Мужчины, деньги и любовь - Аллен Дина (книги полностью TXT) 📗
— Не поняла.
Его взгляд внимательно остановился на ее лице.
— Ты плакала. Кончик носа еще красный.
— Спасибо за информацию, — пробормотала Кэрол, готовая в любую минуту разрыдаться снова.
Плаксивость, конечно же, тоже изза беременности. Ведь раньше такого никогда не было.
— Мы возвращаемся в поместье, — сообщил он.
— Нет, я поеду в дом Гарри.
— Ключи у меня, и я не отдам их тебе, пока ты не успокоишься.
— Я абсолютно спокойна, — яростно прошипела Кэрол. — Дай мне ключи. Не знаю, что буду делать, когда Гарри выпишут из больницы, но тогда будет видно!
— Ключей ты не получишь.
Слезы выступили у нее на глазах, и она отвернулась. В конце концов, это была целиком ее вина. Она не ожидала встретить его ни дома, ни в больнице и совсем не подготовилась к какимто серьезным объяснениям. Не смогла даже придумать достаточно важного повода для разрыва. Естественно, он ничему не поверил.
На самом деле причина, конечно, в другом. Кэрол очень любила Алвеша, а чтобы уйти от мужчины, которого любишь, нужно большое мужество. Мужество, которым Кэрол не обладала. Может, лучше было бы ему сказать о чувствах к Стиву или, в конце концов, просто правду?
Ведь именно истинная правда положит конец их отношениям.
Когда она поднималась по лестнице к себе в комнату, Алвеш спокойно объявил:
— Я жду тебя к обеду.
Да он обращается с ней как рабовладелец!
И она не выдержала:
— Отстань от меня!
— Томпсон изумится, когда я вытащу тебя обедать силой, — предупредил Алвеш. — Может быть, не будем развлекать слуг?
— Ты не посмеешь!
Но Кэрол знала, что этот человек способен на все. И, закусив губу, лишь посмотрела на него, вложив в этот взгляд все негодование.
— И не надевай черное вельветовое платье, мне оно не нравится.
— Надену то, что захочу!
Кэрол приняла душ и бесповоротно решила надеть именно это платье. Но никак не могла застегнуть молнию. Справившись с ней, она взглянула на себя в зеркало и в ужасе отпрянула. Все понятно… До этого момента она просто не замечала, как сильно изменилась ее фигура.
Спускаясь вниз в бесформенном цветастом балахоне, который считался сейчас почемуто ультрамодным, она размышляла о том, почему Алвеш не разрешил ей надевать черное платье.
Он только дважды видел ее в нем. И последний раз, всего несколько недель назад, он сказал, что она выглядит великолепно.
Алвеш ждал в столовой. Высокий, необыкновенно красивый брюнет. Сердце Кэрол уже в который раз бешено забилось. Во рту стало очень сухо. Она с трудом отвела от него взгляд.
— В этом платье ты выглядишь так, словно ждешь ребенка, — заметил он.
Кэрол сделала большой глоток черри.
Эта же мысль пришла и ей в голову, когда она увидела себя в зеркале, но что могла она сказать в ответ?
— Просто оно очень удобное.
— Еще черри? — предложил Алвеш.
— О, обед! — воскликнула она с облегчением, увидев в дверях Томпсона с подносом.
Она действительно была очень голодна. Но, приступая ко второму блюду, она вдруг подумала, что сейчас самое время убедить Алвеша в бесперспективности их отношений.
Странно, но на протяжении всего обеда он хранил молчание, хотя вовсе не относился к людям, которые переживают свои страдания молча.
— Почему ты такой молчаливый?
Он улыбнулся в ответ. И эта улыбка смутила ее.
— Мне доставляет удовольствие наблюдать за тем, как ты ешь.
Кэрол взглянула на него.
— Боюсь, что была не до конца честна с тобой сегодня днем.
В его глазах появилось напряжение. Он отставил фужер и тихо произнес:
— Я чувствую это.
Странным образом неожиданно показалось, что стол между ними вдруг превратился в стол управляющего банком, а сама она — в должника, отказывающегося уплатить долг. Было чтото очень деловое и холодное во внимательном взгляде Алвеша.
— Хорошо, я скажу тебе правду.
— Скажи, — согласился он.
— Я вдруг поняла, что все еще неравнодушна к Стиву, — виновато пробормотала Кэрол.
Сейчас не требовалось притворяться, она действительно так себя чувствовала.
Воцарилась гнетущая тишина. Лицо Алвеша скривилось, как от зубной боли, — Почему же ты мне не скажешь остаток правды? — мягко потребовал он. Только в этой мягкости было чтото зловещее.
— О чем ты?
— Можешь мне сказать, например, почему не надела черное платье? Почему отказалась от второй рюмки черри? Или почему один из моих близких друзей не смотрит мне в глаза, когда я задаю ему совершенно определенный вопрос?
Кэрол побледнела.
— Или, например, как ты приобретаешь формы, достойные обложки «Плейбоя»?
— Как ты смеешь?! — задохнулась Кэрол, не в силах сказать ничего более вразумительного.
Он не мог догадаться! Просто не мог.
Алвеш нарочито громко рассмеялся и отодвинул от себя тарелку.
— Ты беременна… И все, что мне нужно узнать, — как давно? — Боль захлестнула Кэрол. — Джек не сказал мне. Но когда ты встала с постели и объяснила, что наши отношения закончены, мне только и осталось сложить два и два. Поэтому скажи мне, когда это счастливое событие имело место?
— Когда нас похитили…
— Теперь я понимаю, почему ты согласилась переехать ко мне.
— Но я не знала до сегодняшнего дня, запротестовала Кэрол.
— И ты хочешь, чтобы я поверил?
— Но это правда.
— Не слишком ли много лжи для человека, который гордится тем, что всегда говорит правду.
К горлу подкатил комок. Почему, ну почему не сказала ему правду сегодня днем, как только сама ее узнала. Да потому, что ожидала такой реакции. Ведь это была именно та сцена, которой она боялась больше всего.
Губы у Кэрол пересохли. Она лихорадочно облизнула их и заговорила:
— Мне наплевать, что ты обо мне думаешь. Но после визита Джека я была в таком же шоке, как ты сейчас. Поэтому я знаю, что ты сейчас чувствуешь.
— Господи, ты даже представить не можешь, что я сейчас чувствую!
Кэрол стала объяснять, почему не считала себя беременной. В этот момент ей было все равно, верит он ей или нет. Они оба пошли на этот риск два месяца назад. И если в первый раз во всем была виновата она сама, то за дальнейшее ответственность несет и он тоже.
— И какие у тебя планы? Собираешься избавиться от ребенка? — Кэрол в ужасе взглянула на него. — Я должен был спросить, — пробормотал он, вполне удовлетворенный ее немым ответом. С его загорелого лица вдруг сошло напряжение. — Я боялся, что ты собираешься это сделать.
— Нет, — сказала Кэрол, совершенно сбитая с толку его реакцией. В глубине души она страшно боялась, что он захочет именно этого.
— Я бы не позволил тебе это сделать.
— А я и не собиралась, — ответила Кэрол.
— Мы поженимся как можно быстрее.
Кэрол чуть не упала со стула. Смотрела на него широко открытыми глазами, отказываясь верить в это простое заявление. Оно прозвучало так естественно, словно было единственным решением, и никакое другое не предполагалось.
— Я собираюсь получить на ребенка все законные права.
Кэрол совсем опешила. Несколько минут назад она и понятия не имела, как он отреагирует на известие о ее беременности. Но теперь она столкнулась с совершенно другими проблемами. Однако…
— Давай пойдем в гостиную, — предложил он, вставая изза стола. — Сомневаюсь, что ктонибудь из нас сегодня в состоянии съесть еще чтолибо.
Опустившись в кресло, Кэрол спросила:
— Как ты можешь говорить о браке? Ты ведь вообще не любишь детей.
— Когда я тебе такое говорил?
— Ты сказал, что вовсе не желаешь стать отцом.
— Естественно, нет… без брака, — подчеркнул он. — На самом деле я очень люблю детей, — продолжил он, наливая себе бренди. — Но они иногда приносят большое горе. У меня был сын, и я потерял его. Это был опыт, повторения которого я не хочу.
— Я совсем не понимаю тебя…
Он, несомненно, говорил о ребенке, который был у его бывшей жены.
— Его звали Мануэль. По сей день не знаю, мой ли он сын или нет. Но это не имеет значения. Потому что, когда он родился, я считал его своим и любил его. Он был единственным светлым пятном в нашем браке, единственной причиной моих стараний сохранить его. Мэй не заботилась о нем. Он был для нее лишь способом выгодно выйти замуж. Но когда дело дошло до развода, он стал для нее и средством получить как можно больше денег. — Кэрол начала понимать, как далеки от истины были ее предположения. — Когда Мэй уехала от меня, она забрала с собой и сына. Думала, что я захочу его выкупить для себя, — зловещим шепотом произнес он. — Но она хотела больше, чем я мог тогда заплатить. И, окончательно потеряв совесть, принялась рассказывать всем, что это не мой ребенок.
