Начнём сначала - Гамильтон Лорел Кей (читать полную версию книги TXT) 📗
— Откуда тебе все это известно?
— Из документов, откуда же ещё? — он презрительно развёл руками, а потом с видом, будто разговаривает с идиотом, объяснил:
— Когда Мартин обратился ко мне за деньгами в первый раз, наши специалисты проштудировали все документы. Там были небольшие несоответствия — пятьдесят тут, сотня там, — это могло быть отнесено на счёт небрежностей в бухгалтерии. А уж, поверь мне, Доминик, конечно, небрежен. — Он ещё раз оскорбительно взглянул на часы. — Но с учётом ссуды, полученной от банка, доходы «Кингз Рэнсом» были ниже предполагаемых. И, будучи лицом заинтересованным, как ты можешь сказать, я сам просмотрел документы. Пропавшие за последние полгода суммы составляли тысячи. Как я уже сказал, он стал жадным, но недостаточно умным, чтобы скрыть то, что он делал. До сих пор я не выносил сор из избы. И ты знаешь, что должна сделать, чтобы это не стало известно всем Выйти за него замуж! Он действительно именно это имеет в виду. Седина вся похолодела, глаза её закрылись, а когда она открыла их снова, то увидела дьявольские зеленые костры — они горели в его глазах, когда он указательным пальцем приподнял её подбородок, пытаясь повнимательнее рассмотреть её лицо.
— Я тебе обещаю, нам будет хорошо. — Он снова воспользовался сокрушающей силой своего голоса, от волнующего тембра которого у неё так ослабели ноги, что она едва не повисла на нем. Огромным усилием воли ей все же удалось удержаться, а он продолжал:
— Нам вместе будет хорошо, обещаю. Я не буду тебя торопить; я не до такой степени жестокосердный. Я не против того, чтобы свадьба была весной, где-нибудь в конце марта, например. У тебя будет время привыкнуть к этой мысли. Я расскажу об этом Мартину, когда буду у него сегодня. — Он отошёл, и последнее, что она запомнила, была её сумка, которую он совал в её потерявшие чувствительность руки. — Такси ждёт. Пока.
Что же мне теперь делать? — Эта мысль носилась в мозгу Седины на всем обратном пути домой. Громко захлопнув за собой дверь, она прошагала по пустым комнатам. Где же, черт возьми, был Доминик? Пустые комнаты ответили ей молчанием, и она устало опёрлась о стену.
Неподвижно стоя так в тишине кухни, она осознала, что Адам говорил правду.
Её брат всегда был нечист на руку. В детстве он брал чужие вещи, если знал, что никто этого не заметит. Он, должно быть, не справился с соблазном, когда получил в своё распоряжение деньги компании. Он хорошо зарабатывал, большую часть его бытовых расходов оплачивали родители, но, видимо, он хотел ещё больше. Потом ещё. Его увлечение молодыми красивыми женщинами было всем хорошо известно. То, что его замечали в обществе какой-нибудь экстравагантной девицы, возвышало его в собственных глазах. Казалось, его совсем не заботит то, что вместо сердец у этих существ были кассовые аппараты.
Совершенно неожиданно она возненавидела Доминика с такой силой, которую даже не подозревала у себя. Это из-за его жадности и тщеславия она находится в такой зависимости от цепких рук Адама Тюдора. И у неё практически нет возможности вырваться. Или замуж, или под суд, а уж он сделает так, чтобы Доминик сполна ответил за свою алчность.
Если бы не плохое здоровье Мартина, то, пожалуй, Селина бы согласилась, чтобы закон восторжествовал Так ему и надо, пусть знает, что нельзя безнаказанно воровать и обманывать — истина, которую его любимая мамочка не сумела вбить в его драгоценную, самодовольную голову!
Однако её любовь к Мартину не позволит ей сделать ничего подобного. Он, пожалуй, не переживёт удара, если его сын и наследник окажется за решёткой. Но было и ещё кое-что похуже: выйти замуж за Адама или согласиться с тем, что он не только посадит своего единственного братца в тюрьму, но и сделает все, чтобы банк лишил их права выкупа и забрал почти все, ради чего Мартин трудился не покладая рук в течение многих лет.
Она заскрежетала зубами. Во-первых, она не могла предположить, почему её обычно проницательный дядя обратился за деньгами к своему отвратительному сыну: ведь есть же другие коммерческие банки, Боже мой! И насколько ей теперь известно, все эти годы они тесно общались, но он не почувствовал ту обиду, что заставила его незаконного сына зайти так далеко в желании отомстить?
Вдруг ей пришла в голову совсем ужасная мысль. Этот монстр сказал ей, что навестит Мартина ещё раз сегодня вечером, чтобы сообщить ему о предстоящей свадьбе!
И она представила, как он будет злорадствовать, сообщая ему о том, что его любимая приёмная дочь используется в грязной игре мести и принуждения. Сознание же того, что Мартин не в состоянии что-либо сделать, чтобы уберечь счастье приёмной дочери, вырвать её из когтей своего ненавистного сына, крайне огорчит его. Ведь для того, чтобы освободить её, он будет вынужден принести в жертву Доминика и все, ради чего он всю жизнь работал. Он окажется в ужасно безвыходной ситуации.
Она должна первой приехать к нему!
Решившись, она быстро заперла дверь и сбежала вниз, к машине. Адам приказал ей найти своего брата — да пусть он лопнет, и Доминик тоже! Она должна увидеть в первую очередь Мартина и как-то смягчить удар. Как — она не знала. Но она что-нибудь придумает.
— Ну, нашла ты его? — спросила Ванесса, и Селина покачала головой. Напряжение начало сказываться: привычное самообладание Ванессы дало трещину. — — В городе его нет, и по внешнему виду квартиры можно предположить, что он заходил туда только для того, чтобы прослушать записи автоответчика. — Селина промолчала о тем, что не удосужилась поискать его где-нибудь ещё, а все утро провела в объятиях ненавистного и презренного Адама Тюдора, и что вернулась в квартиру, когда тот выпроводил её из своего дома.
Ванесса выругалась, и так грязно, что брови Седины взметнулись вверх. Она подумала, что её тётя последнее время находится в состоянии ужасного стресса. Это было заметно по тому, как она доставала из шкафа пальто, в котором обычно навещала своего мужа. Знает ли она, в какую лужу сел её драгоценный сынок? — задумалась Седина, закусив нижнюю губу. Знала ли она о его подлогах, или видела и бездействовала, будучи не в состоянии в чем-либо отказать своему обожаемому дитятке, даже если тот воровал деньги?
Нет, это невозможно. Её уверенность в абсолютной честности тётки укрепилась, когда Ванесса схватила свою сумку и потребовала резким тоном:
— Дай мне ключи от твоей машины. Я поеду к нему. Я знаю, где у него лежит записная книжка, я обзвоню всех, пока не найду его. — Переминаясь с ноги на ногу она нетерпеливо щёлкала пальцами, пока Седина искала в сумке ключи. — Бедный мальчик, видимо, заболел, да так сильно, что не может позвонить. Наверняка заболел. По-иному никак нельзя объяснить его исчезновение и то, что он сразу не позвонил мне, чтобы узнать, как чувствует себя отец. — Она взяла протянутые ей ключи и пулей вылетела из комнаты, а Седина только удручённо покачала головой и вздохнула.
Доминик, наверное, затаился сейчас и боится высунуть нос в страхе, что Адам Тюдор набросится на него и заставит отвечать за растраты, мошенничество или ещё что-то. Его отказ не исчезать и встретиться со своим сводным братом, когда Селина буквально умоляла его об этом, теперь был очень хорошо понятен.
Какой удар будет для бедной матери, когда она узнает правду.
Но сейчас её меньше всего волновал Доминик. Она сняла своё красное шерстяное пальто, перекинула его через руку и подумала, что совсем даже неплохо, что у неё дрожат руки. Это нервное , состояние полуиспуга и полувосторга, будто она собирается прыгнуть с обрыва, поможет ей в разговоре с Мартином.
Её бедный обманутый дядюшка подумает, что её дрожь объясняется нервами и волнением. Но лучше быть обманутым, чем мёртвым. Он будет потрясён, если узнает, что его любимая племянница является объектом подлого шантажа, это в его сегодняшнем состоянии может просто убить его! Она не собирается равнодушно наблюдать, как это случится.
Она глубоко вздохнула. Теперь за дело. Но сначала она задержалась, чтобы заглянуть в зеркало маленького туалетного столика. С помощью косметики ей с успехом удалось скрыть бледность. Золотистые тени над глазами сделали их сверкающими, подобно топазу, густо накрашенные ресницы добавили им необходимый оттенок томной мечтательности, а красная помада придала губам блеск, подчёркивая их утончённую форму; цвет помады точно сочетался с цветом её платья из тонкой шерсти, которое так чудесно облегало её фигуру, что было в этом даже что-то греховное.
