Тайна ключа из слоновой кости - Эстрада Рита Клэй (книги онлайн полные версии txt) 📗

Рита Клэй Эстрада

Тайна ключа из слоновой кости

Глава первая

Кто-то наблюдает за ней.

Хоуп Лэнгстон сидела на вершине небольшого холма, глядя широко раскрытыми глазами на мерцающую голубую воду одного из бесчисленных озер штата Миннесота. Волны почти бесшумно лизали берег острова Слезы. Местами поросшие лесом холмы мирно расстилались вокруг. Ей бы надо сейчас расслабиться и успокоиться, поглощая тишину почти девственной природы. Вместо этого все ее тело напряглось, и короткие волоски у основания шеи встали, как у настороженной кошки. Кто-то снова наблюдает за ней. Она знала. Она просто это чувствовала.

Хоуп медленно опустила фотоаппарат на мягкий мох рядом с собой. Прислонившись к жестковатому стволу сосны, она продолжала смотреть, как воды озера ласкают ее крошечный остров. На деревьях перекликались птицы. Напряжение не отпускало Хоуп.

Кто-то наблюдает за ней. Теперь она была в этом уверена.

Она быстро повернула голову, и взгляд карих глаз скользнул по зеленым листьям деревьев. Вокруг ничего не изменилось. Слева от нее находился громадный валун. Он вырастал прямо из земли и, казалось, был помещен сюда одним из первых самим Господом в день сотворения плодородной темно-коричневой почвы. Полуденное солнце превратило тень скалы в подобие гигантского баклажана, и Хоуп нервно рассмеялись, подумав о таком сравнении. Вот, должно быть, в чем дело. Ее просто преследуют, как призраки, воспоминания о недавно пережитых потрясениях.

Ее отец и ее начальник оказались правы. Ей действительно надо было отдохнуть, забыть обо всем, что могло бы напомнить о той маленькой стране в Центральной Америке, где политикой государства является сначала похищение состоятельных людей, затем их пытка, а под конец приношение извинений. Два месяца, которые Хоуп провела в аду, что назывался там тюрьмой, должны были бы прикончить ее. Однако ей повезло. Она выжила. Выжила чудом.

Поскольку она была единственной и ближайшей родственницей своего отца, ей следовало подумать о мерах предосторожности. Он возглавлял филиал американской нефтяной компании в Центральной Америке. Политическая жизнь там представляла собой сплошные перевороты. Ей чертовски повезло, что она выжила. Другим узникам посчастливилось меньше.

Хоуп взяла в руки фотоаппарат, нажала необходимые кнопки и навела объектив на громадную скалу. Щелкнул затвор. Затем фокус переместился на леса вокруг, в тень, на вершины деревьев и начало узкой тропинки, которая сбегала с горы и вела на берег, вниз. Всего лишь мирный пейзаж, ничего больше.

Разум Хоуп, всегда такой живой и острый, сейчас просто ошибался, и Хоуп поддалась этой ошибке. Но и раньше каждый раз, когда она садилась на это место, приходя на самую высокую и открытую точку острова размером в десять акров, ее охватывало такое же странное ощущение, что кто-то пристально смотрит на нее. Когда она была еще ребенком, вскоре после развода родителей, они с матерью провели на острове все лето. Тогда ей очень нравилось чувствовать, что кто-то наблюдает за всеми ее действиями, словно сам Господь добродушно заглядывает ей через плечо. Девочкой она нередко страдала от одиночества, и это чувство помогало ей успокоиться. Став взрослой, она поняла: это необычное ощущение быстро пропадало, стоило только ей уйти с невысокого холма.

Солнце клонилось к закату, начиная величественное зрелище превращения дня в ночь, – сердце останавливалось от такой красоты. Темные тени потянулись от всех предметов, сгущаясь все больше и больше. Горестно-хохочущий крик чомги эхом разнесся над водой.

Хоуп неторопливо спустилась с холма, направляясь к своему двухэтажному белому дому, построенному в деревенском стиле. Шагая по тропинке, она расслабилась. Дом стоял тут уже более пятидесяти лет. Когда-то он принадлежал рыбаку и его семейству, но ходили слухи, что они больше занимались земледелием на поле за домом, чем ловили рыбу в озере.

Девушка размышляла о том, что, находясь на этом острове и наслаждаясь полным одиночеством, она чувствовала себя всегда спокойно. Даже когда ей казалось, что «кто-то» наблюдает за ней, она знала, что этот кто-то не испытывает к ней ни враждебности, ни гнева. Это был, пожалуй, любопытный взгляд, иногда заботливый… временами любящий.

Нет, так дело не пойдет! С чего бы этот кто-то, да еще именно здесь, будет любить ее, когда она не знакома ни с кем, кому было бы до нее хоть какое-нибудь дело? Да ей даже фильтр для фотоаппарата никто тут не даст. Решительно, ее воображение слишком разыгралось…

Обед успокоил ее, как лекарство: она приготовила на скорую руку куриные грудки с хлебом под сливочным соусом и развела порошок картофельного пюре до густоты взбитых сливок. По крайней мере это похоже на попытку соблюдать определенную диету, а уж ее-то Хоуп последние месяцы явно не хватало. Закончив обед одной из множества витаминных таблеток, что прописал ей врач, Хоуп выглянула из окна кухни. Посмотрев на небольшой холм вблизи, она подумала: стоит ли проявить пленку, которую она отсняла днем, сейчас или оставить на потом? Но зачем откладывать? Все равно заняться ей нечем, а знакомый с давних пор ритуал лишь поможет обрести равновесие.

Фотопринадлежности Хоуп хранились в одной из кладовок. Во время предыдущих визитов на остров, когда мама была еще жива, Хоуп никогда не задерживалась здесь надолго и не устраивала себе собственное рабочее место. Сейчас же она поселилась тут на все лето и осень – с решимостью пробыть на острове сколько понадобится, чтобы прийти в форму после пережитого.

Она поставила кассету с записью Пола Хорна, подкрутила громкость плейера до приемлемого уровня, взяла фотоаппарат и направилась к лестнице, автоматически нажав кнопку перемотки. Интересно, не попадутся ли тут стоящие снимки, которые можно будет продать какому-нибудь из тех журналов, что раньше столь охотно приобретали ее работы?

Окончив колледж, Хоуп сразу приобрела фотоаппарат, обнаружив в себе тягу к фотографированию. Никогда раньше она ничего подобного не испытывала. С тех пор так и не расставалась с ним – он стал для нее пропуском в места, куда молодые хорошенькие женщины обычно не ходят. Многие считали ее профессионалом, и очень скоро фотография стала ее карьерой и профессией. Каждый раз, когда она бывала на политическом мероприятии, фотоаппарат ловил фокус и делал снимки, пока она запоминала все происходящее, и разум ее, казалось, тоже пощелкивал, как и затвор фотоаппарата. Политические деятели обычно не бывали против и не возражали, поскольку никогда не видели Хоуп Лэнгстон с карандашом в руке.

Ее до сих пор удивляло, почему часто случалось так, что кадр, казавшийся совершенно заурядным, когда она снимала его, выходил просто потрясающим при проявке. Некоторые из снимков ей удалось продать за довольно кругленькую сумму. Многие из них висели сейчас на стенах дома – вместе с дипломами, которые были присуждены за них. Другие украшали собой редакцию журнала «Мир сегодня» – Хоуп сотрудничала с этим журналом эксклюзивно. Почти эксклюзивно, скажем так, ибо для других изданий она время от времени тоже находила удачные снимки.

В журнале «Мир сегодня» публиковались и статьи Хоуп Лэнгстон. Это вдвойне одаривало ее волнующим чувством самоудовлетворения. Она могла с помощью своего фотоаппарата подготовить документальный рассказ о каком-либо событии и дописать то, что не удалось «увидеть» объективу. При добывании интересных материалов Хоуп не раз рисковала, подвергая свою жизнь опасности, но именно поэтому к ней и пришел успех.

Статья, которую она только что закончила, возможно, станет лучшей работой всей ее жизни…

Эту точку зрения поддерживал и редактор журнала, Джо Бэннон, – шарообразный человечек, которому на вид было лет шестьдесят, а на самом деле не исполнилось еще и пятидесяти. Он с благоговением относился к печатному слову.

– Хоуп, тебе отлично известно, что ты великолепно поработала. Но тебе также известно и то, что выглядишь ты хуже некуда, а поэтому, чтобы прийти в себя, тебе потребуется гораздо больше времени, чем просто отпуск, о котором ты просишь. Двух недель недостаточно! – восклицал он. – В таком состоянии тебе и месяца будет мало! – Джо пытался уместить свое пухлое, как у ребенка, тело, на столе, через который наклонился к ней.