Неповторимая весна - Брукс Карен (бесплатные серии книг .TXT) 📗
— Что значит «все»? — склонился к ее плечу Эдди. — Лунный пейзаж, море, небо — конечно. Остальное — город, дом, терраса — увы… Ты разочарована?
— Что ты! Я восхищена! Коттедж прелестный! Как тебе удалось забронировать его?
— Очень просто — я купил право на пребывание в нем в течение уик-энда. — Эдди поцеловал ее в затылок. — Пару недель назад, когда в одном престижном клубе на аукционе разыгрывалась поездка на двоих в Майами, я предложил самую высокую цену… и выиграл.
— Значит, это был ты?.. — ахнула Дороти. — Ну, хитрец! И ты всегда позволяешь себе столь щедро тратиться на женщин?
— Нет, только в тех случаях, когда они вызывают к себе столь сильный интерес, что я не могу сосредоточиться больше ни на чем. Так что в моем мотовстве виновата ты.
Дороти расхохоталась.
— Вот ты меня уже и обвиняешь.
— Ничего подобного. Просто констатирую факт. По-моему, ты замерзла, пойдем в дом.
— С чего ты взял? Мне не холодно. — Дороти прижалась к его груди. — А вот ты — уж точно дрожишь.
Эдди фыркнул.
— Я от другого, дурочка… И между прочим, виновата опять ты. Пойдем.
Дом отличался отлично продуманными деталями. Темный дубовый паркет устилали светлые китайские ковры. В гостиной и столовой — массивные камины, в крошечной библиотеке — сплошная стена из книжных полок и огромная, огромная спальня.
Эдди, как пушинку, нес Дороти на руках. И она мечтательно представляла себе, какой чудесный медовый месяц провели бы здесь, будь они с Эдди молодоженами. Но сейчас, сейчас в их распоряжении всего два сказочных дня, украденных из реальной жизни. Всего два дня… О будущем Дороти старалась не думать. Будь что будет.
Она наслаждалась его объятиями, тем, как он неторопливо ее раздел, потом наполнил водой ванну и отнес ее туда.
— Расслабься и отдыхай, я сам…
Эдди купал ее, как маленькую: заботливо, нежно. А под душем они стояли уже вдвоем. Их тела представляли разительный контраст. Его — мускулистое, загорелое, сильное, ее — хрупкое, с белоснежной кожей.
Эдди губами ловил струйки воды, стекавшие с сосков набухших грудей, одновременно гладя ей ладонями спину, ягодицы, бедра, И она отвечала ему тем же.
Будто не душ, а дождь омывал их, раскрепощая каждую клеточку и погружая в ту первобытную, не знающую стыда стихию, когда инстинктивно говорит сама природа, не ведающая об условностях и границах приличия.
Он стоя овладел ею. Неторопливо и медленно, разжигая в них обоих желание, довел до того состояния, в котором уже от нетерпения нечем дышать, тело поет от вожделения и стоны слетают с закушенных губ от сладчайшей истомы. Заканчивали они уже на ковре спальной, боясь упустить остроту последнего мига. Он был невыразимо прекрасен. Словно внутри них вспыхнули сразу сотни звезд, сошедших с небес и растворившихся в крови.
Потом они, устало раскинувшись, долго лежали рядом. Счастливые и обессиленные. Как Эдди поднимал и укладывал ее на постель, Дороти не помнила, потому что тут же погрузилась в сон.
Эдди проснулся необычно рано. Осторожно, чтобы не разбудить Дороти, отодвинулся на край постели. Она лежала на спине, чуть прикрытая простыней по грудь, вздымавшуюся от сонного дыхания. На бледном лице четко выделялись темные круги под глазами.
Он хотел было накрыть ее получше, но тогда не смог бы любоваться совершенством женского тела. Кажется, Эдди уже знал его назубок, но сейчас его больше всего почему-то тронули крошечные ноготки на ногах. Они розовые, как у ребенка, с умилением подумал он. Дороти вообще напоминала ему полураспустившийся бутон, обещавший в будущем стать роскошным цветком. Стоит ей только родить — так и будет.
Сама мысль привела, однако, его в замешательство. С какой стати он думает об этом?.. Он вообще не был готов ни к отцовству, ни к семейной жизни, хотя ему уже стукнуло тридцать пять. И пожалуй, причиной тому служило дело, ставшее в его судьбе главным. Оно поглощало его целиком и полностью, требовало предельной отдачи. Да, оно было рискованным, но по душе. Он не боялся риска, находил в нем адекватность своей натуре. Эдди умер бы от тоски, не будь у него такой профессии, которую он сознательно для себя выбрал.
Еще давно, когда он только стажировался в спасательной команде, его шеф и наставник сказал:
— Наша работа прежде всего требует железных нервов. Без этого не поможет ни физическая сила, ни навыки. Стоит только чуть расслабиться, например, подумать, что будет с семьей, если не повезет, море отомстит тут же. Оно коварно подстерегает тех, кто изменяет ему. Так что — личное забудь, если хочешь оставаться в живых. Ты будешь много зарабатывать, колесить по свету, обретешь мужественных и сильных друзей — в них твоя опора, а не в чем-то другом. Тогда ты — король и победитель… иначе… через три месяца тебе придет конец. Уровень смертности в нашем деле чрезвычайно высок. Многие выдерживают только восемь лет.
Брасс работал уже почти десять и начинал подспудно чувствовать, что его время кончается. До сих пор обстоятельства щадили его, удача приносила ему солидные счета в банке, ощущение прочности, но не пора ли подвести черту? И не является ли встреча с Дороти Ламбер тем знаком, который судьба подает ему? Если честно, он не был в этом до конца уверен, хотя…
— О чем ты вздыхаешь? — спросила Дороти, наблюдая за Эдди из-под прикрытых ресниц.
— Так… ни о чем. Почему ты не спишь? Еще рано, нет и семи часов.
— А ты почему не спишь?
— Я сторожу тебя.
Дороти рассмеялась.
— Должно быть, это утомительное занятие. Я храпела?
Эдди попытался улыбнуться в ответ, скрывая влагу, закипавшую в глазах от внезапного прилива нежности. Боже, что со мной происходит, подумал он.
— Ты? Храпела? Ты спала, как младенец! Что ты хочешь на завтрак?
Дороти ткнула Эдди пальцем в грудь:
— Тебя!..
Им с самого начала было хорошо вместе в постели, но сейчас все происходило как-то по-другому. Она стала другой. В ней сквозило самоотречение, готовность дарить себя со всей щедростью, на которую только способна женщина. Горячими губами Дороти обожгла ему веки, щеки, краешки губ, спустилась к груди, животу, враз напрягшейся мужской плоти… Ласкала ее языком, словно забавляясь. Он обмирал и вздрагивал, млел и терял рассудок.
— Я сейчас умру, — едва связно шептал он, поднимая бедра навстречу, желая продления изощренных любовных игр.
В ней не было ложной жеманности. Даже солнечный свет, ярко бивший в незашторенное окно, не смущал ее. Она наслаждалась своей властью над распростершимся на простынях, обессиленным, будто расплавленным мужским телом. Была королевой, осыпавшей раба своей милостью… А потом вдруг превратилась в отчаянную наездницу, верхом принявшую и вобравшую его член в себя.
То ее волосы метались по его лицу, то она стремительно откидывалась всем телом назад, и тогда Эдди видел, как она страстно выгибается, вздымаясь и опускаясь вниз.
— Еще, еще… — лихорадочно просил он, удерживая ее талию руками.
А она, смеясь, то убыстряла ритм, то вдруг обрушивалась всей тяжестью и замирала.
— Я хочу тебя, — прохрипел он. — Хочу больше жизни! Возьми ее, она твоя.
Буря была ему ответом. Его слова будто подхлестнули ее напор. Дороти стонала и дрожала от всепоглощающей страсти, жаждущей утоления.
И тогда наступила его минута. Стремительным движением он опрокинул ее навзничь, одаряя мощными посылами, проникавшими в самую глубь женской плоти, источавшей любовную влагу.
— Эдди, о-о-о… Эдди…
Он опасался, что может причинить ей боль, но остановиться не мог. Не думал и о том, как они неосторожны, что оба забыли о возможных последствиях столь бурного слияния. Он не в силах был от нее оторваться. Она тоже. Когда же их охватила безудержная, пришедшая к обоим одновременно дрожь, помнить об осторожности стало и вовсе поздно.
— Ты как? — мгновение спустя спросил он.
— Мне хорошо. А тебе?
— Мне никогда не было так прекрасно.
— Мне тоже.
Обессиленные, они надолго затихли.
