Бар «Безнадега» (СИ) - Вольная Мира (читать бесплатно полные книги txt) 📗

Сложно сдерживаться. Я голоден, я раздразнен Мизуки, разозлен ведьмами, меня бесит Амбрелла и эгрегор, всплывший, как дерьмо в привокзальном сортире, меня вымораживают светлый и Доронин... Но Дашка важнее всего этого, в тысячу, в миллион раз важнее.

И я тяну осторожно пламя в себя, удерживаю всхлипывающую, но не вырывающуюся мелкую, ощущаю губами жар, возвращающийся от ведьмы. В моем рту угли, в Лебедевой мое пламя.

Мелкая заражена сильнее, чем можно было бы предположить, чем казалось на первый взгляд, поэтому мне снова приходится выдохнуть ей в рот.

Сколько же этого дерьма тогда в Лис?

Огонь все течет и течет, находит и находит новые струпья, новые очаги, возвращается и снова скользит в Лебедеву. Лис шепчет мелкой что-то успокаивающее, все еще гладит плечи. Дашка плачет от боли и, возможно, страха, я ощущаю дрожь в ее теле. Хочется закончить быстрее, перестать ее мучить, но и оставить хоть крупицу дряни в ней я не могу. Поэтому продолжаю с выдохами отдавать ей пламя, со вдохами забирать.

Это длится еще какое-то время, пока огонь не возвращается ко мне таким же, каким ушел, без привкуса затхлости, пепла и гнили.

Я осторожно отстраняю от себя Лебедеву, поддерживаю, помогая усесться назад на диван, опускаюсь на корточки и заглядываю в глаза. Лис вытирает мелкой слезы. Лебедева на меня не смотрит, на действия Лис никак не реагирует, дышит немного сбивчиво и прячет пальцы в рукавах бесформенной толстовки.

- Дашка, прости, - вздыхаю, беря все же мелкую за руку. – Если бы можно было по-другому, я бы сделал по-другому, честно.

Ее взгляд остается стеклянным и ничего не выражающим, она смотрит сквозь меня, кажется, что не слышит или не хочет слышать, даже не моргает, только немного ровнее становится дыхание.

- Дашка, - я вздыхаю. Не знаю, что нужно сказать и что сделать, чтобы убрать это выражение с ее лица: полное безразличие, почти пугающее. Если бы Дашка оставалась человеком, скорее всего этого поцелуя она бы не пережила, но Дашка не человек, и я не мог ей навредить так сильно, чтобы это обернулось лоботомией.  

- Целоваться с тобой, Зарецкий, - медленно начинает она, все еще смотря сквозь, — это все равно что целовать брата, - взгляд наконец-то на мне, - мерзко. Знаешь, я как будто схватилась рукой за мокрую дверную ручку кабинки толчка в каком-нибудь Маке, - дерганое движение тонких плеч.

И я выдыхаю с облегчением, позволяю себе немного расслабиться.

- Ты же хотела, чтобы все по шаблону, - усмехаюсь неуверенно, потому что не до конца понимаю, какой реакции ждать.

- Типа бойся своих желаний, да? – вздергивает она бровь, пробуя улыбнуться, и тут же морщится, потому что наверняка все еще ощущает жжение на губах.

- Я не это имел в виду. Прости.

- Да… в общем-то, мне не за что тебя прощать, - смотрит будущая верховная немного удивленно. – Неприятно и в целом мерзко, но не настолько, чтобы это сильно ранило мою ванильную душу, - все-таки усмехается Лебедева через боль.

- Надо было предупредить? – задумчиво спрашивает Элисте.

- Нет, - после недолгого раздумья качает мелкая головой, - я бы тогда тряслась, как мартовский заяц в эпилептическом припадке. А вот напоить меня можно было. Ты очень неловко и неумело заботишься, Аарон, - она вдруг склоняется ко мне, утыкается лбом в мой, - как-то у тебя все слишком… прямолинейно…

- Я учусь, - согласно киваю. – Могу попробовать учиться быстрее.

- Не думаю, что это необходимо на самом деле. Просто мои наблюдения. И я ценю все то, что ты для меня делаешь и делал. А немного боли… это просто немного боли. Не сахарная, не растаю. Вот только… - Лебедева отстраняется, поворачивает голову к Лис, - как ты это терпишь каждый раз, ведь…

- О нет, - смеется коротко Громова, - Зарецкий не всегда целует так. Точнее, чаще он целует не так.

- Без подробностей, - вскидывает мелочь руку, притворно хмурясь. – Это точно будет лишним. Мне все-таки еще предстоит пережить и принять поцелуй с «братом», не стоит добавлять туда лишних подробностей ваших с ним отношений.

- Да я и не собиралась, - Лис плавно поднимается на ноги, подходит к шкафу, а через миг возвращается со стаканом воды для Дашки, бросает короткий задумчивый взгляд в мою сторону, а после снова поворачивается к мелочи. – Ты можешь спуститься вниз, к Вэлу и ведьмам.

Мелкая щурится, о чем-то думает несколько мгновений, переводя взгляд с меня на Лис и обратно, осторожно высвобождая свою руку.

- Окей, - в итоге чуть дергает девчонка уголками губ, с благодарностью принимая стакан и поднимаясь на ноги.

Я провожаю узкую спину взглядом, пока за ней не закрывается дверь.

- Спасибо, - говорю Лис. Громова просто плечами пожимает. Она знает, что с ней мне будет сдерживаться сложнее, она понимает, что ей самой будет непросто сдержаться, и поэтому отправила мелкую вниз.

Я сажусь в кресло, притягиваю к себе на колени Громову и заглядываю в лазоревые глаза.

- Готова?

- Насколько это возможно, - Лис сама открывает рот, сама подается вперед, сама прижимается к моим губам.

Черт!

Я ищу те же пятна, что были в Дашке, но… к моему и ее удивлению в Лис ничего нет. Она чиста, скорее всего, потому что я вытащил все, что можно, еще в тот раз, когда она лежала на диване с умирающим псом внутри.

Дважды черт!

Потому что мне надо выжать из северной все, что она знает, отправить Дашку на время к Данеш, собрать мозги в кучу и понять, как грохнуть эгрегора, но вместо всего этого я способен только на то, чтобы вдавить в себя в Громову и превратить простое прикосновение губ в поцелуй. Сминать терпкие губы Эли и гладить ее спину сквозь тонкий свитер, пересчитывая хрупкие позвонки. В этом всем действительно какая-то магия, какая-то мистика, как тайное знание: в ее ответных движениях и прикосновениях, в напряжении, что постоянно висит между нами, в прерывистых вдохах и выдохах, во всем, что она делает, как говорит и как смотрит.

- Спасибо, что заботишься о Дашке, - шепчу, прижимая Эли к себе, когда воздуха перестает хватать совсем, когда понимаю, что еще чуть-чуть и разложу Лис на столе в кабинете, и хрен кто меня остановит: потоп, пожар, конец света, кара небесная.

- Я не умею заботиться, Аарон, - шепчут в самое ухо истерзанные мной губы. И я хочу хмыкнуть на это заявление, но сдерживаю себя в последний момент, потому что уверен, что Элисте серьезно. Это отрезвляет сильнее, чем просто дурацкое «надо».

- Кто сказал тебе?

- Жизнь, наверное, - пожимает она плечами, отстраняясь. – Я одна… Была одна, - тут же поправляется под моим нахмуренным взглядом и поднимается на ноги. – Просто не о ком было заботиться, просто никто меня этому не учил. Я только разочаровывать умею.

Снова эта ее фраза. Непонятная, колючая.

- Лис?

- Я отталкиваю от себя… всех, Аарон. Так же, как это делаешь ты, закрывшись в «Безнадеге», так же, как делает Дашка. Я бешу Доронина, с некоторых пор бешу Мару, даже Сэма бешу. Не знаю… - она снова быстро и отрывисто пожимает плечами. – Может, дело во внешности, может, еще в чем-то, но… иные и люди, которые меня окружают, постоянно думают обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Постоянно забывают, кто во мне живет, не помнят о том, что я собиратель. Прежде всего собиратель, а потом уже все остальное. Не совершай той же ошибки, - бросает она через плечо и поворачивает ручку двери. – Нам нужно вниз. Тебе еще эту дрянь из Мизуки и Данеш доставать, если ты хочешь оставить Дашку с ними.

- Ты не права, - качаю я головой, поднимаясь следом. Но об этом мы поговорим потом. Не знаю, кто вбил Лис в голову все вот это вот, но доставать, видимо, придется мне.

Пока мы спускаемся, я успеваю набрать Волкова и немного скорректировать план, с учетом новых вводных. Гад уверяет, что его парни справятся, и причин не верить у меня нет. Ребята Волкова действительно знают свое дело и действительно умеют пользоваться мозгами по прямому назначению.

Ответный телефонный звонок раздается практически сразу после того, как я заканчиваю с ведьмами – в Данеш и Тире лишь крохи, а вот с Мизуки Ховринка повеселилась знатно, поэтому после меня ведьма едва ли может держать голову ровно. Голос Волкова звучит удовлетворенно и немного раздраженно. Он бросает короткое: «Закончили», требует деталей и спрашивает, когда мы будем. Поэтому приходится хоть и быстро, но все же подробно объяснить, чего я именно жду, что собираюсь делать и до чего мы тут досоображались на троих. Волков матерится в трубку так высокохудожественно, что чуть не прошибает меня на слезу.