Тайна ключа из слоновой кости - Эстрада Рита Клэй (книги онлайн полные версии txt) 📗
– Мужчиной? – Она с любопытством посмотрела на него. – А откуда тебе стало об этом известно? Или это какая-то особенная церемония?
Грудь его заходила ходуном от хохота.
– Не было никаких церемоний, любимая. Это было совершенно ясно и так. Я стал достаточно взрослым, чтобы иметь детей.
Теперь она поняла, но все равно продолжала изображать из себя невинную дурочку.
– Но как ты об этом узнал? Ты что, попробовал?
Руки его крепче сомкнулись вокруг ее талии.
– А это, любовь моя, не твое дело. Я просто знал. Этого было достаточно.
Хоуп притворно вздохнула.
– О'кей, продолжай.
Он поцеловал ее в макушку, словно утешая за свой отказ продолжать разговор.
– Мой отец решил, что нам с братом – а Франсуа тогда исполнилось пятнадцать, и он воображал, что намного старше меня, – пришла пора посмотреть на Версаль и в полной мере прочувствовать, что значит принадлежать к высшим слоям французского дворянства.
– Звучит очень по-французски, – прервала его Хоуп саркастическим тоном; с большим трудом она сдержалась, чтобы тут же не поделиться с Арманом тем незабываемым впечатлением, которое произвел на нее этот дворец – она была там несколько лет назад и до сих пор не могла забыть его великолепия.
Он пропустил ее замечание мимо ушей.
– Конечно. Мы отправились в карете отца. Путешествие из нашего поместья заняло у нас четыре дня. К тому времени, когда мы выехали на дорогу, ведущую прямо в Версаль, и мой брат, и я давно уже перестали притворяться взрослыми и пресыщенными жизнью. Дворец показался мне настоящим чудом – он сверкал на солнце белым камнем и позолотой, сверкал божественным светом, подобно нашему королю. Везде были люди – дворяне, торговцы, солдаты, слуги, крестьяне и самые прекрасные женщины из всех, кого я когда-либо видел. Там жило более трех тысяч подданных короля. Это был целый город.
Арман замолчал. Хоуп открыла глаза и повернула голову, чтобы поглядеть на него.
– Продолжай. Что было дальше? – тихо попросила она. Ее воображение уже нарисовало картину, которую он описал, и ей хотелось представить остальное.
Он посмотрел на нее сверху вниз, но было ясно: в эту минуту он видел что-то другое или кого-то еще. Затем он улыбнулся.
– Наша карета проехала громадные чугунные ворота, украшенные золотом, и остановилась у ближайшего подъезда – это был один из множества входов во дворец. Затем отец в последний раз напомнил нам, как следует вести себя при дворе, о чем мы тут же забыли. Мы с Франсуа выпрыгнули из кареты, тараща на все глаза, словно два щенка-переростка. В эту минуту я поднял голову и посмотрел на крытую галерею, что вела внутрь дворца. Дыхание у меня перехватило, когда я увидел самую прекрасную женщину из всех. Она шла по галерее, направляясь к нам.
– Кто это был? – едва слышно спросила Хоуп.
Арман в ответ лишь пожал плечами, а потом продолжил:
– Просто одна из множества куртизанок, что вертелись при дворе. Ей было лет семнадцать или около того, и единственной целью ее пребывания там было помогать придворным аристократам приятно и весело проводить время. Фамильное поместье этой молодой женщины было конфисковано, когда ее отца отправили в Бастилию. Ей пришлось выбирать – или жить так, как она жила, или стать нищенкой на улицах Парижа. – Голос его изменился и стал чуть более резким. – И вот эта умная женщина приняла решение и выбрала постели, которые были намного теплее и мягче, чем грязные булыжные мостовые.
– И ты влюбился в нее?
– Ненадолго, – ответил Арман, и словно тяжелый камень упал на сердце Хоуп при этих его словах. – Я следовал за ней целыми днями, умоляя о милости: о взгляде, об улыбке, о прикосновении. Мне кажется, я тогда сильно напоминал слишком выросшую комнатную собачку, раболепно виляющую хвостом. Уже тогда я был намного выше окружающих меня людей. Моя мать, бывало, говорила, что мой рост – это возвращение назад, в те дни, когда мой прапрадед женился на немецкой принцессе. Если я не ошибаюсь, она была такой высокой, что его макушка едва доходила до ее груди. – Ленивая улыбка скользнула по губам Армана, когда он припомнил себя в те дни.
– И что же было дальше?
– Все как обычно. Я преследовал ее примерно неделю, а потом она пустила меня к себе в постель и научила, что значит быть настоящим мужчиной. – Его голос звучал совершенно обыденно и так ровно, что Хоуп вскипела яростью от того, как он беспечно рассуждал о своих прежних увлечениях.
– И все было именно так, как ты и ожидал? – чеканя каждое слово, спросила она.
Его руки плотнее обхватили ее, он рассмеялся.
– В таком возрасте, ma cherie, все кажется божественным! Это было даже больше, чем я ожидал, это было прекрасно! Однако, оглядываясь теперь на прошлое, я думаю, что лучше всего было то, что Франсуа никогда не делил с Мари ее постель. Он гонялся за кем-то еще.
Хоуп с трудом сглотнула, стараясь избавиться от комка в горле.
– А ты скучал по ней после того, как вы уехали?
– Я уверен, что да, но меня поглощало столь новое и прекрасное знание, что мне не терпелось вернуться домой и испытать мой опыт на других девушках. Мари была лишь женщиной, научившей меня, как чудесно заниматься любовью, но не она первая научила меня любить.
– Понимаю. – Ее голос был не громче шепота, и ревность затмила ей весь свет.
– Вряд ли ты понимаешь, ma cherie. Мари была в Версале с одной-единственной целью. Наверное, и сегодня есть женщины, занимающиеся тем же самым, не так ли?
– Да. Но я не знакома с ними или с кем-либо, кто знает их, – призналась она наконец.
– Потому что никто не говорит, что пользовался услугами подобных женщин. Но разве это означает, что их вовсе нет или что в эти дни они не угождают молодым людям?
– Нет.
– Тогда прости мне мои прегрешения, Хоуп, – сказал он, гладя ее по лицу. Голос его звучал нежно и искренне. – Я был тогда мальчишкой, и мне нужно было научиться, как доставлять наслаждение женщинам. Она была моей учительницей. Все было кончено в тот же день, когда наша карета выехала из ворот дворца, увозя нас домой. – Арман поцеловал Хоуп в висок, и она почувствовала его теплое дыхание на своей коже. – Однако я собирался рассказать тебе совсем не об этом. Я собирался описать тебе сокровища Версаля – картины и обстановку, – а вовсе не говорить о женщинах и интригах. В одном из залов была картина, которую мне никогда не суждено забыть. Портрет молодой женщины с загадочной улыбкой. Когда-нибудь я опишу тебе этот портрет…
– В другой раз, – пробормотала она, притворившись, что засыпает. Она уже видела Мону Лизу.
– В другой раз, – повторил он, вздыхая.
Перед тем как глаза ее окончательно закрылись, Хоуп на мгновение задумалась, почему рассказ Армана о своих любовных похождениях сделал его еще более реальным для нее? Призрак, который рассказывает о жизни много веков назад, должен только увеличить пропасть между ними…
Последней ее мыслью было открытие, что с годами люди вовсе не изменились. Они были такими же…
Арман стоял на вершине холма и наблюдал, как маленькая лодка Хоуп направлялась к другому концу озера, прямо к тому предмету, который Хоуп называла автомобилем. Он взял в руки двойную подзорную трубу, ее Хоуп называла биноклем, и навел прибор на быстрое суденышко. Глаза его искали в ее лице подтверждение решимости вернуться. Руки Армана крепче сжали бинокль, когда он увидел, что его Хоуп, его Надежда, становится все меньше и меньше, удаляясь от него. На мгновение он прикрыл глаза, уронив бинокль и оставив его болтаться на ленте на шее.
Надежда. Хоуп. Хоуп была для него всем. Она была больше, чем просто его femme, [19] его любовью, его наперсницей. Она была нежной, как полевой цветок, и колючей, словно куст терновника. Она была его eglantier, лесной розой. Он чувствовал, что она стала второй половиной его души. Она была Фейт – но выросшей и повзрослевшей.
