Невольница для зверя, или Попаданский кодекс мести (СИ) - Мар Диа (бесплатные полные книги .txt) 📗
— Элен? — отчим смотрит на меня и переводит взгляд на кровать, что красуется пышным убранством в центре помещения. — Ты испытываешь меня?
— Зачем вы меня сюда приволокли? — говорю бодро, но голос предательски начинает хрипеть. Если я шагну через порог — окажусь в ловушке.
Виктор кивает хозяйке, и та быстро удаляется. Мне хочется сорваться и побежать за ней следом, но в коридоре вырастают трое крупных мужчин, одинаковых на лицо. Охрана?
— Поговорить, — сухо отвечает отчим и присаживается на кровать. Забрасывает ногу на ногу и вольготно откидывается назад.
Дверь за спиной гулко ударяется о косяк, и автоматический замок щелкает, закрываясь. Мы вдвоем в маленькой комнатке, и меня уже тошнит от его запаха. Эта спальня очень похожа на мою, разве что, чуть просторнее и убрана в изумрудных тонах.
— О чем? — я стараюсь не показывать испуг.
— Братец твой вытворил, — Виктор начинает спокойно. — Сбежал из города. Ты понимаешь, что это значит?
— Полагаю, вы меня отпустите? — дерзко вскидываю бровь.
— Отпущу, конечно. Лет через десять.
— Вы очень добры, — стараюсь скрыть возмущение. Неужели для меня больше нет пути назад, и мне придется добрый десяток лет под мужиков ложиться?!
Отчим — или не он — лыбится и потирает ткань покрывала широкой ладонью, а меня вздергивают воспоминания. Отступаю к стене и отворачиваюсь. Стараюсь успокоить сама себя. Это ведь другой Виктор, не тот!
— Но я ценю чистых девочек и потому снова предлагаю тебе… — он приподнимается и стягивает за собой покрывало, — лучшие условия. Будешь обслуживать только меня и некоторых моих партнеров по бизнесу. Посчитаю год за два. Может, даже успеешь еще семью завести и детишками обзавестись, кралечка.
— Благодарю вас за щедрость, — отвечаю с издевкой, — но ваше предложение мне не по душе. Я верю, что Арсен исчез, чтобы заработать денег и отдать вам долг. И в то, что он скоро вернется.
Он хмыкает и качает головой.
— Ты не поняла, наверное. Сейчас ты отрабатываешь его прошлые «заслуги». Он подставил меня, редкий засранец, на круглую сумму и пошатнул мое доброе имя среди элиты. Думаешь, что ляжешь под десяток жирных мужиков, и все? Братец на свободе? Я не отпускал его! А лишь простил оплошность! Понятно выражаюсь?
— Понятно, — киваю я, решив не связываться. — Вся моя жизнь теперь — этот бордель. И — надо же — я ни в чем не виновата! Просто братцу вздумалось отдать меня вам в качестве оплаты!
Виктор кряхтит, а затем расправляет костлявые плечи и взрывается противным и ехидным смехом.
— Элен, ты сама вызвалась, — вытирает губы и трет глаза. — У тебя с памятью что-то? Я бы бросил его в один из мужских борделей, делов-то, но ты заступилась и просила простить долги. На коленях ползала. И что это у тебя выговор стал таким особенным? — он подходит ближе и встает напротив.
— Да тут одна девушка говорит как-то странно, — вру, как дышу, но выхода нет. Лишь втайне лелею надежду, что Виктор не помнит всех своих подопечных. — Словно приехала издалека. Я много разговаривала с ней, и, наверное, пристало…
Он недоверчиво смотрит и подходит еще ближе, а когда тянется к моему лицу противными пальцами, дверная ручка внезапно начинает дергаться.
— Да что там? — Виктор приоткрывает крышку механических часов и прокручивает шестеренку. Замок почти сразу отзывается громким щелчком. В комнату врывается раскрасневшийся охранник. Он шевелит губами, из его рта вырывается сип.
— Я понял, — отрезает Виктор и поворачивается ко мне. — Мы еще не закончили, Элен. Набирайся опыта, я не люблю холодную рыбу в постели, имей в виду.
Дверь хлопает, и встречный поток воздуха уносит его запах прочь. Но легче не становится. Неужели здесь все будет так же? А то и хуже…
Подбегаю к окну. Конечно же, оно не открывается: конструкция рамы просто этого не предусматривает. Белое поле расстилается за стеклом. Вдалеке маячит стена сосен: зеленых и печальных. Снег летит из серых облаков на землю роем мелких мушек.
Зря я не доверилась Михаэлю. Должна была поцеловать, чтобы позволить ему немного больше, а я отказала. Глупо. Кто еще сможет мне помочь?
Вырываюсь в коридор и долго прислушиваюсь к голосам. Бегу в противоположную сторону, спускаюсь по ступенькам и попадаю в помещение, похожее на внутренность часов. Механизмы крутятся, щелкают, планки переходят из стороны в сторону, вверх из тонких труб вырывается белесый пар.
Нахожу в тупике темную дверь и толкаю от себя.
В лицо хлестко бьет метель, и дыхание на мгновение останавливается. Кажется, что я уже лет сто свежим воздухом не дышала! Мороз царапает голые плечи, но я делаю шаг навстречу снежной пустоте. Холодное месиво тут же набивается в туфли, но я готова бежать даже так. Нестись, пока не упаду — лишь бы очутиться подальше от этого проклятого места!
Может, если помру здесь, воскресну в родном мире? И все будет, как и прежде?
Радостные мысли о перемещении вытесняет гулкое разочарование. В густой сетке снегопада прорисовывается каменная стена борделя с арочными окнами. Стена впереди. Стена справа, и такая же слева. Всего лишь внутренний двор…
За спиной поскрипывает снег. Кто-то приближается… Даже тут нашли!
— Прогулялась, Элен? — бросает в спину Аврора. — А теперь за работу, клиент ждет. Мне только девиц с жаром не хватает!
Я даже не смотрю на нее. Прохожу мимо так, словно не вижу. С раздражением бреду по сугробам, утопая по щиколотку и не ощущая кусачий мороз. Чувство безысходности становится осязаемым. Оно щекочет нос, почти выжимая слезы.
Но я не буду плакать. Не буду! Пусть хоть весь мир рухнет — такой и не жалко! Где наша не пропадала?
Только чувствуется, что на этот раз я проломила дно и пропала окончательно и бесповоротно.
Ухожу из дома Авроры в растерянных чувствах. Хотел расслабиться — не получилось. Жар, что несколько дней сидел под кожей, опустился ниже и затаился, когда я увидел ее голубые глаза. Как она сюда попала? Как такая девушка могла попасть в бордель?
Да что, мне своих проблем не хватает?
С этими мыслями я вышел из ее комнаты и не обернулся, решив, что вижу девушку в последний раз. Я не могу помочь всем бездомным собакам и приютить тысячи облезлых кошек. Я — не Ярило, чтобы дарить каждому свет и поднимать чудом безногих.
Отсчитал монет вдвое больше, чем договаривались, и бросил на стойку. Аврора накрыла их ладонью, и жадность заблестела в ее глазах. Звон метала выбил из меня воспоминания: падение бутылки из-под вина и тихое и нежное «Не сейчас», будто горячим паром по щекам. Как же не сейчас, если я за этим пришел? Как же не сейчас, если до сих пор губы горят и просят продолжения?
— Вы довольны, роан?.. — защебетала хозяйка.
— Более чем, — я подарил ей мягкую улыбку и подобрался к дверям. Именной ключ выпустил меня на улицу, в морозный и спокойный день. В бордель не каждый мог попасть, но при достатке в несколько тысяч золотых в месяц — тебе открывались любые двери.
Мне предстояла дальняя дорога, но напряжение сидело под ребрами и не давало дышать. А еще больше беспокоила Элен. В синих глазах горела только правда, будто она верила в свои слова. Неужто больна лихорадкой разума? Миры, Москва-а-а, другая страна…
И сейчас я стою возле рубки и смотрю с трепетом на расстилающийся до горизонта Владимирград. Мне предстоит дорога на север, и вряд ли я вернусь на эти земли.
— Евжин, полетели! — бросаю надежному работяге. На небольшой дирижабль его одного вполне хватало.
Пока механик крутится у штурвала, запускает двигатель и сердце летающего дома, меня распирает чувство невысказанности. Точнее, будто я что-то не выполнил важное. Нужное мне одному. И это не несколько приятных мгновений с женщиной из борделя. Женщиной, лицо которой я никогда не вспомню, потому что так делал всегда. Вы-чер-ки-вал. Каждую.
Элен… А она до сих пор перед глазами стоит. Светлоликая, губы, как лепестки шиповника, и волосы мягкие — цвета золотой пшеницы. Почему именно она зацепила меня?
