Дочь Лебедя - Бак Джоанна (книги регистрация онлайн txt) 📗
Она противно фыркнула.
— Вы не верите в счастливые концы? — поинтересовался он.
— Я верю в замены, — сказала она. — Не думаю, где когда-то наступает действительный конец. Бог просто меняет предметы.
— Вы хотите сказать, что вы так делаете, — заметил он.
— Нет, нет, Бог, — возразила она.
— Вы сваливаете все на Бога, — говорит он, — это нечестно. У него есть дела поважнее. — Потом он подзывает официанта и заказывает бутылку шампанского.
— Бог и шампанское, — комментирует она, — что за сочетание.
— Что вы имеете против того и другого? — спрашивает он.
— Просто вместе это звучит странно, — объясняет она.
— Вы имеете в виду, что Бог — это самопожертвование, а шампанское — деньги, зло, — говорит он.
— Ну, не жертва, так чистота. А шампанское — это вид греха. — Она презрительно усмехается.
— Вы еще молоды для таких заключений, — говорит он, пораженный.
— Как вы думаете, сколько мне лет? — спрашивает она, стараясь увидеть свое отражение в зеркале.
— Двадцать девять. — Она улыбается. — Всем женщинам всегда двадцать девять, если им уже больше не двадцать девять, — поясняет он.
— Я думала, вы собираетесь польстить мне. Разве не именно это делает мужчина, когда хочет познакомиться с женщиной?..
— Я не знаю и обычно не занимаюсь этим.
— Конечно, занимаетесь, — возражает она.
— Вы хотите есть или нет? Я голоден.
— А разве вы не ели в самолете? — спрашивает она.
— Я работал, — ответил он.
Она откидывается на стуле и закрывает глаза. Внутри разливается тепло, хочется смеяться.
— Глядя на вас, можно подумать, что вы счастливый человек, — говорит он, — расскажите мне о себе.
Она думает о шлюхах, которые сидят в барах отелей. Она отводит назад плечи, чтобы быть больше на них похожей.
— Нечего особенно рассказывать, — отвечает она.
— Ну а что вы делаете здесь? — спрашивает он.
— Здесь? — Она обводит взглядом бар. — Я сама толком не знаю, — признается она.
— Ну, что-то все же привело вас в Париж? — настаивает он.
— Просто случай, — отвечает она. — Я не знаю, судьба, удача.
— Таких вещей не существует, — возражает он. — Существуют только возможности.
— Ну а что вы здесь делаете? — спрашивает она.
— Я все время езжу туда и обратно… Но расскажите мне о себе. Чем вы занимаетесь?
— Я ничего не делаю, — говорит она громко. Так приятно быть праздной, ленивой, томной, привлекательной. Хочет он с ней переспать или нет? Она готова презирать его похоть, но где же она?
— А что у вас было за дело в аэропорту? — спрашивает он.
— Да так, ничего особенного. Услуга для друзей. — Она хочет, чтобы он поверил, что она из тех женщин, что регулярно останавливаются в «Ритце», что эта жизнь — ее. Роскошь порождает зависимость быстрее, чем любовь.
— А где вы остановились? — спрашивает она.
— В «Плазе».
Она чувствует себя выше его, поскольку остановилась здесь.
— Мне кажется, «Ритц» лучше, — замечает она, понимая, что выглядит глупо, но не может остановиться. — Мой муж, — говорит она (Бену придется побыть ее мужем для того, чтобы она хорошо исполнила роль богатой женщины), — всегда останавливался здесь.
— Вы замужем? — отмечает он.
— Нет, — быстро произносит она, — мы не женаты.
Он наблюдает за ней и улыбается. Хорошо, хорошо, она все объяснит:
— Я должна была привезти сюда картину для друга.
— Ну, это вы сделали, а что еще собираетесь делать?
— А почему вас это интересует?
— Меня интересуете вы, — отвечает он.
— Но вы же меня совсем не знаете, — говорит она.
— Может быть, именно поэтому.
Вот и объяснение. «О, если бы он знал, то не захотел бы знакомиться со мной».
«Что он делает? — думает она. — Пепельные волосы, светлые глаза, чем он отличается от всех остальных? Почему она сидит здесь с ним?» Он смотрит на нее, изучает, она это знает. Флоренс оглядывается, ее взгляд задерживается на других мужчинах, они такие же, так почему же она сидит именно за этим столом, именно с этим мужчиной с «Конкорда»? Объяснения нет. Она чувствует его взгляд, как радиосигнал, который требует ответа.
— Что вы говорите? — говорит она строгим голосом, поворачиваясь к нему.
Он ничего не говорит, не отвечает ей, просто продолжает испускать сигналы, требующие ответа, она их физически ощущает. Это обращение к чему-то внутри ее, к страсти, но она не хочет желать его, к чему беспокоиться, ведь вместе с желанием появляется его двойник, который говорит, что следует остерегаться, который…
— Я боюсь смотреть на вас, — говорит она, опустив подбородок.
Он смеется.
— Почему? Что случилось?
«Не делайте вид, что очарованы, — хочется ей сказать, — вы же знаете, что это не так, вы просто стараетесь заманить меня в постель».
— Уже очень поздно, а мне вставать на заре. Я думаю, мне придется отказаться от ужина, — говорит он.
— И что взамен? — спрашивает она.
— Сон. Можно мне позвонить вам, когда мы вернемся в Нью-Йорк?
Она чувствует, что густо краснеет.
— Я не могу дать вам свой номер, — говорит она. — Мы просто случайно встретились, вот и все.
— Вы просто один раз произнесите номер, — просит он. — У меня идеальная память на числа. Если вы произнесете номер лишь один раз, это не будет грехом.
Он должен был переспать с ней и исчезнуть. Она была готова ко всему, но только не к уважению, не к хорошим манерам.
— Я вам вряд ли буду продолжать нравиться, если вы меня увидите в Нью-Йорке, — говорит она, — так что не стоит беспокоиться и звонить.
— Вы не возражаете, если я сам это решу? — спрашивает он.
Она пытается быть храброй. Она не Золушка, а он не принц.
— Я совсем не та, за кого вы меня принимаете. Я не принадлежу к этому миру, я не его часть.
— Вы меня интересуете все больше и больше, — с усмешкой говорит он.
Он богатый, светловолосый, красивый и высокий; он интеллигентен и так хочет ей нравиться. Здесь должно быть что-то не так. Если это надежда, то она не может принять ее…
Да, но ей нужно подняться в номер и убедиться, что футляр с картиной не открыт.
Они пожимают друг другу руки. Останься, хотелось ей сказать, поднимись наверх, посмотри на мой волшебный номер. От его руки исходит тепло, и ей не хочется отпускать ее. Они впервые дотрагиваются друг до друга.
— Желаю хорошо провести время в Париже, — говорит он.
— О, это лишь деловая поездка, — отвечает она. — Через несколько дней я вернусь обратно.
В зеркале лифта она замечает, что в свете неонового потолка выглядит мертвенно-бледной. Почему она не задавала ему никаких вопросов? «Я же ничего о нем не знаю».
Она широко распахивает окно. Каменная симметрия площади похожа на музыку. Она слезает с подоконника и пытается открыть футляр с картиной, но замки закрыты. Сильви сказала: «Просто цветы». Она так и не узнает, что это за картина.
Когда она собиралась ложиться спать, зазвонил телефон. Это Пол.
— Я просто хотел пожелать спокойной ночи и хорошего сна, — говорит он.
— Я уже сплю, — отвечает она.
— Береги себя, — говорит он. — Я позвоню в Нью-Йорке.
Она просыпается, укрытая мохеровым одеялом, окруженная стенами из серого шелка и бронзовыми настенными светильниками. Поднос с завтраком накрыт розовым льном, булочки поданы в серебряной корзиночке. На всех предметах написано: «Ритц», и само это слово звучит для нее песней: бриллианты и богатые отшельники, ограничивающие свою жизнь гостиничным номером. Она принимает ванну, надевает новые чулки и туфли на высоких каблуках, тесный черный жакет Сильви и новую короткую юбку, и лишь после этого чувствует, что готова к тому, чтобы позвонить отцу.
За картиной вскоре пришел молодой человек; Флоренс отдала ее, так и не увидев. Она спустилась на лифте вниз и вышла на площадь. Ярко сияло солнце, и здания из светлого камня, казалось, светились. Она знала, что ее Париж на той стороне Сены, эта площадь с дорогими магазинами для богатых, но кто посмеет сказать, что она не одна из них? Флоренс рассматривала витрины с часами, ремешки из крокодиловой кожи, купила отрез черных кружев, чтобы носить вместо шарфа. Все возможно для женщины, которая живет в «Ритце».
