая очередной глоток виски.
— Нет, — отвечает Темпер, — Я рада, что ты отрастила вагину и порвала с ним. Он заслуживает лучшего.
— Я собираюсь запустить в тебя бутылкой.
В примирительном жесте она поднимает руки вверх.
— Да шучу я. А теперь серьёзно, ты в порядке?
Я еле сдерживаюсь, чтобы снова не посмотреть на экран компьютера.
— Честно? — выдыхаю я. — Не имею не малейшего представления.
Я делаю приличный глоток вина, когда задняя дверь открывается и входит Торговец.
— Опять пытаешься утопить в стакане чувства, ангелочек?
У меня чуть сердце не выскакивает из груди при виде его в черной приталенной рубашке и потертых джинсах. Я ставлю бокал и книгу, которую читала.
— Опять? — спрашиваю я, выгнув бровь. — Откуда тебе знать, как я справляюсь с чувствами?
— Слухи, — ласково говорит он.
Я прищуриваюсь.
— Ты что, следишь за?..
Я замолкаю на полуслове, когда Торговец подходит и забирает бокал, после чего направляется к раковине и выливает содержимое.
— Эй, — говорю я. — Это дорогое бургундское вино.
— Уверен, твой бумажник рыдает, — говорит он без угрызений совести.
Я иду за ним на кухню.
— Ты не должен выливать хорошее вино из принципа.
Он отходит от раковины, и я ахаю, когда бутылка вина поднимается с кофейного столика и, паря, пересекает гостиную и кухню, приземляясь прямо в руки Торговцу. Он переворачивает её, и я слышу, как из горлышка в фарфоровую раковину льется дорогое вино.
— Ты что, блин, творишь? — Я слишком потрясена его дерзостью, чтобы сделать что-то иное, кроме как стоять и пялиться на исчезающий в сливе водоворот вина.
— Не так надо решать проблемы, — говорит Торговец, протягивая мне уже пустую бутылку. Первую вспышку гнева затмевает шок.
— Я выпила стакан вина, псих, а не всю проклятую бутылку.
Он бросает бутылку в раковину, и я подпрыгиваю от звука бьющегося стекла.
— У тебя стадия отрицания. — В глазах Деса пылает злость, когда он грубо хватает меня за запястье и касается бусины.
— Что ты делаешь? — От трепета у меня бешено колотится сердце.
— Забочусь о тебе, — говорит он, все еще буравя меня взглядом.
Не сумев сдержаться, я смотрю на его руки, потому что от выражения лица Торговца меня передёргивает. Под его пальцами бусина исчезает.
Я выгибаю брови. Неважно, что он попросит в оплату, я знаю, что мне это не понравиться.
— Ты скажешь, во что обойдется мне эта бусина?
— Скоро сама поймешь.
Глава 7
Ноябрь, восемь лет назад
После того, как на прошлой неделе мы с Торговцем погуляли — всего лишь выпили кофе и поели булочек — стали проводить половину вечера в моей общаге, а другую половину в пекарне на другом конце острова Мэн. Торговец старательно придерживается платонических отношений, хотя платит за кофе и французские макаруны, которые я заказываю во время каждого визита в кафе «У Дугласа», лучшую пекарню на острове Мэн. К тому же большинство ночей прошедшего месяца он проводил со мной. Это неуместно, но я не хочу ничего менять.
