Дом яростных крыльев (ЛП) - Вильденштейн Оливия (читаем книги бесплатно txt, fb2) 📗

Вид камешка расплывается, когда я представляю женщину в тюрбане из Ракса. Может быть, мне стоит отправиться к ней? Мысль о том, чтобы посетить земли смертных одновременно ужасает и манит. Бабушка ни за что не разрешит мне поехать туда, но ведь мне уже двадцать два. Мне не нужно её разрешение. Всё, что мне нужно, это деньги и пропуск на паром, который курсирует между набережной и болотами.

Деньги у меня есть, а вот пропуск достать сложно. Ведь мне нужна весомая причина для посещения Ракокки. Не могу же я сказать стражникам-фейри, выдающим пропуска, что ищу незнакомку по имени Бронвен?

Они сообщат о моём запросе дедушке, который не только будет против, но также проинформирует бабушку о том, что ей необходимо держать свою внучку в узде.

Я замечаю, как в канале мелькает жёлтый хвост змея, и мой пульс заходится, как та пена на воде, которую потревожил змей.

Я могла бы призвать Минимуса, схватить его за рог, и он бы перенёс меня на другой берег. Но что если он унесёт меня в своё логово? Наверное, я могла бы поплыть с ним рядом. Он наверняка никуда от меня не денется. А что если денется? Что если он оставит меня на полпути? Что если меня схватит кто-то из его друзей змеев?

У меня в голове возникает идея получше. И она заставляет мой пульс успокоиться. Я напишу письмо, и попрошу Флору доставить его Бронвен.

Чернилами на маленькой карточке я пишу ей записку, в которой спрашиваю, откуда она знает мою маму и что хочет от меня. Затем я целую маму в щёку, натягиваю шерстяное одеяло на её плечи, покрытые веснушками, и оставляю её смотреть на закат.

Я рано прихожу на работу и предлагаю Флоре помочь подготовить комнаты наверху. Услышав моё предложение, она хмурится, но мать двенадцати детей не отказывается от моей помощи. Ведь так она сможет уйти пораньше домой. И хотя я слышала, что она говорила родителям Сибиллы о том, как рада отвлекаться от своего семейства, мне с трудом верится в то, что она предпочитает работу материнству.

Я жду, пока мы не закончим с третьей комнатой, после чего спрашиваю:

— Флора, ты знаешь женщину по имени Бронвен?

Она шипит, словно я только что плеснула горячим маслом на её кожу.

— Ты её знаешь!

Она резко переводит свои карие глаза на дверной проём.

— Не-а.

— Тогда почему ты зашипела?

Флора сосредоточенно взбивает пуховые подушки.

Я запускаю руку в карман, чтобы достать записку, но вместо этого достаю медяк.

— Я просто хочу узнать, кто она такая. Вот и всё.

Флора смотрит на то, что я ей предлагаю, и отводит взгляд. Её натруженные пальцы продолжают сворачивать грязное бельё.

— Всё, что будет сейчас сказано, останется внутри этих стен. Клянусь своей смертной жизнью.

Она снова смотрит на мою монету. Я достаю ещё один медяк. Её глаза жадно блестят, и она кивает на свою юбку. Моё сердце громко стучит, когда я опускаю обе монеты в её карман.

— Я те ничо не говорила, если меня спросят, усекла, полукровка?

— Я тебя услышала.

Она смотрит на раскрытую дверь, а затем переводит взгляд опять на меня.

— Как я уже сказала, я её не знаю.

Из-за того, что она говорит тихо и с ракоккинским акцентом, мне приходится следить за движением её губ, чтобы разобрать слова.

— Но я о ней слышала. Поговаривают, что она гадательница.

— Гадалка? Она может предсказывать будущее?

— Ш-ш.

По обыкновению румяное лицо Флоры бледнеет, как бельё, которое она прижимает к своей пышной груди.

— Прости, — бормочу я.

— Слепота даровала ей ясновидение.

Значит, мне не почудился странный блеск в её глазах.

— Её предсказания сбывались?

Щёки Флоры теперь уже окончательно бледнеют.

— Она предсказала, что малой моего кузена потонет в Юлетайд. Мы напеременку смотрели за ним. Боялись, что он провалится под лёд канала. За две минуты до полуночи мы уже праздновали её ошибку, когда нашли его, плавающим лицом вниз в купальне, которую забыли осушить его братья и сёстры.

— О, Боже, мне так жаль, Флора.

— Я те говорю, она ведьма.

Чувство горечи искажает её лицо.

— Держись от неё подальше, Фэллон.

Флора выскакивает из комнаты раньше, чем я успеваю отдать ей свою записку. По пути в зал, я непрестанно прокручиваю у себя в голове полученную информацию.

Я спотыкаюсь, когда мне в голову приходит одна мысль. Я крепко хватаюсь за перила, ритм моего сердца сбивается. Как Бронвен может наблюдать за мной, если она слепая?

Может быть, она видит моё будущее? Может быть, мама имела в виду именно это? Если всё так, то это значит, что родившая меня женщина знает о том, что Бронвен ясновидящая. Но откуда?

Моё настроение портится, так как теперь у меня ещё больше вопросов, чем ответов.

ГЛАВА 6

Я украдкой смотрю в небольшое окно таверны и на людей, которые маршируют за ним. Несмотря на то, что окна не мешало бы помыть, и луна затянута тучами, я могу разглядеть берег Ракокки.

Он пуст.

Ножки стула скрипят по деревянному полу, и я слышу, как шипит фейри, которому — точнее, на которого — я подала вино.

— О, Боже. Простите, пожалуйста, синьор Романо.

Престарелый фейри достаточно добр, поэтому не кричит на меня и не требует бесплатный кувшин вина за мою некомпетентность. Но он посещает таверну с тех пор, как она открылась двести лет назад, и неизменно появляется здесь каждый вечер, так что он знает, что я не всегда такая неуклюжая.

— Всё в порядке, Фэллон. Ничего не случилось.

Я вытираю стол, а он улыбается.

— Я бы тоже отвлекался, будь я на твоём месте.

Я распрямляю спину и застываю, прямо как те сухие доски у меня под ногами.

— Правда?

Неужели он слышал, как я разговаривала с Флорой? Он всё-таки фейри, и он уже сидел здесь, когда я спускалась по лестнице.

В его янтарных глазах играет улыбка.

— Не сомневаюсь в том, что ты получишь ленту.

Я моргаю.

— Ленту?

Его морщинистый лоб хмурится, как гладь воды, потревоженная кораблём.

— Ах да, верно. Ленты.

Я хлопаю себя по лбу, притворившись, что я поняла, о чём он говорит, хотя понятия не имею, почему меня должны занимать кусочки шёлковой ткани.

Моя игра, должно быть, убедила его, потому что он заговорщически мне подмигивает.

Я бегу обратно к бару и, придвинувшись поближе к Сибилле, начинаю мыть кувшин из-под вина.

— Сиб, ты что-нибудь знаешь про ленты?

Она перестаёт наполнять водой графины, составленные в ряд, и так высоко приподнимает бровь, что та почти касается линии роста её волос.

— Неужели ты о них не знаешь?

— Эм… — я пожимаю плечами. — Последнее время мои мысли заняты другими вещами.

— И не говори.

Ухмылка задерживается на её лице, потому что она думает, что мои мысли заняты Данте и ещё раз Данте.

Она подпирает бедром деревянную столешницу, которую она содержит в идеальной чистоте, хотя она и скрыта от глаз клиентов. Как и её отец, Сибилла одержима чистотой. Фибус часто шутит, что это такая болезнь, но я думаю, что он в тайне ей завидует, так как сам он — большой неряха. Где упало, там и осталось. Его квартира, которая располагается на соседнем острове, пребывает в полнейшем хаосе.

— Королевская семья раздаёт золотые ленты в качестве приглашений на праздник в честь помолвки короля. По-видимому, это идея Данте. Весь Люс затаил дыхание в ожидании, но, похоже, не каждый получит своё приглашение.

Получу ли его я? Мысль о том, что я могу посетить королевский бал, стирает моё мрачное настроение, которое прилипло ко мне как паутина.

— Похоже, стражники будут ходить сегодня по домам.

Осознание того, что бабушка, скорее всего, запретит мне идти на праздник в Исолакуори, тут же портит мне настроение.

— Чего такая хмурая? Я думала, что тебя будет переполнять воодушевление из-за возможности сходить на бал вместе со своим любимым принцем.

— Ты, правда, думаешь, что нонна меня отпустит?