Башня Рассвета (ЛП) - Маас Сара (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Ей нравились такие вещи. Она наслаждалась ими.
И он был так околдован ею, этой женщиной, которая была живым пламенем. Он был готов оставить все позади. Честь. Клятвы, которые он дал.
Ради этой надменной, развязной, самодовольной женщины он разрушил часть себя.
И после этого она ушла, как будто он был сломанной игрушкой.
Прямо в объятия этого принца Фэ, который появился из темноты. Который подошел к этому шезлонгу на балконе и сел на него.
Ее полуухмылка изменилась. Ее глаза заискрились.
Со смертельным, хищным интересом она сосредоточилась на принце. Казалось, она засияла ярче. Стала более осознанной. Более сконцентрированной. Более…живой.
Огонь и лед. Конец и начало.
Они не прикасались друг к другу.
Они только сидела на этом кресле, между ними завязался негласный разговор. Как будто они наконец-то нашли отражение самих себя в мире.
Он ненавидел их.
Он ненавидел их за эту легкость, эту энергию, это чувство завершенности.
Она разрушила его, разрушила его жизнь, и затем отправилась прямо к этому принцу, как будто она переходила из одной комнаты в другую.
И когда это все пошло к черту, когда он отвернулся от всего, что он знал, когда он солгал тому, кто больше всего придавал значение ее секретам, она не была здесь, чтобы сражаться. Помочь.
Она вернулась только через несколько месяцев и бросила это ему в лицо.
Его бесполезность. Его никчемность.
«Ты напомнил мне о том, каким должен быть мир. Каким может быть мир».
Вранье. Слова девушки, которая была благодарна ему за то, что он предложил ей свободу, за то, что он толкал и толкал ее, пока она снова не закричала на этот мир.
Девушки, которая прекратила существовать в ту ночь, когда они обнаружили тело в кровати.
Когда она расцарапала его лицо.
Когда она попыталась всадить кинжал в его сердце.
Хищник, которого он видел в этих глазах… он был спущен с поводка.
Не было никаких препятствий, которые могли бы сдержать ее. И слова, такие как честь, долг и доверие, они исчезли.
Она распотрошила того куртизана в туннелях. Она позволила человеческому телу упасть, закрыла свои глаза, и выглядела точно так же, как в том порыве страсти. И когда она снова открыла глаза…
Убийца. Лжец. Вор.
Она все еще сидела на шезлонге, принц Фэ рядом с ней, они оба наблюдали за этой сценой в туннеле, как будто они были зрителями в спорте.
Наблюдали, как Арчер Финн резко падает на камни, кровь разливается вокруг него, лицо напряжено от шока и боли. Наблюдали за Шаолом, которые стоял здесь, не имея возможности двигаться или говорить, как будто она дышала этой смертью перед собой, местью.
Когда Селена Сардотин закончила, он полностью разбился.
Он все еще пытался защитить ее. Вытащить ее из всего этого. Искупить.
Ты всегда будешь моим врагом.
Она прокричала эти слова с яростью десяти лет.
И она имела в виду именно это. Имела это в виду, как и любой ребенок, который потерялся и пострадал от рук Адарлана.
Как и Ирэн.
Сад появился в другом углу темноты. Сад и коттедж, мать и смеющийся ребенок.
Ирэн.
Вещи, которые он не видел, появлялись. Человек, которого он не ожидал найти.
Здесь, в темноте… вот она.
И даже здесь он провалился. Поступил неправильно и с ней, и с Несрин.
Он должен был ждать, должен был уважать их обоих достаточно для того, чтобы закончить с одной и начать с другой, но он предположил, что и в этом тоже облажался.
Аэлина и Рован оставались на этом шезлонге под солнечным светом.
Он увидел, как принц Фэ нежно, благоговейно, взял руку Аэлины и перевернул ее. Подставляя ее запястье солнцу. Обнажая слабые следы от кандалов.
Он увидел, как Рован погладил эти шрамы большим пальцем. Увидел огонь в глазах Аэлины.
Снова и снова Рован поглаживал эти шрамы пальцем. И маска Аэлины соскользнула с нее.
В этом лице был огонь. И ярость. И коварство.
Но и печаль. Страх. Отчаяние. Вина.
Стыд.
Гордость, надежда и любовь. Вес бремени, от которых она бежала, но теперь…
«Я люблю тебя».
«Прости».
Она пыталась объяснить. Сказала это так прозрачно, как только могла. Дала ему правду, чтоб он смог собрать все вместе, когда она ушла, и понять. Она имела в виду эти слова.
«Прости».
Простить за ложь. За то, что она сделала с ним, с его жизнью. За клятву, что она выбрала его, будет выбирать его, несмотря ни на что.
«Всегда».
Он хотел ненавидеть ее за эту ложь. За это ложное обещание, которое она выбросила в туманных лесах Вендалина.
И все же.
Здесь, с этим принцем, без маски… Это было дно ее ямы.
Она пришла к Ровану со сломанной душой. Она пришла к нему такой, какая она есть, какой она никогда не была с кем-то. И она вернулась целая.
Тем не менее, она ждала — ждала, чтобы быть с ним.
Шаол желал Ирэн, взял ее в своей постели, не особо думая о Несрин, но Аэлина все-таки…
Она и Рован смотрели на него сейчас. Оба, как будто он животное в лесу. Но их глаза полны понимания. Знания.
Она влюбилась в кого-то другого, хотела кого-то другого — так же сильно, как он хотел Ирэн.
И все же это была Аэлина, безбожная и непочтительная, но она уважала его. Больше, чем он уважал Несрин.
Аэлина кивнула подбородком, как бы говоря «да».
И Рован… Принц позволил ей вернуться в Адарлан. Чтобы помочь своему королевству, но также для того, чтобы она сама решила чего хотела. Кого она хотела. И если бы Аэлина выбрала Шаола вместо него… В глубине души, он знал, что Рован бы отступил. Если бы это сделало Аэлину счастливой, Рован ушел бы, даже не сказав ей, что он чувствует.
Стыд давил на него, тошнотворный и масляный.
Он называл ее монстром. За ее силу, ее действия, и все же…
Он не винил ее.
Он понял.
Возможно, она и обещала что-то, но… она изменилась. Ее путь изменился.
Он понял.
Он обещал Несрин — или это подразумевалось. И когда он изменился, когда его путь изменился; когда появилась Ирэн…
Он понял.
Аэлина мягко улыбнулась ему, когда она и Рован обратились в солнечный луч и исчезли.
Оставляя красный мраморный пол, кровь, сливающуюся с ним.
Голова грубо бьется о гладкую плитку.
Принц кричит в агонии, ярости и отчаянии.
«Я люблю тебя».
«Иди».
Если говорить о переломном моменте, то это был он.
Когда он развернулся и побежал. И оставил своего друга, своего брата, в этой комнате.
Когда он побежал от этой битвы, от этой смерти.
Дорин простил его. Не держал на него зла.
Но это не отменяло того, что он убежал. Оставил его.
Все, что он планировал, пытался сберечь, все это разрушилось.
Дорин стоял перед ним, руки в карманах, слабая улыбка была на его лице.
Он не был достоин служить такому человеку. Такому королю.
Тьма отодвинулась дальше. Открывая взору эту кровавую комнату совета. Принца и короля, которым он служил. Показывая то, что они сделали. С его людьми.
В этой камере под замком.
Как Дорин улыбался. Улыбался, когда Ресс закричал, а Брулло плюнул ему в лицо.
Все это — его вина. Каждая секунда боли, эти смерти…
Оно показало ему руки Дорина, когда они орудовали этими инструментами под замком. Как брызнула кровь и раскололась кость. Недрогнувшие, чистые руки. И эта улыбка.
Он знал. Он знал, догадался. Ничто это не исправит. Для его людей, для Дорина, оставшегося жить с этим.
Для Дорина, которого он бросил в этом замке.
Темнота показывала ему этот момент снова и снова.
Как Дорин не отступил. Как он раскрыл свою силу, что было равно смертному приговору, и дал ему время бежать.
Он так боялся — так боялся магии, потери, всего. И этот страх… все равно толкнул его на это. Заставил его пойти по этому пути. Он так сильно сопротивлялся, сражался против этого, и это стоило ему всего. Слишком поздно. Было слишком поздно, чтобы видеть ясно.
