Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (читать хорошую книгу txt) 📗
— На обиженных возят воду, — невозмутимо ответил сТруви.
Хрийз сердито промолчала.
— Становление любой личности — сложный процесс, — объяснил сТруви. — Здесь очень важно вовремя дать простор для роста, дабы не задушить на корню гиперопекой. Становление мага — процесс более сложный. За вами присматривают, Хрийзтема. Убиться по-настоящему вам не дадут. Но синяки, порезы, шишки, даже раны — это всё ваше. Кому много дано…
— Как же, — высказалась девушка, — не дадут! А тогда, с волками. Вы же сами сказали, что чуть меня не съели! Ведь съели бы!
Он снова улыбнулся.
— Не съел же.
— Но могли!
— Мог.
Хрийз только всплеснула руками, не находя от возмущения нужных слов.
— Всего не предусмотришь, — сказал сТруви. — При всём желании. Какая-то часть детей не успевает повзрослеть, и так всегда было. Тонут, разбиваются, влезают в пещеры, попадают в лавины… Но это и со взрослыми случается. С кем угодно такое может быть. И если случилось, значит, так было надо.
— Кому надо? Вам?!
— Предопределённости, — серьёзно сказал сТруви. — Мы не приносим смерть сами по себе, понимаете? Мы — проводники. Мы приходим туда, где смерть начинает совершаться, и помогаем душе совершить переход на Грань к новому рождению. Это — благо; умирать в муках, отравляя долгой агонией магический фон мира и себя самого…
Он пожал плечами, показывая своё отношение к такой неэкологичной смерти.
— А на войне? — спросила Хрийз, глядя ему в глаза.
— А на войне другие законы, — объяснил он, не отводя взгляда. — Законы войны.
Хрийз зябко поёжилась, обхватывая себя за плечи.
— Хорошо, что война окончилась, — сказала она, отводя взгляд.
— Хорошо, — согласился сТруви.
Они помолчали какое-то время.
— Ещё счейга? — предложила Хрийз.
— Не откажусь…
Она потянулась за заварником.
Серебряная птица неподвижно стояла в углу на одной лапе. Девушка чувствовала её сны как солнечный свет, катящийся утром по горному склону. Он был дома, его снова любили. Что же ещё нужно для полного счастья…
Море выплюнуло на берег последний лёд, и он медленно истаивал под яростными лучами весеннего светила. Ветер ещё дышал холодом, но голову припекало изрядно. Пришлось накинуть капюшон, поскольку шапочку от великого ума надеть не удосужилась.
Яшка — о его настоящее имя можно было сломать язык! — снялся с руки и ввинтился в синюю, разбавленную зеленоватым солнечным золотом высь. Хрийз проводила взглядом его хищный силуэт. Вокруг с избытком лежало немало крупных валунов, выкинутых морем во время штормов. Девушка присела на один из них. Камень прогрелся на солнце, сидеть было комфортно.
Млада пребывала в больнице. Яшка от всего сердца деранул её когтями. На лапах у него находились настоящие кинжалы, Хрийз уже успела их рассмотреть во всех частностях. На сгибах крыльев тоже торчало по загнутому когтю, как у летучей мыши. Острый клюв содержал не менее острые зубы. Раны получились что надо. Но навестить Младу не получилось. Она находилась под арестом, после излечения её ждал суд, и при мысли о суде тошнило заранее. Хрийз пыталась отказаться, спрашивала, что надо сделать, чтобы делопроизводство прекратилось за полным отсутствием обвинений со стороны пострадавшей. Её никто не стал слушать. Млада напала? Напала. Общественноопасным способом? Общественно опасным: холодное оружие и магия. Рецидив? Ещё какой. Штраф, поражение в правах и срок подневольных работ, пусть получит и распишется. От пяти лет.
Что об этом думал младший Црнай, Хрийз не любопытствовала. Держал он себя как всегда, то есть, попробуй его пойми, жабу оранжевую. Сплетни ходили самые разные. Услышав о себе впервые, когда, мол, свадьба-то младшим сыном старика, Хрийз положила ладонь на рукоять ножа и злобно отправила вопрошающего в пешее эротическое путешествие. Невоспитанно? Невежливо? И пусть. Народ заткнулся, это главное. За глаза, может, судачили, а в глаза — молчали. И славно.
Задним числом Хрийз испытала страх от собственной смелости. Ножом она по-прежнему владела скверно, вызови её кто-нибудь на поединок, как тут практиковалось, продует ведь подчистую. Ах, да, забыла! Ничего не продует потому, что Яшка же! Яшка порвёт соперника как тузик грелку. Ему без разницы, по правилам или нет. Хозяйку обижают, значит, пусть не жалуются.
Знать бы ещё, чем сподобилась на такую преданность. Сам Яшка объяснить толком не умел. В его узкой птичьей башке отвлечённые понятия отсутствовали как класс. Судя по его эмоциям, Хрийз поняла суть дела так: однажды он проснулся и почувствовал на далёком берегу родную душу. К ней и полетел, не разбирая дороги. Боялся не успеть; успел. Всё.
По берегу, по самой кромке прибоя, шёл человек. Приглядевшись, Хрийз опознала в нём моревича. Когда он подошёл поближе, оказалось, это младший Црнай. Тоже гулял, наверное. Странно, что не на работе, обычно в это время он всегда у себя. Но мало ли. Его проблемы. Хрийз думала, они поздороваются и разойдутся, но Црнай остановился.
— Приношу извинения за свою супругу, — сказал он ровно. — Мне следовало бы унять её до происшествия.
Хрийз покачала головой. Что он мог сделать? Млада ведь уже вынесла приговор, расстреляла, закопала и сплясала на могиле. В таком состоянии человек невменяем полностью.
— Я слышал, вы за неё просили. Благодарю…
— Не стоит благодарности, — отозвалась Хрийз. — Мне её жаль…
И тут нахлынуло. Могучий поток ярости, бешеного гнева и желания убить нёсся с небес на ничего не подозревающего Црная.
— Берегись! — крикнула Хрийз, вскакивая.
Црнай отскочил, и Яшка промахнулся. Свалился на крыло, тут же выровнялся, чикрнув когтём по земле, прыснула в стороны галька. Развернулся, угрожающе шагнул вперёд, распахивая крылья с загнутыми когтями на сгибах. В оранжевых глазах горела ненависть, пасть раскрылась, показывая частокол острых зубов. Страшилище!
— Яшка, не смей! — крикнула Хрийз. — Не смей, бешеный! Запрещаю!
Но у сийга было своё мнение, и отступать он не собирался. Хрийз впилась взглядом в его глаза. Не смей! Запрещаю…
Короткий поединок остался за человеком: Яшка отвернул голову, зашипел, сворачивая крылья. Подошёл вперевалку, ткнулся головой под ладонь, как котёнок. Хрийз машинально погладила жёсткие перья.
— Однако, — сказал младший Црнай, отряхиваясь. — Надеюсь, вы понимаете, Хрийзтема, что это всё серьёзно? Если он будет и дальше вот так кидаться, хорошего не ждите!
— Не будет он кидаться, — уверенно заявила Хрийз.
«Я не буду кидаться?» — изумился сийг.
— Не будешь! — осадила его Хрийз. — Я тут командую. Понял?
Понял он или нет, осталось неясным. Бешеная ярость унялась не до конца, оставшись клокотать под спудом до следующего взрыва.
— Извините, пожалуйста, — сказала Хрийз. — Он у меня немного нервный что-то…
— Удивительно, — сказал на это Црнай. — Он не птенец; я не слышал, чтобы прилетали взрослые… Как вам это удалось, Хризйтема?
— Не знаю, — честно призналась она. — Понятия не имею. Прилетел вот. Теперь он мой…
Да, Яшка принадлежал теперь ей. Но верно было и обратное: она принадлежала Яшке тоже. Неразлучная пара. Не сказать, чтобы это сильно огорчало, однако же приходилось непросто. Больше всего пугала телепатическая связь с сознанием птицы. Как электроток по оголённым нервам. В момент контакта сознание становилось единым, общим на двоих, и Хрийз начала опасаться за собственный рассудок. Как бы ещё в самом деле не спятить, в дополнение к прочему.
сЧай пришёл, когда Хрийз начала уже всерьёз беспокоиться. Работу она давно сделала, и ей нужны были обещанные накопители, которых она как назло не могла найти больше нигде. А время уходило…
Она как-то увидела издалека Здебору в компании рослого мужчины с серебряными кудрями. Вспомнила дневники Фиалки и догадалась, кто это: Ярой Двахмир, брат Фиалки и дядя Здеборы. Он бережно поддерживал племянницу под локоть, но передвигалась она с трудом и вообще выглядела очень болезненно. Хрийз не посмела подойти к ним ближе. Увиденное долго потом не шло из головы.
