Выбор ведьмы (СИ) - Кащеев Кирилл (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
Безгласная сущность, некогда бывшая Иркой Хортицей, стекла под корни деревьям и поднялась над ними невидимым и неощутимым призраком. Она снова стояла в Мертвом лесу, но это был совсем иной Мертвый лес! Деревья его были рыжими, как лисий хвост, и… Они целиком были рыжими! Рыжие стволы, рыжие корни, рыжие листья, будто налитые огнем. Они никогда не опадали, эти листья, и не появлялись вновь, на этих деревьях не набухали почки, мелкое зверье не шуршало под корнями, и птицы не вили гнезд. Лес стоял вот таким огненно-рыжим и неподвижным и под снегом, и под дождем, а рядом застыл мертвый город, и нарывом выпирал из зараженной земли саркофаг, под которым пульсировала, жадно искала лазейки невидимая смерть. По холму, тихо плача, как обиженный ребенок, полз покрытый язвами заяц. Вот он застонал последний раз — долгим, полным тоски и бессильного упрека стоном — и замер, чтобы больше не шелохнуться. Только ветер шевелил серую шерсть, открывая проплешины шкуры там, где шерсти уже не осталось.
— Это Припять! Чернобыль… — Стоящий на холме смуглый мужчина с волнистыми волосами и короткой бородой простер руку, и злой, несущий семена погибели ветер взвихрил его золотой плащ, накинутый поверх пышных восточных одеяний. Симаргл повернулся к витающей в воздухе невидимой Ирке, и она снова утонула в гневном взгляде.
Тик-так-тик-тик… Замелькали, нарастая, цифры в возникшем перед ее глазами пластиковом окошке. Ветер понес ее прочь, вышвырнув над серым, как старая засохшая грязь, озером между изъеденными скалами. Вода в озере была неподвижна и мертва, ни рыба не рассекала его вод, ни птица не спускалась к нему, ни самое мелкое насекомое не тревожило серую глянцевую поверхность. Только ветер иногда заставлял озеро морщиться, тяжело, будто оно было налито не водой, а маслом.
Так-так-тик-так… Стрекотание невидимого счетчика Гейгера стало нестерпимым!
— Ядерный полигон в Семипалатинске, — возникая на круче над озером, сказал Великий Пес. Он накинул свой роскошный плащ на руку и наклонился, поднимая камень. Поверхность камня была изглодана, точно обожжена кислотой, а покрывающая его редкая плесень шевелилась, словно пытаясь дотянуться до держащей камень руки.
Снова движение — на этот раз Ирку поволокло под землю. Вокруг все тряслось от близкого гудения и лязга громадного завода. Кап-кап-кап… просачивалась сквозь землю черная маслянистая жидкость. Крохотный кротенок в заботливо застеленном листьями гнезде слабо и бессильно, точно в последний раз зовя на помощь, открыл розовый ротишко… и умер, упав среди своих уже мертвых братьев и сестер.
Ирку рвануло вверх, протащило сквозь пересушенную, пропитанную ядом землю… и вышвырнуло в степи, посреди отчаянно мчащегося стада. Длиннорогая антилопа с совсем человеческим криком метнулась вперед, прикрывая собой детеныша. Сверху нарастал рокот вертолетных винтов. Ирка задрала голову… Она даже увидела их: веселых, радостно улыбающихся молодых мужчин в летных очках. Один из них показал большим пальцем вниз… и пулеметные турели под брюхом вертолета шевельнулись… Ирка вскрикнула и кинулась наперерез — не дать, остановить… Ее снова поволокло прочь, но она еще успела увидеть, как хлестнувшие по стаду очереди разносят в кровавые ошметки и антилопу, и ее малыша.
Ирку выбросило в толще морской воды, где тысячи рыб метались, пытаясь ухватить хоть глоток воздуха и лучик света сквозь расползающееся по поверхности черное нефтяное пятно. Щупальца нефти тянулись все дальше и дальше, как у огромного черного паука. На дне океана плакала навзрыд, рыдала по своим погибающим детям Матерь Рыб. И снова вверх! Переливалось в жарких лучах лазурное южное море, а песок пляжа был как золотая оправа прекраснейшего среди сапфиров. На берегу сидел черепашонок с вывернутым наизнанку панцирем. У черепашонка не было ног. Их не отъела хищная рыба, не отклевала птица — ног не было вовсе, никогда. Песок заскрипел под мягкими сапогами из дорогого сафьяна, и Великий Пес поднял безногого черепашонка с песка.
— Атолл Бикини. Вы взрывали тут свои бомбы. А потом назвали в его честь трусы и лифчик. И мультик сняли. Ваши дети так любят губку-мутанта — еще бы, ведь это так весело! — На открытой ладони Пса черепашонок приблизился к Ирке. И посмотрел на нее слепым взглядом отсутствующих глаз.
— Вы, люди, и впрямь самые страшные чудовища! Скажи мне, почему существа, сеящие вокруг смерть, имеют право жить? — Пес вдруг исчез, чтобы появиться у нее за спиной. Зареванная Ирка резко обернулась:
— Животные тоже… тоже убивают! И даже малышей! — По щекам у нее катились слезы, и она сама понимала, что ее крику недостает убежденности. Действительно почему?
— Вот так? — насмешливо спросил он. По сверкающей поверхности отравленной морской воды пронеслось призрачное стадо оленей — хромой и слабенький олененок отстал, выметнувшаяся из кустов тощая волчица в один миг свернула ему тощую шейку и поволокла в логово. Толстолапые волчата с рычанием и фырканьем принялись за трапезу.
Круг грозно ревущих буйволов закрывал спрятанных позади коров и телят от стелющихся по земле рыже-полосатых кошек. Тигрица прыгнула… и рухнула под копыта, пропоротая рогами насквозь.
— Животные убивают ради жизни: когда защищаются и хотят есть, — сказал Великий Пес.
— Не создателю Мертвого леса говорить о жизни! — выкрикнула Ирка. — Мы тоже убиваем ради еды! Просто у нас нет ни когтей, ни рогов, ни меха, нам, чтобы есть, нужны поля, комбайны, и атомные электростанции тоже…
— Чтобы устраивать световые шоу в ночных клубах, — отрезал он. — И шить шубы из вымирающих животных!
— Мы так не делаем! Мы… То есть не всем это нравится…
— А тем, кто уже умер или скоро умрет из-за вас, должно послужить утешением, что это нравилось не всем? — едкой усмешкой на губах призрачного Симаргла можно было растворять камни. — Вас еще можно было пощадить, если бы была надежда что вы приберете… хоть ЭТО!
Ирку снова поволокло через сверкание цветных колец… В лицо ей полетел целлофановый пакет! Она стояла на рассекающей воды Днепра косе в своем родном городе. Чахлый лесочек, одно из не то чтобы любимых, просто самых доступных мест отдыха горожан, спускался к воде. Над узкой асфальтовой дорожкой пристроилась пара ресторанчиков, а на самой дорожке — тележки с мороженым. Ветер, словно пытаясь очистить загаженный людьми лес, гнал брошенные пластиковые стаканчики, пустые бутылки и пакеты. Прозрачные и цветные, большие и маленькие, пакеты порхали над пляжем, цеплялись за ветки деревьев, реяли над водой.
— Если люди все же надумают сопротивляться, смело могут идти в бой под знаменем целлофанового пакета, — насмешливо сказал Пес. — В большом и в малом вы одинаковые — мните живыми и чувствующими лишь себя!
Ирка вскинулась и закричала. Она снова лежала на шероховатом боку валуна на поляне посреди Мертвого леса, а только что увиденные картинки мелькали перед глазами, тая в тумане слез. Легко сражаться и стоять до последнего, когда чувствуешь себя правой, когда отчаянно бьешься за своих. Но когда тот, против кого ты сражаешься, кого считаешь убийцей и чудовищем, бросает тебе «Ты — убийца! Те, за кого ты бьешься, — чудовища!», вина швыряет тебя на колени, потому что в его словах нет ни капли лжи! Все — правда! Разве она не знала этого раньше? Знала. И принимала. А если и волновалась, то только о людях, а о других живых существах или просто о земле она вспомнила только сейчас, у алтаря замученного Великого Пса. Можно противостоять чужой силе — но как противостоять собственной совести?
Ирка плакала, прижавшись к боку валуна. Панас — или не Панас? — повернул к ней морду, и в его взгляде Ирке померещилось… неуверенное сочувствие?
— Ты еще можешь все изменить, — донесся тихий рокот.
— Как? — Ирка вскинула зареванное лицо. — Скажи, я все сделаю!
— Забудь, что ты наднепрянская ведьма! — Валун даже потеплел под ее руками. — Ты моя дочь, дочь Симаргла, — разве этого недостаточно?
Ирке захотелось разреветься еще горше и одновременно стукнуть кулаком по этой тупой каменюке. Разбрызгивая слезы со щек, она затрясла головой…
